Читаем без скачивания Новый Мир ( № 11 2004) - Новый Мир Новый Мир

Она пошла посмотреть, как у старика с горячей водой. Ванны, конечно, нет… Душ по бедности… Но хоть так! И вода есть… Вода горячая!

Мертвый, он лежал на полу. Как рухнул, словно подломившись, так и лежал. Мой все-таки!.. Кого хошь догоню! — удовлетворенно подумала Аннета Михеевна.

Свежая, чистая после душа, она с удовольствием шлепала по половицам босая.

Как все они, только что умершие, старик стал покрасивше лицом. Причина проста: жизнь в эти секунды отдает лицу свое последнее. Беречь теплоэнергию незачем… Дальнейшее старение гражданина Алабина, Петра Петровича, не предусматривалось.

Вот только выражение упорства в его стиснутом рту означилось столь определенно, что Аннете Михеевне не понравилось. Старуха решительно провела ладонью. Она даже слегка пришлепнула по мертвым губам, как бы стирая его лицо в ноль… И хмыкнула:

— Надо же!

Старушке хотелось бы рассмотреть свою ночную добычу. Но склониться к нему ниже и ближе оказалось ей тяжело. В пояснице стрельнуло… Аннета Михеевна лишь слабо передернула занывшими бедрами. Натешился, сучонок! Бедра еще помнили последнюю мужскую хватку.

А ведь ей работать! Пропылесосить у Козаковых и сжечь старые стулья у Серегиных. А еще полы помыть!..

Ага: выкосить траву вдоль заборов, это можно прямо сейчас!.. Уже светает. Косу она уж третий день у забора держит — чтоб далёко не бегать. У липы стриженой.

Она помнила, как старикан Алабин схватился за сердце... Левой вдруг рукой. Этот его мах рукой ей о косе и напомнил... Инфаркт, скажет врачишка, когда придет... Они все слова знают. Много слов знают, хе-хе... Ин-фуркт!.. Ин-фрукт, хе-хе-хе-хе!.. Ин-фу-фу!

Она представила, как будет врачу или кому-то еще рассказывать. И на пробу заговорила. Жалостливо... Ернически жалостным голосом:

— Подра-аанили его… Подра-аанили старичка из ружья не нынче. Еще позапрошлой, он сказал, ночью. Но рана болела, ох, болела!.. Одинокий и лежал.

И еще подхмыкнула, по-старушечьи:

— А я что… Я ж пожалеть хотела. Пришла к нему.

Пора!.. Дачная трава негуста. Но роса хороша. И потому трава валилась сама собой, когда старуха с косой наступала шаг за шагом.

А вот здесь надо поаккуратнее. Кусты не задеть, у корней не поранить. Смородина ягода це-еенная…

Солнце… А возле дач, что по левой стороне, уже все выкошено. Костлявая и сильная, Аннета Михеевна заваливала траву ряд за рядом. Только и слышно, как ровно посвистывает коса при срезе... “Легко косит!” — подумалось старухе то ли о косе, то ли о самой себе.

Легко ложились вповал что лопухи, что цветики. И как же мощно разносился вокруг дух свежего покоса! — ни с чем не сравнимый сладкий запах только что оборванной жизни.

Со спокойствием в сердце

Сергей Георгиевич Стратановский родился в 1944 году в Ленинграде. Один из ярких представителей ленинградского литературного андеграунда. Автор трех поэтических книг. Лауреат премии имени Бориса Пастернака (2004). Живет в Санкт-Петербурге.

Поздравляем замечательного поэта с шестидесятилетием.

