Читаем без скачивания Украденные воспоминания - Екатерина Островская

— Джон! — позвала его с балкона Наташа.

Муж не подошел, а подбежал.

— Ты только не подумай ничего плохого, но, кажется, Джейн перепутала двери. И забралась в мою постель. Я не знаю, что делать.

Наташа поднялась:

— Если не знаешь, то я помогу тебе ее вынести.

Они тащили миссис Биркин вдвоем — Наташа держала вдребезги пьяную гостью за руки, а Джон за ноги. Задом Джейн скользила по полу и притворялась спящей. А может, и не притворялась. Простыня, которой супруги Хадсон прикрыли ее наготу, свалилась по дороге и осталась возле барной стойки. Когда добрались до двери гостевой, бывшая Зина Пахомова вдруг крикнула:

— Але, такси! Корнелия-стрит, восемнадцать. Бар «Пирл ойстер», плиз!

Глава 8

Поминали Свету тихо. С кладбища домой к Томиным пришли только Павел, брат мужа Николая, и их мать. Еще за стол пригласили соседей по площадке, потому что это были самые близкие за последние годы люди. Из коллег Светы по фонду хоронить ее никто не пришел: все боялись. Коля, правда, пытался убедить кого-то по телефону: «Ну, да, ты под подпиской. Но не под надзором же!» Однако люди находили какие-то предлоги, извинялись и отказывались, а он не настаивал.

Сидели тихо, разговаривали тихо. Выпивали, вспоминали Свету. Коля рассказал, как Света однажды чуть не погибла, вернее, чуть не погибли они оба, когда в Карелии во время гонки их машина вылетела с трассы и, трижды перевернувшись через крышу, ударилась левым задним крылом о какой-то валун. Сначала выбрался из салона Николай. Увидел, что Света замерла в какой-то странной позе, и подумал, что потерял жену. Но она повернула голову и крикнула, что у нее зажало ногу.

— Не надо было ей за руль садиться, — вздохнула Колина мама. — Зачем вообще женщинам права дают?

Слушать это было невыносимо.

— Пойдем перекурим на лестнице, — позвал Николай брата.

Они спустились на площадку между этажами. Коля достал пачку и протянул Пашке.

— Ты кури, если хочешь, а я больше не могу.

— Зачем позвал тогда?

— Поговорить. Дело в том, что за пару дней до смерти Светка видела два раза во дворе одного и того же мужика — того, который у них в фонде был начальником службы безопасности. Все знали, что он англичанин и по-русски ни бум-бум. В первый раз, когда Светка его заметила, мужик был на серой «девятке». Жена подошла к нему и заговорила, тот ответил по-русски, сказал, что она обозналась. В принципе, ошибиться любой может, но Светка уверяла, что это был точно работник фонда, голос был его. К тому же мужик соврал, что живет в нашем доме. Светлана номер «девятки» запомнила, мне сказала, а я его по базе пробил. Так вот, этот номер должен висеть на старом «Москвиче». Во второй раз, на следующий день, тот Айзек Хейз был на «Шевроле» и с усами. Светка больше к нему не подходила. Ты ж понимаешь, что за сутки усы не вырастают? А наутро на дачу собралась… Дальше ты все знаешь. Так вот, я и думаю: что тому мужику возле нашего дома нужно было? И потом, знает он русский, не знает — ерунда. Но то, что не признал ее, якобы вроде не видел прежде, наводит на мысль.

— От меня-то ты чего хочешь? — спросил Павел.

— Так ты же опер у нас, в полиции служишь. Пробей этого мужика. Узнай о нем получше, проследи за ним со своими ребятами. Вдруг он не только Светку решил убрать? Там же у них, в фонде, черт-те что творится, женщину какую-то зарезали, потом Светкин начальник Грановский внезапно скончался. Я его лично знал — молодой, здоровый парень…

— Так ведь мужик иностранец, ты сам сказал, а я не ФСБ, мне санкцию на наблюдение за ним никто не даст.

— Паша, я тебя очень прошу. Если не ты, тогда я сам за ним следить буду.

— Придумаем что-нибудь, — пообещал брат и обнял Николая за плечо. — Пойдем к столу…

Сквозь чуткий предутренний сон Наташа услышала шлепанье босых ног, открыла глаза и увидела склонившуюся над ней миссис Биркин, завернутую в простыню. Джейн держалась за голову.

— У тебя нет растворимого аспирина? — хриплым голосом поинтересовалась бывшая Зина. — Я, кажется, вчера не рассчитала силы.

Пришлось вставать и отправляться за аспирином. Вернувшись, Наташа обнаружила Джейн лежащей в своей постели. Окно было распахнуто, и в комнату вливался свежий воздух, наполненный запахом моря. Над океаном кричали чайки.

Взяв стакан воды с разведенной в ней таблеткой, миссис Биркин задумалась.

