Читаем без скачивания Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников

А вот позвони она по одному, не только ей известному номеру телефона, то там в один момент решат этот вопрос для таких занятых домохозяек, которым ведь не только ужин нужно приготовить к приходу своего бесконечно обожаемого супруга, но и самой приготовиться к этой встрече. И тут даже и вопроса предпочтений не возникает, когда вернувшийся с работы домой супруг, видит в какой готовности его встречает такая красивая умница жена. И он даже в случае сложных отношений со своим желудком, кого он сегодня весь день голодом морил, обещая ему вечером наверстать упущенное, – сам же слышал, что Клава там обещала приготовить к нашему приходу, – и не подумает посмотреть в сторону этих ароматных запахов.

А он тут же всё своё внимание обратит на так невероятно приодетую и приукрашенную Клаву, встречающую его, конечно, несколько распущенно в новой причёске, на которую большую часть дня и ушло, но надо отдать ей должное в её изобретательности в деле умения его поражать с порога своим неприкрытым ничем видом, и согласится со всеми её требованиями к нему, высказанными в такой устной форме.

Но Тёзка в назначенное им же время не явился, и получается, что Клава напрасно столько себя готовила к этой его встрече, по быстрому смотавшись в парикмахерскую, затем в один из бутиков, одной, пикантного характера специализации, и как итог, в винный отдел за шампанским. А это всё не только траты финансового характера, но и проявление с её стороны заботы. А если всё это натыкается на стену безразличия в виде вот такого игнорирования, которое продемонстрировал Тёзка, то тут и слов сразу не найдёшь, так Клаве обидно становится за себя несчастную.

И она бы сейчас немедленно разбила бы об голову этого негодяя Тёзки бутылку шампанского, попадись он ей под руку или хотя бы будь в наличие его голова. Но так как всего этого сейчас не было, а Клава пребывала в тревожном состоянии духа, которое только всё больше усугублялось со временем отсутствия и не нахождения Тёзки, то она начала всё больше терять присутствие духа и бледнеть в растерянности. Где она обвела уже робким взглядом внутренний интерьер гостиной и, разведя в стороны руки, громко вслух, с долей истерики в голосе, вопросила:

– И где, чёрт его возьми, его носит?!

Здесь она замолчала и принялась прислушиваться. Вначале к окружающей её обстановке, где тиканье настольный часов не просто её сбивало и напрягало, а они своим размерным ходом, с каждым тиком вгоняли Клаву в неистовство её раздражения, вылившегося в итоге в её рукоприкладство по отношению к этим часам, нашедших своё успокоение об стенку кухни.

А вот Клаве, судя по её взрывному виду, пока что нисколько не жалко часов, и она не испытывает раскаяния за такие свои совсем необдуманные поступки. Правда, не всё так однозначно, и она, вернувшись обратно в центр гостиной, набирает в лёгкие воздуха, затем всё ею набранное выдувает себе в чёлку, немного успокаивается и с виноватой улыбкой проговаривает. – Это было слишком грубо и поспешно. – Здесь она смотрит на разбитые часы, и дальше проводит свою мысль. – Сейчас главное не спешить и не делать скоропалительных выводов. – С этим решением она подходит к мойке на кухне, где наливает себе полный стакан воды, смотрит внимательно на него и, глядя вперёд перед собой, начинает пить воду.

Когда же вода из стакана ею выпивается, она ставит стакан на кухонный гарнитур, замирает в себе, проводя внутренний анализ своего организма, получившего такое в себя водяное наполнение. А как только всё внутри успокаивается, она выводит для себя формулу своего дальнейшего поведения. – Надо прислушаться к сердцу. Что оно подскажет. – Клава, явно действуя на интуитивных началах своей природы, умолкает внешне и видно по ней, начинает прислушиваться к своему сердцу.

А то видимо и само находится ни в малом расстройстве и непонимании этого подлеца Тёзки, который так вчера её обнадёжил своими столь крепкими и заподозрить просто невозможно в каком-то подлоге, заверениями в особенности своих сердечных чувств в её сторону, и в нём всё бурлит в негативной содержательности по отношению к этому обманщику Тёзке, более чем беспечному человеку и не скрупулёзно относящемуся к исполнению своих обязательств.

– Ну, только покажись мне на глаза, негодяй! – со всей строгостью, на которую было способно сердце Клавы, оно посмотрело на этого негодяя Тёзку, ещё больше ненавистно представляющемуся Клаве в памятливом свете в прихожей, когда он робко скрывал свою улыбку, искоса посматривая на неё в тот момент гневающуюся и даже не подозревающую о том, что это последний раз, когда они видятся. – Нет! – У Клавы от таких мимолётных мыслей сердце упало вниз, потянув вместе с собой её ноги в коленках. И Клаве особых трудов стоило выстоять на месте, где ей сил придала её рассерженность на Тёзку, которая в данный момент была наиболее влиятельной в ней внутренней силой, и она направляла Клаву в нужную ей сторону.

– И я, конечно, не смею утверждать, не имея достоверных фактов и аргументов, но на анализе ситуации и косвенные факты на многое из этого указывают, вполне могу задаться некоторыми вопросами, которые никому не понравятся. – Вот в такую сторону направляла рассерженность и внутреннее расстройство Клавы её призадуматься. И Клаве ничего не остаётся другого, как придать свой негативный смысловой оттенок некоторым поступкам Тёзки, сейчас видящихся ею в этом свете зрения. И при этом на помощь в этом деле сразу на ум приходят столько советчиков, которые давно ей об этом говорили и её предупреждали, собственно, о том, с чем она сейчас столкнулась в поведении Тёзки.

– Я тебе всегда говорила, а ты ещё меня не хотела слушать, что он себя ещё покажет во всей своей красе, а тебе только и останется, как кусать свои ногти. – Для виду сокрушалась самая настырная советчица Клавы, от которой просто невозможно отделаться хотя бы по причине своих самых прямых и близких родственных отношений с ней, то есть мама Клавы, Артемида Сизифовна. И у неё, конечно, есть свой субъективный взгляд и внутренняя мотивация так упрямо думать в адрес Тёзки, этого нелепейшего из всех возможных зятьёв, кто с первого знакомства и сразу вызвал у неё безоговорочное неприятие в данном близком качестве в сторону её дочери. А вот Клаве он и не пойми из каких внутренних побуждений понравился сразу (ясно, что для того чтобы насолить ей), и чем больше они, её семья, этому её выбору противились, даже с