Читаем без скачивания Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

— Раз ты можешь, значит, и я могу, Иштар. Кстати о твоем чине, о котором ты запретила упоминать… На самом деле он у тебя еще выше. Так ведь?

— Если и так — я ничего не подтверждаю. И запрещаю тебе даже думать об этом. Если ты хочешь работать с этим клиентом.

— Фью! У тебя действительно острый язык. Разве я это заслужил?

— Галахад, дорогой, прости. Когда мы на дежурстве, я хочу, чтобы ты думал только о клиенте, а не обо мне. Но после работы я Иштар — и ничего более. У нас не будет другого такого случая. Работа может затянуться и сделаться в высшей степени утомительной. Поэтому не стоит нам сердиться друг на друга. Я просто хочу сказать, что у тебя — у нас обоих — до дежурства еще больше тридцати часов. И если хочешь, я буду рада видеть тебя здесь все это время. А хочешь — уходи, я улыбнусь тебе и не буду жаловаться.

— Я говорил уже, что не хочу уходить. Я просто не хотел мешать тебе спать…

— Не помешаешь.

— Час потребуется, чтобы найти свежий комплект сменной одежды, одеться, пройти обеззараживание. Надо было бы прихватить все с собой, но я же не знал…

— О, пусть будет полтора часа, я получила распоряжение. Старейшему не нравятся защитные скафандры. Он хочет видеть, с кем имеет дело. Значит, мы должны предусмотреть время на обеззараживание тела: дежурить придется в обычной одежде.

— Иштар, а это разумно? Ведь мы можем чихнуть на него.

— Ты считаешь, что я распоряжаюсь? Этот приказ, дорогой мой, получен непосредственно из дворца. Женщинам рекомендуется выглядеть привлекательно и приодеться получше… придется подумать, какие из моих вещей могут выдержать стерилизацию. И не думай, что тебе удастся чихнуть. Ты еще никогда не проходил полное обеззараживание тела. Раздеваться догола не придется — это оговорено. Когда бригада сделает все, что положено — не чихнешь, даже если захочешь. Но старейшему об этом говорить нельзя. Он должен думать, что мы, как пришли с улицы, так и работаем. Никаких специальных предосторожностей.

— Как я могу ему это сказать? Ведь я не знаю языка, на котором он разговаривает. У него пунктик насчет наготы?

— Не знаю. Просто довожу до твоего сведения приказ.

Он задумался.

— Вероятно, не пунктик. Все пунктики осложняют жизнь, это элементарно. Ты говорила мне, что главная задача — вывести его из апатии и что его скверный норов тебя порадовал, хотя и показался чрезмерным.

— Конечно, порадовал — он все-таки реагирует. Галахад, сейчас не об этом надо думать. Мне нечего надеть, тебе придется помочь мне.

— Я как раз говорю о том, что тебе надеть. Я полагаю, что идея принадлежала исполняющему обязанности, а не старейшему.

— Дорогой, я не читаю его мысли — просто исполняю его приказы. Я не умею одеваться и никогда не умела. Как ты полагаешь, лабораторная униформа подойдет? Она-то пройдет стерилизацию без всяких сложностей — и я в ней очень даже ничего.

— А я, Иштар, стараюсь прочесть мысли исполняющего обязанности… по крайней мере догадаться о его намерениях. Нет, лабораторная униформа не подойдет. Если ты будешь в ней, станет ясно, что ты не только что пришла с улицы. Если предположить, что синдром пунктика здесь ни при чем, в данной ситуации одежда обладает одним лишь преимуществом перед наготой — она создаст разнообразие. Контраст. Перемену. Поможет стряхнуть с него апатию.

Она поглядела на него задумчиво и с интересом.

— Галахад, до этой самой минуты я по собственному опыту всегда полагала, что мужчина может разбираться лишь в том, как быстро освободить женщину от одежды. По-моему, твою кандидатуру следует представить к повышению.

— Я еще не готов, поскольку работаю в этой области меньше десяти лет. Не сомневаюсь, что тебе это прекрасно известно. Давай-ка посмотрим твой гардероб.

— А что ты собираешься надеть, дорогой?

— Это не важно. Старейший — мужчина, и все рассказы и мифы о нем свидетельствуют, что он сохранил верность той примитивной культуре, в которой родился. Сенсуально не полиморфной.

— Откуда тебе знать? Это выдумки, дорогой.

— Иштар, в любой выдумке есть доля истины, нужно лишь уметь найти ее. Это догадка, но обоснованная — все-таки в этом вопросе я привык считать себя знатоком. До реювенализации — пока ты не реювенализировала меня — я проявлял гораздо большую активность.

— Какую же, дорогой?

— В другой раз. Я просто утверждаю, что моя одежда не имеет значения. Подойдет и хитон, и куртка с шортами, юбочка-килт. Даже исподнее, которое носят под изолирующим костюмом. О, я, конечно, надену что-нибудь веселенькое и буду менять наряды каждое дежурство — но он будет глядеть на тебя, а не на меня. Поэтому следует выбрать нечто такое, в чем ты ему понравишься.

— А как об этом узнаешь ты, Галахад?

— Элементарно. Выберем такую одежду, в которой длинноногая блондинка понравится мне.

Скудость гардероба Иштар удивила его. При всем своем опыте по женской части ему еще не приходилось встречать женщину настолько лишенную тщеславия, выражающегося в приобретении платьев. Задумчиво перебирая вещи, он что-то пробормотал себе под нос, а потом стал напевать куплет песенки.

— Выходит, ты разговариваешь на его «молочном» языке? — спросила Иштар.

— А? Что? Чьем? Старейшего? Нет, конечно. Но, полагаю, придется выучить.

— Но ты же пел. Ту песенку, которую он всегда напевает.

— Ах это… «весь ломбар за углом…» У меня хорошая память. Но слов я не понимаю. А что они значат?

— Не уверена, что в них есть смысл. Пока я таких слов в словаре не видала. Я думаю, что это какой-то бессвязный стишок — успокаивающий, но семантически не имеющий смысла.

— С другой стороны, в нем может быть ключ к психике старика. Ты не пыталась задать вопрос компьютеру?

— Галахад, я не имею доступа к обслуживающему палату компьютеру. Впрочем, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог понять старейшего полностью. Дорогой мой, он примитивен по сути своей — просто живое ископаемое.

— Но мне хотелось бы понять его. Этот язык… Он сложный?

— Очень. Иррациональный, запутанный, настолько перегруженный идиомами и неоднозначностями, что иногда я ошибаюсь даже в тех словах, которые, как мне кажется, уже знаю. Я бы хотела иметь твою память.

— Исполняющий обязанности, вроде бы, не испытывал никаких затруднений.

— Я полагаю, что он обладает особыми способностями к языкам. Но если ты собираешься начинать — у меня есть ознакомительная программа.

— Договорились! А это что? Вечернее платье?

— Это? Это вообще не одежда. Я купила покрывало на кушетку, а когда принесла домой, обнаружила, что оно не подходит по цвету.

— Это платье. Встань и не шевелись.

— Только не щекочи!

Вариации на тему: I. Государственные дела