Читаем без скачивания Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? (СИ) - Вилкс Энни

Девчонка, только что отправившая его портальной почтой весточку своему осужденному стражу, теперь сидела, откинувшись на мягкую спинку скамьи. Дэмин думал, что Кьяре тоже не по себе, но стоило им выехать из ворот Стратацита, она, счастливо улыбнувшись, перебралась из кареты на ее козлы. Дэмин слышал, как девчонка рассказывала правящему повозкой воину о красных рассветах и желтых закатах ее степей и как с интересом расспрашивала его самого о родных ему местах. Воин отвечал угрюмо, но она не отставала, и он был вынужден поддерживать этот бессмысленный, легкий разговор.

Как только рассвело, девчонка вскочила в седло, упросив одного из всадников сесть вместо нее на козлы. Дэмин, отложивший книгу, смотрел на нее в резное окно: не боясь отстать, она пускала лошадь прямо по полям, игнорируя дорогу, и с наслаждением пригибалась, когда послушное животное перемахивало невысокие деревянные заборы. Верхом, с развевающимися на ветру и все такими же растрепанными рыжими косами, счастливая, со светящимися глазами, она выглядела совсем не так, как он привык. Бледную и потухшую лицом нелепую даму в не идущем ей объемном платье, уставшую и несчастную, сменила настоящая степнячка. Она задыхалась от холодного ветра, жмурилась на встающем солнце, вытягивая свой стройный стан в струнку, на ходу срезала воздушным клинком сухие стебли уже пожелтевших высоких цветков золотырника и, не жалея лошади, неслась дальше, оставляя за собой шлейф лепестков.

Наскакавшись в одиночестве, Кьяра втянула еще одного всадника в нехитрую игру: заметив пугало, коих здесь было полно, они устремлялись к нему во весь опор, и тот, кто первым касался его соломенных рук, мнил себя победителем, пока на горизонте не возникало еще одно. Похоже, они считали очки и шутя ссорились, упрекая друг друга в нечестности.

Дэмин почти ощущал ее искрящееся счастье ускользнувшей из смертельной ловушки птички — птички, которая не знает, что крылья ее подрезаны беспощадным ловчим. Ему почти было жаль наивную девушку. Нет, рука его не дрогнула бы снова сделать то, что он уже сделал. И все же ощущение причастности к этому моменту искреннего и такого осязаемого счастья отзывалось внутри чем-то похожим на умиротворение.

.

На очередном дворе Кьяра, наконец, снова забралась в повозку. От нее тянуло холодом. Сердце ее билось быстро, гулко, счастливо. Дэмин устало посмотрел на раскрасневшиеся на ветру щеки, на выбившуюся из ворота бурого кожаного колета рубашку, на наспех узлом намотанный на шею шерстяной шарф — и, словно гоня что-то от себя, вернулся к чтению. Но сам не понимая зачем, уточнил:

— Наигралась?

— Да! — довольно ответила девушка. — Я давно не ездила верхом. Дома я охотилась с соколом. У меня был крупный кречет. Я проезжала десятки лиг, а он сидел у меня на руке. — Кьяра с удовольствием потянулась. — Вы когда-нибудь охотились с соколом?

— Нет, — отрезал Дэмин. — От тебя пахнет лошадиным потом. Веди себя прилично, степнячка, ты не дома. Твое мельтешение меня отвлекает.

— Прошу прощения, — бодро ответила Кьяра и замолчала.

Она открыла оконную пластину, и блики только поднявшегося солнца заполнили карету. Некоторое время Дэмин продолжал читать о противостоянии техникам подкопа, пока Кьяра снова не нарушила тишину:

— Я предлагаю на следующем дворе перекусить, — как ни в чем не бывало сказала девушка.

— Мы спешим. У того, что на козлах, есть вяленое мясо и вино, если тебе нужна еда, — отозвался Дэмин.

— Вам не нужна? — уточнила Кьяра.

— Нет.

— Лекари не едят?

— Если ты не можешь молчать, ступай обратно вперед, — отрезал Дэмин.

— Хорошо, снова прошу прощения, — без капли раскаяния в голосе ответила Кьяра. — Могу я снова воспользоваться вашим почтовым окном?

Не глядя, Дэмин протянул девушке артефакт — тяжелое глиняное кольцо, покрытое рунами.

