Читаем без скачивания Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова

Но тут пыли не было абсолютно. Нигде. Даже боязно стало за свои успевшие запылиться туфли. Вдруг они оставят следы? Мерцающие пейзажи были расположены вдоль стен, — именно вдоль, а не на стенах, поскольку от стен они словно бы отделялись. А когда она их потрогала, они ощущались как плоские. Это было красиво. Виртуозная работа. Пол в холле тоже казался зеркальным, но отражая в себе синий потолок, он не отражал её саму!

— Вы кто? — спросил её вдруг чей-то молодой мужской голос, и, онемев от страха, она увидела непонятно откуда выросшего перед нею высокого и незнакомого парня в обычной вполне одежде, даже неряшливой отчасти. Рубашка мятая, болтается не по росту, а штаны другого цвета, чего никогда не позволит себе истинный аристократ, да и любой более или менее состоятельный простолюдин, исключая совсем уж нищих и опустившихся. Хотя ткань была дорогая, тонкая, охлаждающая в жару. Это-то она рассмотрела, а уж фасон — точно с чужого плеча. Он протянул руку и непостижимо ловко вытащил из её зажатой ладони так же непостижимо запищавший вдруг браслет Ар-Сена.

— Откуда он у вас? — комично сурово спросил смешной и долговязый неряха. На вид они были ровесниками, и Ола пренебрежительно толкнула его, — Верни чужую вещь! Ты сам-то кто?

Парень даже не шелохнулся от её толчка. — Арсений Тимурович, — произнёс он, приблизив браслет к губам, — почему ваш браслет оказался в доступе для неизвестной девушки, которая шныряет по пропускному пункту закрытого объекта? — Ответом ему было молчание. Тем ни менее он отвечал, как будто этот ответ был. — Неважно, что он наземного пользования, и что она не умеет пользоваться машинами. Он открывает доступ в закрытую зону. А? — и опять затяжное молчание. — Она ваша секретарь? И что? Я обязан доложить о нарушении ГОРу, — он опять надолго замолчал, глядя перед собой и словно не видя Олу, хотя цепко держал её за руку. — А я вам не подчиняюсь. У меня своя инструкция по имени грозный Венд, так что вы знаете, куда прийти за своей вещью.

— Не смей меня держать своими грязными руками! — закричала Ола, — ты не смеешь и приближаться ко мне, а ты хватаешь! Нищий грубиян! Бесформенная грязнуля!

— Разве я грязный? — и он засмеялся вместо того, чтобы обидеться, сверкая слишком уж идеальными зубами, — и разве я вам нагрубил? Я просто исполняю свои обязанности, поскольку я дежурный на секретном объекте. И обязан вежливо, предельно вежливо удалить вас за стены этого помещения. Что я и сделаю, уж позвольте мне это, скандальная девушка. — И парень неодолимо сильно потянул её за собой, почти понёс, поскольку она не пожелала сделать и шага.

— Отдай браслет, вор! Ты за всё ответишь! И вовсе не перед Ар-Сеном, а перед тем, о ком ты и представления пока не имеешь! Мой отец входит в Коллегию Управителей, а ты меня схватил!

— Да нужна ты мне! Иди куда хочешь, тролиха полоумная, — и он мягко, надо отдать ему должное, но и сильно вытолкнул её прочь за пределы здания. В этом было явлено оскорбительное пренебрежение ей и как красивой, нарядной девушке и как значимой особе вообще. «Тролиха»? По любому это звучало унизительно, непристойно. Парень стоял на ступенях и ждал, пока она уйдёт. — Арсений Тимурович, — сказал он тихо, — ой, она и скандальная! — Но Ар-Сена рядом не было, и кому он это говорил?

— Да ты сам полоумный, да ещё унижаешь меня! Ты за это ответишь! — Ола так энергично размахнулась для удара негоднику, посмевшему её вытолкать, а не любезно попросить удалиться, — а она уже искренне забыла, что он как раз об этом и просил, и как раз вполне любезно, — что пошатнулась на ступенях. Чтобы удержать равновесие, ей пришлось совершить достаточно нелепый танец с прискоком по оставшимся ступеням вниз, а уже внизу, чтобы не упасть, ещё совершить короткий забег вперёд спиной. Уж каким было при этом её лицо, она не ведала, но парень злорадно захохотал при этом, а когда развернулся к ней спиной, она увидела его длинные волосы, завязанные какой-то нелепой штуковиной, вроде кольца, в симпатичный такой волнистый хвостик. Да и сами волосы были у него что надо, густые и блестящие. Тут уж Ола как вихрь взлетела по ступеням и вцепилась в этот хвост. А он, поскольку не ожидал такой прыти, шёл вальяжно и не спеша.

— Да ты что! Зебра прыгучая! Копыта же себе переломаешь! Отвечай потом за тебя, — что это было за слово «зебра», уже и не важно. У этих простолюдинов такой жаргон, что жизни не хватит его выучить. Но тронуть он её не посмел. Бережно так высвободил свой хвост из её пятерни, оставив ей на память прядь своих тёмных, но с необычным отливом волос, и на удивление молниеносно исчез за обширнейшими дверями, разъехавшимися в стороны. Поскольку браслета у Олы не было, продолжить драку было не с кем. Она только стукнула кулаком по самой дверной панели, после чего ушла.

Ох, если бы мама увидела, чем она занята тут! Она, аристократка, с какой-то пыльной и мятой образиной дралась как нищая девка на рынке! Мама задохнулась бы на месте от негодования, яростно затопала ногами и завизжала бы совсем по-простому. Она избила бы её той самой щёткой, какой служанка мела пол, а заодно бы и служанке досталось за то, что увидела унижение дочери аристократа, уронившей своё достоинство в пыль! Чтобы было не так неприятно, она уж представила заодно, как мама избивает и этого наглеца, да ещё и по хохочущему лицу! Оле очень хотелось в этот момент, чтобы так и произошло. Мама властно сумела бы поставить на место этого простолюдина, возомнившего о себе нечто высокое только потому, что он получил где-то и как-то прекрасное образование. За подобную возможность Ола готова была и сама претерпеть от гнева матери, а гнев её был таков, что представить его не могли те, кто видел её прелестное, тихое и ласковое лицо, считая его отражением маминой души. Но душа мамы была темна и дисгармонична.

Загадка браслета старой служанки

Однажды она до крови разбила нос кроткой няне, давно ставшей частью семьи и дома, за пустяковый проступок — за кражу браслета, настолько ничтожного предмета во мнении Олы, что она и не заметила бы его, валяйся он у неё под ногами. Мама же, как оказалось, периодически потрошила все личные вещи домашней прислуги, поскольку больше ей, похоже, и делать было нечего.

Браслет, усыпанный камнями, был сделан в виде цветка на