Читаем без скачивания 11/22/63 - Стивен Кинг

– Из какого оружия он стрелял?

– Кажется, из револьвера тридцать восьмого калибра.

Само собой. Может, из «Полис спешл», может, из «Виктори», револьвера той модели, из которого убили патрульного Типпита на другой нити реальности.

Губерт Хамфри стал президентом в 1972 году. Землетрясения все усиливались. Число самоубийств росло в геометрической прогрессии. Процветал фундаментализм всех сортов. Терроризм подпитывался самыми разными религиозными экстремистами. Индия и Пакистан начали войну. Поднялись новые грибовидные облака. Бомбей никогда не стал Мумбаем. Превратился в радиоактивный пепел, который разносит ветер.

Та же судьба постигла и Карачи. Мир удалось восстановить, лишь когда Россия, Китай и Соединенные Штаты пригрозили, что бомбардировками отправят обе страны в каменный век.

В 1976 году Хамфри потерпел сокрушительное поражение от Рональда Рейгана. Не смог победить даже в родном штате – Миннесоте.

Две тысячи человек совершили самоубийство в Джонстауне, Гайана.

В ноябре 1979 года иранские студенты захватили американское посольство в Тегеране, взяв в заложники не шестьдесят шесть, а более двухсот человек. По иранскому телевидению катились отрубленные головы. Рейган выучил урок ханойского ада, и атомные заряды остались в бомбовых отсеках и ракетных шахтах, но он послал войска. Оставшихся заложников, разумеется, перебили, а вскоре возникла новая террористическая организация, назвавшаяся «Основанием» – или, на арабском, «Аль-Каидой», – которая начала устанавливать придорожные мины здесь, там, повсюду.

– Этот человек умел выступать, как никто другой, но он понятия не имел, что такое воинствующий ислам, – заметил Гарри.

«Битлз» воссоединились и сыграли Концерт мира. Террорист-смертник взорвал в толпе пояс шахида и убил триста человек. Пол Маккартни ослеп.

Вскоре после этого заполыхал весь Ближний Восток.

Россия развалилась.

Какая-то группа – вероятно, покинувшие страну русские закоренелые фанатики – начала продавать ядерное оружие террористам, в том числе и «Основанию».

– К тысяча девятьсот девяносто четвертому году, – рассказывал Гарри, – здешние нефтяные поля очень напоминали черное стекло. Светились в темноте. После этого терроризм начал сходить на нет. Пару лет назад кто-то взорвал портативную атомную бомбу размером с чемодан, но получилось не очень. Я хочу сказать, что должно пройти шестьдесят или восемьдесят лет, прежде чем кто-то сможет устроить гулянку на Южном берегу, и, разумеется, Мексиканский залив превратился в Мертвое море, но от радиоактивного заражения умерло только десять тысяч человек. К тому времени нас это уже не касалось. Мэн проголосовал за присоединение к Канаде, а президент Соединенных Штатов Клинтон возражать не стал. Нам радостно помахали ручкой.

– Билл Клинтон?

– Господи, нет. Он стал бы кандидатом от партии в две тысячи четвертом, но умер от сердечного приступа во время партийного съезда. Место Билла заняла его жена. Она президент.

– Справляется?

Гарри помахал рукой.

– Более-менее... но землетрясения законом не запретишь.

Над головой вновь раздался чавкающе-рвущий звук. Я посмотрел на потолок. Гарри – нет.

– Что это? – спросил я.

– Сынок, никто, похоже, не знает, – ответил он. – Ученые спорят, но в этом случае, думаю, ближе всех к истине проповедники. Они говорят, что это Бог готовится стереть с лица земли всю работу Его рук, точно так же, как Самсон стер с лица земли храм филистимлян. – Гарри допил виски. Румянец затеплился на его щеках... на которых я не видел язв, вызванных радиацией. – И в этом они, наверное, правы.

– Святой Боже, – выдохнул я.

Он пристально посмотрел на меня.

– Наслушался истории, сынок?

Я бы мог ответить: «Хватит до конца жизни».

– Я должен идти. – Я повернулся к Гарри. – У вас все будет в порядке?

– Пока не помру. Как и прочие. – Он встретился со мной взглядом. – Джейк, откуда ты взялся? И почему меня не отпускает ощущение, что я тебя знаю?

– Может, потому, что мы всегда знаем наших добрых ангелов?

– Чушь собачья.

Я хотел уйти, в надежде, что моя жизнь после следующего сброса на ноль станет проще. Но сначала, поскольку передо мной сидел хороший человек, которому выпали огромные страдания во всех трех его инкарнациях, вновь подошел к камину и взял одну из фотографий в рамке.