— Я вчера ничего такого не делала?

— Не успела, — успокоила ее Наташа.

Подруга осушила стакан и прислушалась.

— Кто это там пищит?

— Чайки, — объяснила Наташа.

— Хорошо, что не вороны.

Джейн откинулась на подушку:

— Я полежу еще немного, хорошо?

Наташа спустилась в столовую и обнаружила там Джона, который готовил тосты.

— Как тебе вчерашний вечер? — спросил он.

— Мне кажется, твой план удался.

— И я такого же мнения. Не знаю, как насчет сотрудников нашего фонда, но одному человеку мы уже здорово помогли. Я имею в виду майора Хендерсена, теперь уже подполковника. Он оказался действительно заслуженным человеком, одним из лучших военных летчиков…

— Погоди, — перебила мужа Наташа, — я хотела поговорить с тобой о другом…

В этот момент раздался сигнал тостера, и Джон указал на стул.

— Давай завтракать.

Во время еды говорить о серьезном не хотелось, но Наташа не могла уже держать в себе то, о чем думала в последнее время, о чем размышляла этой ночью, сидя на балконе. Она спешила, потому что нельзя было медлить. Если Джон прав и сотрудники фонда гибнут не просто так, если их убивают целенаправленно одного за другим, то за тремя убийствами последуют и другие. Хадсон говорил, что в финансовые операции фирмы были посвящены шестнадцать человек, кто-то знал больше, кто-то меньше, а кто-то — все. Все знал Грановский, и его уже нет. Многое знала Наташа, но она в безопасности. Двух женщин убили. Почему именно их? Не потому ли, что женщины менее стойки при допросах? Если ликвидируют носителей информации, то кому это выгодно? Вряд ли тем, кто допрашивал их.

Джон, выслушав немного сбивчивую речь жены, покачал головой.

— Я тоже не понимаю. Если вспомнить, что никто ни в чем не виноват, то остается лишь одно объяснение — убирают свидетелей, которые в суде способны доказать, что все наши операции были абсолютно законными, прозрачными и честными. А когда их не будет, можно голословно обвинить фонд в чем угодно и забрать все деньги с наших заблокированных счетов якобы в качестве возмещения нанесенных государству убытков.

— Насколько я помню последние выписки, — задумчиво продолжала Наташа, — денег там было немного, по сравнению с обычными оборотами фонда — можно считать, совсем ничего. Ценные бумаги в офисе мы не хранили. Наши собственные акции сильно упали в цене, а значит, пострадали лишь акционеры фонда, в том числе и ты. Но это не двадцать миллиардов, о которых сообщает пресса. Если ценные бумаги, находящиеся в собственности фонда, не нашли при обыске, то они лежали в другом месте и не подверглись изъятию. Если кто-то вывезет их за рубеж, если уже не вывез, то акции можно реализовать небольшими пакетами на биржах, и ущерба никакого не будет — наоборот, получится огромная необлагаемая налогом прибыль, о которой не будут знать ни акционеры, ни инвесторы. Кто может знать о том, где хранились наши ценные бумаги?

— Не все так просто, — снова покачал головой мистер Хадсон. — Ценные бумаги — это лишь частный случай. Наша цель — восстановление доброго имени фирмы, снятие всех обвинений с честных людей, которые нам с тобой не чужие. А теперь еще надо спасать их от гибели…

— Где находятся ценные бумаги? — несколько иначе задала вопрос Наташа.

Джон задумался и пожал плечами.

— У меня нет к ним доступа.

Вообще-то она спрашивала о другом. Но в третий раз повторять одно и то же не стала. Если Джон не отвечает на вопрос прямо, значит, на то есть причины.

— Мистер Хейз может знать, где бумаги?

Джон пожал плечами и сказал уклончиво:

— Возможно.

И тут же, поняв, что жена ждет иного ответа, кивнул:

— Это в его компетенции.

— А где сейчас мистер Хейз?

Джон посмотрел в окно на гладь океана и произнес с неохотой:

— В России. Но где именно — мне неизвестно.

Найти начальника службы безопасности оказалось не таким уж сложным делом. Но и не простым. У него не было в собственности квартиры и машины, по которым его можно было отыскать.

Николай Томин начал обзванивать бывших сотрудников фонда, и хотя никто ничего говорить не хотел, одна из работниц бухгалтерии вспомнила, что как-то охранник, стоявший на вахте, рассказал ей, что к мистеру Хейзу приходила красивая девушка. В тот момент начальника службы безопасности не было на месте, но он обещал подъехать в ближайшее время. Охранник пропустил посетительницу внутрь и, согласно инструкции, записал данные ее паспорта. Конечно, работница бухгалтерии не могла знать номер и серию паспорта, но вот фамилию и имя девушки, которые охранник ей сообщил, запомнила. Потому что они были весьма запоминающимися — Олеся Примула.