Читаем без скачивания Миры Айзека Азимова. Книга 7 - Айзек Азимов

— Я подумаю. Мы еще поговорим.

Мейрус поклонился и вышел.

Леди Каллия капризно спросила:

— Ты… сердит на меня, Зайчик?

Стеттин резко развернулся к ней:

— Сколько раз я просил тебя не называть меня этим идиотским прозвищем при посторонних?!

— Но тебе так нравилось…

— Больше не нравится! И чтоб больше не смела этого делать!

Он угрюмо смотрел на нее. И как он только переносил ее в последние дни — сам удивлялся. Да, она миленькая, хорошенькая, пухленькая безделушка, ее приятно ласкать, отвлекаясь от забот и тягот правления. Но сейчас он устал даже от ее прелестей. Она мечтала о замужестве, о том, чтобы стать первой Леди.

Смешно.

Все это было очень мило, когда он был просто Адмиралом, но теперь, когда он стал Первым Гражданином, будущим великим завоевателем, ему нужно было что-то большее. Ему нужны были наследники, которые смогли бы объединить его будущие колонии, наследники, которых у Мула не было и быть не могло, и именно поэтому Империя его не пережила. Ему, Стеттину, необходимо создать династию, породниться с кем-то из могучих фамилий Академии…

Да, от Каллии нужно избавиться. «Вообще-то, ничего особо трудного в этом не будет, — думал он. — Ну, похнычет немножко…» Но он прогнал эту мысль. «Ладно, черт с ней, иногда она все-таки еще очень ничего себе…»

Каллия немного приободрилась. Противный Мейрус ушел, и сердитое лицо Зайчика немного смягчилось. Она мягко, порывисто встала, подошла и прижалась к нему.

— Ты не будешь меня ругать, правда?

— Нет… — ответил он, рассеянно гладя ее по спине. — Только посиди тихо и не болтай. Мне нужно кое о чем подумать.

— Об этом человеке из Академии?

— Да.

— Зайчик… — осторожно начала она и смолкла.

— Что?

— Зайчик, я слышала, что с этим человеком — маленькая девочка. Ты сам мне говорил, помнишь? Можно мне с ней увидеться? Я никогда…

— За каким это дьяволом я буду его просить, чтобы он привел сюда эту соплячку? У меня что тут — детский сад? Прекрати ерунду пороть, Каллия!

— Но… я ее сама встречу, Зайчик, и она совсем-совсем тебе не помешает! Просто я так редко вижу детишек, а ты ведь знаешь — я их так люблю…

Он с усмешкой уставился на нее. Вот еще новости! Детишек она, видите ли, любит! Надо понимать — «его детишек», то есть его «законных детишек», значит, замуж хочет! Он расхохотался.

— Этому ребеночку, — сообщил он, — лет четырнадцать или пятнадцать. Небось с тебя ростом.

Каллия обиделась.

— Ну и что? Ну, пожалуйста! А она мне, может быть, про Академию расскажет… Мне же всегда так хотелось там побывать. Мой дедушка был из Академии. Зайчик… а… ты меня когда-нибудь туда возьмешь?

Стеттин улыбнулся. Хорошая мысль. Может, и возьмет, когда эту самую Академию завоюет. От этой мысли он как-то сразу подобрел.

— Возьму, возьму. Ладно, так и быть. Можешь повидаться с девочкой и потрепаться с ней об Академии и обо всем остальном. Только не при мне, ясно?

— Нет-нет, я не буду тебе мешать, честное слово! Я приму ее у себя.

Она снова была счастлива. В последнее время ей так редко выпадало удовольствие чего-нибудь выпросить для себя. Она обвила пухлыми ручками шею Стеттина и ощутила, как постепенно расслабились и обмякли напряженные мышцы. Большая голова возлюбленного опустилась на ее мягкое, теплое плечо.

Глава 13

Леди

Аркадия была на седьмом небе от счастья. Как изменилась ее жизнь с той минуты, когда глупая физиономия Пеллеаса Антора появилась в ее окне, — а все потому, что она была так дальновидна и смела и знала, что нужно делать.

Итак, она на Калгане! Она уже успела побывать в громадном Центральном Театре — самом большом в Галактике, и своими ушами слушала, и своими глазами видела оперных звезд, чья слава гремела даже в далекой Академии. Она сама ходила по магазинам на Цветочной Аллее — по самым модным магазинам Галактики, и покупки делала сама — в чем-в чем, а в этом она понимала побольше Хомира. Продавщицы, не говоря ни слова, подавали ей длинные блестящие платья, в которых она казалась такой высокой и взрослой, — и деньги из Академии заканчивали свой долгий путь. Хомир дал ей чек на десять кредиток, а когда она обменяла его на калганские «калганитки», получилась жутко толстая пачка денег.

Она даже успела поменять прическу, сходив в модную парикмахерскую. Ей немного подстригли волосы сзади, а спереди завили два игривых локона, слегка подкрасили, и копна ее волос стала по-настоящему золотой.

Но самое главное… Самое главное происходило сейчас, и это самое грандиозное! Конечно, дворец Лорда Стеттина не такой огромный и шикарный, как калганские театры, и не такой таинственный и древний, как старый Дворец Мула, на который пока посмотреть им удалось только сверху во время обзорной экскурсии вокруг планеты.

Но только представить себе — она во дворце Лорда! Она просто не могла в себя прийти от восторга.

И это еще не все. Она была наедине — тет-а-тет с Госпожой, его Фавориткой. Аркадия в уме написала это слово с большой буквы — она-то знала, какую роль порой играли женщины такого сорта в истории, знала об их блеске и власти. Чего греха таить — бывало, изредка она пыталась представить себя на их месте — в блеске и могуществе, но теперь фаворитки в Академии были как-то не в моде, ну и потом, дойди дело до этого, папа бы ей, конечно, не разрешил, как пить дать…

Правду сказать, Леди Каллия оказалась не похожа на тот образ, который рисовался в воображении Аркадии. Для роковой женщины она слишком уж полновата, старовата, близоруко щурилась, голос у нее был так себе — тонкий, высокий, а уж никак не низкий, грудной, и вообще…

Каллия спросила:

— Хочешь еще чаю, детка?

— Я выпью еще чашечку с удовольствием, ваша милость.

А может, нужно было сказать «Ваше Высочество»? Тоном искушенного знатока Аркадия проговорила:

— Какие у вас замечательные жемчужины, моя госпожа. — В конце концов, она решила, что «моя госпожа» будет звучать лучше всего.

— О! Ты так думаешь?

Пожалуй, Каллия была польщена. Она сняла ожерелье и покачала его на указательном пальце.

— Тебе нравится? Вот, возьми.

— Ой… Правда?

Ожерелье перешло в руки Аркадии. Она восхищенно перебирала жемчужины, но потом с сожалением проговорила:

— Боюсь, папе не понравится.

— Ему не понравятся жемчужины? Но это очень красивые жемчужины!

— Нет, что вы! Они очень красивые! Просто ему не понравится, что я их взяла. Он говорит, что неприлично принимать дорогие подарки.