Читаем без скачивания Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу

— Я подумаю.

И тут же об этом пожалела. Мальчик ощутил слабину. Он скрестил руки на груди и высокомерно произнес:

— Возможно, я позволю вам содействовать мне в обучении. Но пресмыкаться перед вами я не стану.

Тайши закатила глаза:

— Я бы в любом случае этого не потерпела. Пресмыкательство — удел придворных хлыщей и беспомощных глупцов. Тем не менее ты будешь делать то, что я велю.

— Ладно, — сказал Цзянь. — Но я пока еще не согласился стать вашим учеником.

Резкие слова были готовы сорваться с языка Тайши, но она вовремя опомнилась.

— Договорились.

Отношения между мастером и учеником — вещь глубоко личная, обе стороны должны дать на это согласие.

Тайши встала.

— Очень хорошо. А теперь поднимайся и ступай в тренировочный зал. У нас много дел. Я буду ждать там.

Она шагнула к лестнице и обернулась.

— И кстати, завари мне чаю.

Цзянь пошевелил оттопыренным мизинцем[4]. За такое оскорбление обычно вызывали на поединок. Вот тебе и примирение.

— Неблагодарный щенок, — буркнула Тайши.

Она шла по лестнице, и на губах у нее играла улыбка.

Какое-никакое, но все-таки это было начало.

Глава 6. Возвращение

Была ранняя ночь, когда Сальминдэ Бросок Гадюки, катуанка родом из Незры, устроилась в своем спальном мешке после целого дня пути и вскоре уже заигрывала с Зарией — духом, посылающим сны. Хотя душой она отдыхала, Сали — так ее звали те, с кем она делила очаг, — никогда не чувствовала себя такой бодрой, как в ту минуту, когда в полусне впитывала звуки и запахи Травяного моря.

Эта земля всегда была живой, особенно в сиянии лун. Сердце Сали пело в тон шелесту леса, радуясь изобилию жизни, которая кипела повсюду в Травяном море — в воздухе, в зарослях, под землей. Сали вдохнула запах почвы, растительности и гнили и ощутила знакомое тепло внутри себя, несмотря даже на вечернюю сырую прохладу.

После двух долгих лет — полных шести циклов, — проведенных в набегах на земли Гиянь, далеко к северу от Травяного моря, поблизости от владений белых дьяволов, приятно было наконец оказаться дома. Сали каждый раз с удивлением обнаруживала, как же сильно она скучала по размеренному колебанию живой земли под ногами. Словно в разлуке от нее отсекали какую-то часть. Холодная бездушная земля Чжун притупляла ощущение связи с Травяным морем. Через полтора месяца пути она наконец вернулась в родные места, и задремавшие чувства ожили.

Блуждающий разум Сали гудел, продолжая впитывать все, что было вокруг. Где-то неподалеку закричала обезьяна. В ответ раздался похожий вопль, но тоном чуть ниже, — это откликнулся соперник. Громко зашелестела листва, и ввысь взлетела стая скворцов. Под Сали, на земле, тяжело дышала лошадь. Нежное создание, выросшее в Чжун, не привыкло к влажному воздуху Травяного моря, особенно осенью третьего цикла. Лошадь задыхалась с тех пор, как впервые перешла с твердой поверхности на непрестанно колеблющуюся под ногами почву.

Колыбельная Травяного моря почти убаюкала Сали, когда до нее донеслись голоса и стук копыт. Девушка немедленно навострила уши. Разум воина никогда не дремлет. Она приоткрыла один глаз, затем второй, но не спешила покидать свое теплое, уютное, как кокон, логовище, устроенное в полом стебле, который качался в шести метрах над землей. По этой тропе нередко кто-нибудь проезжал, хотя для путешествия по опасным, непрерывно меняющимся землям время было неподходящее. Один неверный шаг — и можно свалиться в бездонный водоем, который разверзся сегодня и закроется завтра.

Сали посмотрела наверх и увидела небо во всей красе. Две яркие луны висели рядом, чуть выше верхушек стеблей, а южная окраина неба светилась фиолетовым, возвещая восход третьей луны. С соседнего стебелька свисала небольшая переносная печка, служившая Сали очагом. Она погасла несколько часов назад, но по-прежнему источала тепло.

Чужаки подходили все ближе. Четверо верховых животных, пятеро людей, судя по голосам, в том числе одна женщина. Говорили они негромко, но оживленно. Мужчина и женщина спорили насчет трубного звука, который услышали недавно. Мужчина уверял, что это свирепый бегемот. Женщина — что это огненный павлин, привлекающий самку. Но оба ошибались, поскольку тот и другой перебили бы людей, прежде чем те успели приблизиться. Сали предположила бы, что это червь-дракон, который, несмотря на свое устрашающее название, был совершенно безобиден.

Разговор резко оборвался, когда люди прошли под ней, и мир снова затих, не считая криков обезьян, затеявших новую стычку. Снова запели цикады. К их звону присоединился треск, который исходил от огромной змеи, ползающей по низко нависшей ветке.

С губ Сали сорвался удовлетворенный, хоть и немного печальный вздох. Приятно было вновь оказаться дома, в окружении знакомых опасностей Травяного моря, однако Сали предпочла бы вернуться при иных обстоятельствах.

Она закрыла глаза и позволила себе задремать. Зария снова подошел к ней поздороваться — и тут она вздрогнула. Чего-то не хватало, ощутимо не хватало… затих какой-то знакомый звук. Сали, впрочем, сама не понимала, какой именно.

Она внимательно прислушалась. Звуки Травяного моря были все на месте — скворцы, переругивающиеся обезьяны, змея…

И тут она поняла.

Сали резко села, посмотрела вниз и от удивления разинула рот. Вспыхнувший гнев окончательно вывел ее из состояния блаженной безмятежности.

— Моя лошадь! Да как они посмели!

Сали вскочила и посмотрела на извилистую тропу. Там царил непроглядный мрак, не считая лунных лучей, которые, словно копья, пронизывали полог листвы и окрашивали землю в синий, зеленый и голубой. Она потерла веки пальцами, направляя энергию ци к глазам. Мир сделался зеленоватым, и темнота немного рассеялась.

Далеко впереди двигались смутные тени. Сали перепрыгнула на ближайшую ветку, чуть не столкнувшись со змеей. Ветка согнулась под ее весом и спружинила, послав Сали дальше. Она приземлилась на толстый лист и снова прыгнула, и опять, и опять, устремляясь среди стеблей и ветвей вдогонку за ворами.

Прыжки по стеблям были излюбленным развлечением катуанских ребятишек — Сали всегда в нем преуспевала. Старейшины обычно его запрещали: ничего не стоило получить серьезное увечье или погибнуть. Прыгуны рисковали не только разбиться. Порой они становились жертвой четырехкрылого чешуйчатого куньпэна[5] — птицы-кита, гигантских рогатых орлов гудяо[6] и многих других хищников, которые кружили в небе над лесом, надеясь поживиться лакомым кусочком. Впрочем, за соблюдением запрета никто строго не следил, поскольку все катуанцы в свое время играли в эту игру.

Сделав еще несколько прыжков, Сали аккуратно приземлилась рядом со своей кобылой, стоявшей в одиночестве. Та приветствовала хозяйку, ткнувшись в нее мордой; лошадь совершенно не смутило, что ее украли. Она продолжала жевать траву. На шее, на самом виду, у лошади