— Аравираса, — шепнула Кьяра, гладя глянцевую поверхность, будто змею.

Кольцо наполнилось мерцанием, словно воздух в нем пошел рябью — и тут же снова стало пустым. Девушка положила кольцо на колени и вздохнула. Дэмин краем глаза видел, как она прикусила губу, словно о чем-то размышляя.

— Ты ждешь ответа от своего стража так скоро? Он не в состоянии тебе написать.

— Почему? — Страх в голосе так не шел девчонке, что Дэмин ответил:

— Я видел, как Тан использовал яд пещерного варана. Твой друг, скорее всего, сейчас обессилен и не понимает, что с ним происходит. И он умрет, если не догадается обработать рану противоядием, но несколько дней у него есть.

— И вы говорите мне об этом сейчас?! — возмущенно выдохнула Кьяра. — Вы…

— Кьяра, — голос Дэмина зазвенел холодом, и она отшатнулась. — Я тебе не слуга и не знакомый мальчишка. Думай, что и кому говоришь.

— П-простите, — уже куда менее храбро проговорила девушка. Лекарь поднял на нее взгляд — и встретился с влажными, тревожными глазами. — Скажите, пожалуйста, что нужно, я ему напишу. Пожалуйста.

— Я продиктую, когда мы доедем, при одном условии: если ты не будешь со мной говорить всю дорогу. Поняла?

Кьяра молча закивала. Вид у нее был несчастный.

.

На ближайшей остановке девчонка выскочила из кареты и исчезла в здании постоялого двора. Через минуту она вернулась с каким-то кульком, довольная, улыбающаяся, и протянула Дэмину лист бумаги, на котором было выведено твердой рукой:

«Будете пирожки с яблоками?»

Дэмин покачал головой, и она кивнула, закрывая дверцу. Лекарь слышал, как девчонка забирается вперед, и как предлагает пирожки кучеру.

— А что не остались внутри? — донесся до него мужской бас. — Холодно же.

— Я его раздражаю, — вздохнула Кьяра. — И его можно понять. Я шумная, и я обуза.

И как только эти слова наполнили темную пустоту кареты, Дэмин понял: он запретил девчонке говорить не потому, что ее болтовня была глупой и раздражала его. Наоборот, она не раздражала его, и это, учитывая ее кровь и все, что происходило, было категорически лишним.

На козлах ей было самое место.

10. Кьяра

Дворец оказался пронизан сотнями гласных и негласных правил даже больше, чем Стратацит. Служанка по имени Двинка, милая девушка родом из Коричневых земель, которой Дэмин приказал ввести Кьяру в курс дела, говорила никак не меньше часа, и почти все ее рекомендации касались обращений, жестов, права на заинтересованность теми или иными событиями — в общем, «правильного» поведения. Двинка перечисляла десятки имен, которые Кьяра, думавшая о своем, запоминала лишь вскользь, и показывала, как низко нужно кланяться императору, как приседать перед его бесполезными, разодетыми в пух и прах наложницами, как приветствовать лекарей.

Так Кьяра узнала, что при встрече Дэмина Лоани даже высокопоставленные особы склоняли голову и прятали взгляд до момента, пока он с ними не заговорит. Это ее разозлило, но и на многое пролило свет, объяснив надменность и заносчивость лекаря привычностью подобного обращения.

Иерархия дворца была довольно смутной. Пожилой, почти выживший из ума и по традиции не имевший имени император находился во главе этого порядка, но лишь формально, по сути же делами занимались его советники по разным вопросам, к которым и обращались герцоги, когда возникала необходимость привлечь третью сторону к разрешению возникших в их землях проблем. Эти советники тоже жили во дворце в надежде, что когда-нибудь понадобятся — все-таки герцоги обычно справлялись сами, — и Кьяра подозревала, что просто предавались праздности, чревоугодию и общению с одинокими прекрасными дамами.

К советникам предлагалось обращаться по имени, но почтительно добавляя «сановник». Сановник Сефа, сановник Акрид, сановник Вервана… Двинка перечисляла должности, а Кьяра старалась не смеяться. Это было не так просто: советник по рекам и озерам, советник по празднествам и даже советник по виноградникам и винотворению звучали как шутка.

Единственными, кто требовался империи постоянно, были три советника по судебному делу, двое — по военному и двое — по распределению ценностей, так здесь называли казну.