* * * Жизнь — ты куст иван-чая у больничной кирпичной стены На прогулке встречая, мы тебе улыбнемся невзросло И заплачем невзросло, если вдруг обломают безмозгло Или срежут бесцельно 2003. Диптих 1 Обо мне помолитесь, а я не могу, не умею Я от горя немею и Богу одно лишь скажу Вслух скажу, что не верю, а только надеюсь, люблю... 2 Говорил, что не верю, но все-таки верю немного Но не в грубого Бога, хозяина неба и слез Верю в Свет невещественный, вдруг озаряющий мозг Свет, во тьме копошащийся Весна 2003. Психотерапевтическое воздействие телевизионно рекламы Слушай, боль и больница не должны заслонять горизонт Пусть счастливые лица и нам улыбнутся с экрана Пусть начнется реклама, завертится жизнь-карусель, Предлагая товары добротные, нужные всем Пусть обрадуют взор чудо-печи и лучшая пицца Рекламируют специи, рекламируют мебель из Греции То на фоне Олимпа, то на фоне Афин рекламируют... Что ж... Будут деньги — мы купим 2003. * * * Здравствуй, рай, — я сказал — здравствуй, рай Долго шел я к тебе и вот наконец обрел Мимо пропасти шел, мимо пасти, разверстой на местности Рай мой, рай обретенный, но знаю, что ад отстраненный В силах прыгнуть по-рысьи 2004. * * * Что в России? Поворот на Запад? Выветрится ли наконец Лестничный трущобный запах, Запах психбольниц и этих лиц понурость Хмурость ущербная исчезнет наконец? 2003. * * * На реке непрозрачной катер невзрачный какой-то Пятна слизи какой-то, презервативы, плывущие Под мостами к заливу, мимо складов, больниц, гаражей И Орфея-бомжа, что в проходе к метро пел пронзительно, Голова полусгнившая 2003. * * * Замогильный мобильник звенит в пиджаке у покойника В склепе великолепном, тортоподобном, огромном «Как там в склепе, Колян? Как там в смерти? Не тесно? Или сносно? И, может быть, лучше и нам В мир иной перебраться?» 2004. * * * Упырь из ГПУ, неужто же любовью Прекрасной женщины спасается и он И словно дикий сон кровь дел своих забудет? Забудет? Может быть... Но сможет ли любить? 2003. Итальянские залы в Эрмитаже Русский ковчег — сны умбрийские, окна на горы лазурные Ну а в окнах напротив: невская тьма, льды стигийские, Снег смурной, и на том берегу, за пургой Всей России тюрьма. Крепкозубье Казематов холодных 2003 – 2004. О карликах 1 Карла петровский, уродец, но роста обычного сын У него, недомерка В гвардию сызмальства сын Был зачислен по милости царской За потешность родителя и теперь презирает отца, Его службу колпачную, его обреченность до гроба Быть курьезом природы Скоро шуту умирать — царь не придет хоронить Да и сын постесняется 2004. 2 Карла Черномор — смешон Ну, чего добьется он, Мстя Людмиле и Руслану? Лишь разбередит, мечтая о любви, Сердца дремлющую рану 2003. О лесе 1 Ежевичная глушь, и в крапивной тени — ключ живительный А у выхода в поле видна бузина многогроздая Купина светоносная — чащи заглохшей душа 2003 – 2004. 2 Эта мебель столетняя — существованье посмертное Шума листьев безбрежного, шума берез заонежских, Душ их умерших, но воскресших в таинственных скрипах Мебели старой, устало 2004. * * * Шарикова потомки, Швондера внуки настырные С внуками Преображенского вдруг сдружившись, почуяли бунта блаженство Стали рок-музыкантами, живописцами стали скандальными И поэтами бурными, катакомбными, неконъюнктурными Стали артистами, хмурым властям ненавистными, Искупая в искусстве дедов былую ущербность 2003. Стихи о советской Индии Арьяварта великая, у львиной короны английской С гиком-свистом отбитая натиском конным, буденным И бежали британцы, сам вице-король улепетывал С другом Киплингом вместе И закрылись ашрамы, и рушиться начали храмы Скрылись в Ганге навеки ее божества многорукие И настала тоска, но зато говорят, что в Москве Завелись индуисты, и кто-то размножил подпольно Гиту — книгу великую 2004. Туринская плащаница Говорят, что подделка, но тогда до какого паденья В морок черный дошел тот алхимик ученый И художник искусный, оскорбивший деянием гнусным Муку крестную Господа 2004. Старец Симеон колеблется Он? А может быть, и не Он вовсе Знаменья были — я знаю И звезда весьма яркая трем волхвам освещала дорогу Так что Он, вероятно, и теперь я могу мир покинуть Со спокойствием в сердце Были дни Хасмонеев, были волненья народные Слишком много я видел — устали глаза от гляденья Слишком много я слышал — насытился слух шумом суетным И устал я от жизни, и готов умереть, но не знаю, Он ли слава Израиля, народа Спаситель, Мессия Или ждать нам другого? 2004.

«Не надо плакать...»

Екимов Борис Петрович родился в 1938 году. Постоянный автор журнала. Лауреат Государственной премии за 1998 год. Живет в Волгоградской области.

Пятьдесят тысяч рублей наличными получить и доставить на хутор — разве не тревога? Тем более для бабы. Пятнадцать километров пустой степью да лесистыми балками. Хорошо, если подвернется машина-попутка. А то и пешком бреди, с оглядкою. Нынче времена лихие: не волков бойся, людей.

Хуторская почтальонша Надя почти пять лет на своей должности: два раза в неделю забрать в станице письма, газеты, доставить на свой хутор да разнести по людям; и раз в месяц — пенсия. Вроде привыкла, приладилась: деньги прятала в широкий дерматиновый пояс, на голое тело, прикрывая одеждой. Но разве это спасенье? Пенсионных дней Надя не любила, боялась их, особенно в глухую пору: осеннюю, зимнюю, когда попутного транспорта не бывает. Добрые люди в домах сидят, лишь волки по степи рыщут.