Читаем без скачивания Еврейская сага - Пётр Азарэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На выходе в огромном зале Женя увидела Аню, которая уже бежала ей навстречу. Подружки бросились друг дружке в объятия, смеясь от радости, которая переполняла их юные души и тела. Илюша обнялся с Санькой и Викой и повёл всех на автомобильную стоянку.
— Жить будете у нас. Это не обсуждается, — безапелляционно заявил он, размещая вещи в багажнике. — Яну сегодня отпустили, она ждёт всех дома.
Через полчаса «Пассат» заехал на подземную стоянку, Илюша с Санькой взяли чемоданы и покатили их к лифту. Хозяйка квартиры встречала на пороге.
— У вас дочь просто красавица! — воскликнула Яна.
— Она будет жить в моей комнате, мама, и спать на моей постели, — произнесла Анна. — А я растянусь на раскладном кресле.
— Ладно, устраивайтесь, как хотите. Идём, я покажу вашу спальню, — сказал Илюша друзьям.
Потом вышли на террасу, где уже начало припекать солнце. Город вокруг зеленел лиственными деревьями, причудливыми кронами пальм и пиками стройных кипарисов. Крыши и стены домов в непостижимом порядке располагались вдоль лабиринтов улиц, скверов, парков и площадей. А дальше к северу Рамат-Ган вздымался небоскрёбами Алмазной биржи.
— Как хорошо! — произнесла Женя.
— Посидим тут вечером, когда солнце сядет, — сказал Илюша. — А сейчас давайте завтракать.
Все вернулись в гостиную и сели за уставленный блюдами с салатами, чипсами и сосисками стол. Выпили за встречу по рюмочке сухого красного вина, разговорились и просидели часок за дружеской беседой. А Аня потащила Женю к себе в комнату.
— Завтра у меня лекции в универе с утра. Вернусь после трёх, и махнём с тобой на пляж. Самое время, днём там можно сгореть.
— Принимаю твой план. А пока ты будешь грызть гранит наук, прогуляюсь по здешним улицам. Кто-то из знаменитых написал, что мир нужно познавать ногами.
— Колёсами тоже. Пешком далеко не уйдёшь, дорогая.
— Вы живёте, как в раю. Город тихий и симпатичный.
— Не всегда так было. Во время войны в Персидском заливе в девяносто первом здесь падали ракеты «СКАД». Мне тогда было пять лет. Мама и Натан, мой отчим, надевали на меня противогаз, и мы запирались в комнате, где все окна и двери были заклеены полиэтиленовой плёнкой. Боялись применения химического оружия. Где-то рядом раздавались взрывы, я тряслась от страха. Натан включал радиоприёмник и слушал сообщения службы тыла. Объявляли отбой и мы выходили из нашего убежища. Потом опять сирена и даже по ночам. Обстрел продолжался дней десять. Потом бегали смотреть на разрушенные дома, выбитые стёкла. Люди умирали от сердечного приступа, задыхались в противогазах. Один человек погиб от прямого попадания. Вот такой у нас рай.
— Но это же было давно?
— Пока да, тихо. Но они всё время вооружаются и совершенствуются. По подземным тоннелям в Газу заносят ракеты и снаряды и складывают в мечетях, школах, подвалах жилых домов и больниц. А на севере Хизбалла, похлеще, чем ХАМАС.
— Я психолог по образованию. Послушай меня. Не думай о плохом, больше позитива.
— Ты права. Но наши двоюродные братья постоянно о себе напоминают.
— У тебя есть друг?
— Да. Он физик. Очень талантливый парень и любит меня.
— Познакомишь с ним?
— Не только с ним. С моим сводным братом, Давидом.
— Это интересно. Подробней, пожалуйста.
— Он сын от папиной первой жены. Я тебе рассказывала, как мама пошла на встречу с папой, когда он стал лауреатом конкурса Рубинштейна, а потом они развелись и поженились.
— Да, просто Тристан и Изольда.
— Хочешь, чтобы Юра завтра поехал с нами на пляж?
— Твой парень? Конечно. А когда мы увидим Давида?
— Поедем в Иерусалим в пятницу. Я попрошу у мамы машину.
Так они сидели в комнате и вели нескончаемую беседу. А на следующий день, когда Анна вернулась из университета, за ними заехал Юра. Выпускник физического факультета Тель-авивского университета, он остался на кафедре работать ассистентом преподавателя и писать докторскую. Парень среднего роста, не богатырского телосложения, но на симпатичной еврейской физиономии чёрная бородка и горящие интеллектом глаза. Пока он крутил баранку, Анна поведала Жене их историю. Они встретились в кампусе полгода назад. Она зашла в общежитие проведать подругу. Сексапильная Аня привлекала внимание ребят. Один из них, известный ловелас, стал приставать и вознамерился втолкнуть её в свою комнату. В это время там по своим делам находился Юра. Сообразив, что парень возжелал девушку, которая не желает иметь с ним дело, он подошёл и вежливо попросил отпустить её. Анне удалось воспользоваться его замешательством и вырваться. Тот в порыве злости ударил его и сломал ему нос. Кровь потекла ручьём. Анна вернулась и попыталась остановить кровь, но ей не удавалось. Она позвонила отцу в больницу. Отец сказал, чтоб она срочно приехала с ним. Он встретил их на входе в приёмное отделение.
— Папа помог, — закончила она свой рассказ, — хотя нос у него остался немного кривым. Но он славный парень и искренне меня любит.
В это время Юра свернул на набережную и помчался вдоль знакомого Жене строя тель-авивских гостиниц. Припарковались на огромной стоянке возле здания «Опера». На пляже они увидели под зонтиком три стула и заняли их. Потом по очереди переоделись в раздевалке и, попросив молодую пару присмотреть за вещами, вошли в море. Женя наслаждалась, испытывая эйфорию от купания.
— Аня, Юра, какая вода, прелесть! — говорила она, заразительно смеясь. — Я хочу стать рыбой.
— Анна, я боюсь за неё. Она предрасположена к заболеванию иерусалимским синдромом, — сыронизировал парень.
— Читала о таком. Но хочу вас заверить, у меня здоровая психика.
— Не будь слишком самоуверенной, Женя. Израиль оказывает на людей сильное психотропное действие.
— Ты подсказал мне прекрасную тему для исследования, Юра. У вашего народа, я полагаю, значительные отличия от американского.
— Конечно, вы уже сто пятьдесят лет воюете далеко от Америки, и вам ничего не угрожает. А мы каждые несколько лет, а всё остальное время находимся в постоянной боевой готовности.
— Ты служил в армии?
— Конечно. В парашютно-десантных войсках. И каждый год меня призывают на переподготовку.
— А Давид тоже служил?
— В спецназе, — сказала Аня.