– Только осторожней, пожалуйста, – нервно воскликнул Гарри. – Это моя семья.

– Знаю. – Я сунул рамку в его скрюченные артритом, покрытые старческими пятнами руки. В рамке была черно-белая, немного выцветшая фотография, увеличенная с кодаковского негатива. – Фотографировал ваш отец? Я спрашиваю, потому что его на фотографии нет.

Он с любопытством посмотрел на меня, потом на фотографию.

– Нет. Нас сфотографировала соседка летом тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. Мои отец и мать тогда уже жили врозь.

Я задался вопросом, та ли это соседка, которую я однажды видел. Она курила сигарету и попеременно мыла семейный автомобиль и поливала семейную собаку. Почему-то я не сомневался, что та самая. Откуда-то из глубин сознания, словно звук, идущий из колодца, вдруг донеслись голоса девочек со скакалкой: ...И всех вас, конечно, я тоже люблю.

– Он выпивал. Не такое уж большое дело в те годы, многие выпивали и жили под одной крышей с женами, но он, напившись, становился очень уж злобным.

– Готов спорить, становился, – кивнул я.

Он опять посмотрел на меня, более пристально, потом улыбнулся. Большинства зубов уже не было, но улыбка все равно оставалась обаятельной.

– Сомневаюсь, что вы знаете, о чем говорите. Сколько вам лет, Джейк?

– Сорок. – Хотя я не сомневался, что в тот вечер выглядел старше.

– То есть вы родились в семьдесят первом?

На самом деле я родился в 1976, но не мог сказать ему этого, не объяснив, что пять недостающих лет провалились в «кроличью нору», совсем как Алиса – в Страну чудес.

– Примерно. – Я указал на фотографию. – Ее сделали в вашем доме на Коссат-стрит?

Я постучал пальцем по Эллен, стоявшей слева от матери, думая о взрослой Эллен, с которой говорил по телефону, – назовем ее Эллен Два-Ноль. Также думая – а как иначе? – об Эллен Докерти, с которой познакомился в Джоди благодаря гармонии.

– По фотографии этого не скажешь, но волосы у нее были рыжие, верно? Миниатюрная копия Люсиль Болл.

Гарри молчал, сидел с отвисшей челюстью.

– Она стала комической актрисой? Или нашла другую профессию? На радио или телевидении?

– Она диджей радиостанции Си-би-си провинции Мэн, – едва слышно ответил Гарри. – Но как ты...

– Это Трой... и Артур, известный также как Тагга... а это вы, вас обнимает мамина рука. – Я улыбнулся. – Как того и хотел Господь Бог.

Если бы все могло так и остаться. Если бы могло.

– Я... ты...

– Вашего отца убили, верно?

– Да. – Из носа выехала трубочка, и он затолкал ее обратно. Рука чуть дрожала, как у человека, который грезит с открытыми глазами. – Его застрелили на кладбище Лонгвью, когда он клал цветы на могилы своих родителей. Через несколько месяцев после того, как нас сфотографировали. По подозрению в убийстве полиция арестовала одного мужчину, Билла Теркотта...

Ох. Этого я никак не ожидал.

– ...но у него нашлось железное алиби, и им ничего не оставалось, как отпустить его. Убийцу так и не нашли. – Он взял меня за руку. – Мистер... сынок... Джейк... это безумие, но... ты убил моего отца?

– Не говорите глупостей. – Я взял у него фотографию и вернул на каминную доску. – Я родился только в семьдесят первом. Помните?

Я медленно шел по Главной улице к сгоревшей фабрике и разграбленному магазину «Быстро и дешево». Шел, опустив голову, не высматривая ни Безносого, ни Голожопого, ни остальных членов банды. Я полагал, что они обойдут меня стороной, если увидят. Они наверняка подумали, что я чокнутый. Возможно, не ошиблись.

Мы все здесь сумасшедшие, сказал Чеширский кот Алисе. А потом исчез. За исключением улыбки. Насколько я помню, улыбка на какое-то время задержалась.

Теперь я понимал больше, но не все. Сомневаюсь, что даже Люди с карточками понимали все (а проведя какое-то время на посту, они уже практически ничего не понимали), но это никак не помогало мне с решением, которое предстояло принять.

Когда я нырнул под цепь, вдалеке что-то взорвалось. Я не подпрыгнул. Осознавал, что взрывов теперь много. Когда люди начинают терять надежду, без взрывов никак не обойтись.

Я вошел в туалетную комнату за магазином и едва не упал, споткнувшись о дубленку. Отбросил ее в сторону – знал, что она не потребуется мне там, куда я направлялся, – и медленно подошел к коробкам, которые выглядели совсем как снайперское гнездо Ли.