Читаем без скачивания Файролл. Пути Востока - Андрей Васильев

Это проклятие мне достанется, если я через полгода не предстану пред светлые очи верховной вилисы. Но и если предстану и даже женюсь, лучше мне от этого точно не станет. Все дело в том, что вилисы, выйдя замуж, становятся чудными женами. Идеальными. Верными, добрыми, хозяйственными, заботливыми и очень домовитыми. И им очень важно, чтобы в доме был порядок. Ну а какой порядок, когда супруг шастает по белу свету в поисках приключений с какими-то сомнительными типами или пусть даже и в одиночку. Он должен сидеть дома. И поэтому вилиса в момент бракосочетания накладывает на жениха заклятие, противостоять которому невозможно. Названия его точно никто не знает, на форуме оно фигурирует как «Цепи супружества». Супруг вилисы не может отдалиться от нее более чем на две мили. Стоит ему уйти на это расстояние, как дорога изменяет маршрут незаметно для идущего и снова приводит счастливца в лоно семьи, прямиком к любимой женушке. Вот такой хеппи-энд. Куда бы ни шел – вернешься. Дом, милый дом. Который, кстати, достается счастливому жениху вместе с вилисой и располагается в ближайшем от болота населенном пункте. Приданое, однако.

И никаких способов снять любое из двух заклятий нет. Единственный выход, который возможен для вляпавшегося в свадьбу с вилисой игрока, – уничтожить учетку и начать все сначала. Судя по всему, народ так и делал. Но этот вариант точно не для меня.

Я было приуныл, а после подумал, что я не совсем еще дурак, поскольку обозначил, что мои дела на полгода – год, так что, может, еще отсрочку и выпрошу. Когда через полгода к верховной приду. Да и полгода – это долго. Мало ли что случится. А потом мне в голову пришла еще одна идея, на первый взгляд совершенно безумная, но потом показавшаяся не такой уж и бредовой.

За подобными раздумьями я доехал до работы и на автопилоте зашел в свой кабинет.

– А чего это вы сюда? – невероятно язвительно сказала Крыска. – Вы теперь начальство, вам в свое крыло.

– Да вот зашел подумать, кого можно и нужно подтянуть к движению, а кого и за борт пора. По возрасту или по иным показателям. Положение обязывает.

И, не глядя на нее, вышел. Пущай побесится, зараза старая. Может, и по-хамски, но не люблю я вот такого… Даже не знаю… Смеси наглости и зависти.

Я и впрямь забыл, что у меня свое крыло теперь. И там должны сидеть четыре юниора и ждать меня. С огнем в глазах и выражением почтительности на лицах.

То ли я переоценил себя, то ли слишком хорошо думал о молодом поколении. Почтительностью тут и не пахло. Нет, никакого хамства, но держатся трое из четверых так, будто они принцы в изгнании, которых занесло в глухую деревушку. Именно такое впечатление на меня произвели три молодых человека в строгих костюмах, сидящие в первом из трех кабинетов, отведенных нам. Они даже не подумали встать, когда я вошел, чего уж говорить о каком-то «здрасте». Исключение составила только девушка, кстати, очень даже симпатичная, которая, встав, вполне искренне сказала:

– Меня зовут Вика, Вика Травникова. Я надеюсь пройти у вас хорошую школу молодого журналиста.

Ух, какие глазищи. Не утонуть бы.

– Ну этого я не обещаю, – ответил я ей. – Тут все от тебя самой зависит. Но в целом, если хочешь быть журналистом, будь им. Эти товарищи, я так понимаю, ими быть не хотят? По крайней мере, здесь. – И я кивнул подбородком в сторону все еще сидящей троицы. – Ну я так думаю, что и леший с ними, да, Вика?

Девушка захлопала глазами, не понимая, что от нее хотят. Молодая еще, не научилась пока читать интонации и подыгрывать. Троица все-таки встала, один из них, высокий холеный блондин с рыбьими глазами, сказал:

– Вы уверены, что мы не хотим быть журналистами? На основании чего?

– Разве я сказал, что они не хотят вообще быть журналистами, а, Вика?

Вика кивнула, впрочем, все равно пока не понимая, что именно и зачем я делаю.

– Я сказал, что вы не хотите ими быть здесь, – выделил я интонационно последнее слово. – И, если честно, раз вы ими здесь быть не хотите, то давайте-ка, ребята, валите отсюда на выход, не забудьте только пропуска сдать.

– Такого мы не говорили, – заметил второй из троицы, толстячок с забавным чубчиком на большой круглой голове.

– Да? А разве всегда надо говорить? – взяв тон чуть повыше, сообщил ему я.

Троица напряглась, это было видно. «Погодите, милые, то ли еще будет», – позлорадствовал я.

А вы как думали? «Любишь свое чадо – круши ему ребра», – говаривал мой папаша в моем детстве и юности и частенько претворял это выражение в жизнь. Не в буквальном смысле, конечно… Хотя с десяток раз и ремня перепало. Но зато и человеком вырос. Ну более-менее. А этих надо сразу строить, жалеть нельзя. Иначе их потом с шеи не снимешь, и они вообще страх потеряют. Поэтому сейчас я им хребет ломать буду, со всем старанием и прилежанием. Да и всегда по жизни надо себя ставить сразу. Сразу не поставишь – потом авторитета не будет. На край – выгоню этого, с рыбьими глазами, уж больно он мне не понравился. А вот девчушка так неплохая вроде, лобик высокий, ведет себя правильно и глаза умные. И до чего ж глубокие…

– Мы сейчас даже не говорим о том, что вы проигнорировали меня как вашего руководителя. Но в любом случае в кабинет вошел человек, сотрудник издания, в котором вы будете работать, и вы трое не потрудились даже оторвать зады от стульев и поприветствовать его.

– Мы не знали, что именно вы – наш руководитель, – попытался защититься рыбоглазый. – А всех приветствовать…

– Язык отвалится? Или ноги вывалятся? – перебил я его. – Как же ты работать с людьми собираешься, убогий? Ты – журналист. Твое профессиональное орудие – язык, внешний вид и манеры. И уже только потом умение слова в предложение складывать. Ты на меня, своего руководителя, уже отвратительное впечатление произвел, и я теперь не представляю, как ты с людьми работать будешь. Все, пошел вон отсюда, ты мне тут не нужен.

Врать не стану – эти четверо, ну или как минимум трое, ожидали чего угодно, только не такого начала. Видимо, хотели мне сообщить, что они со своими красными дипломами и знаками отличия оказали мне несусветную честь, согласившись работать в подобном кефирном издании. Но вот к тому, что их погонят отсюда пинками, они были не готовы.

– Чего встал? – взял я еще на пол-октавы выше. – Вали, я сказал. Пропуск сдать не забудь.

– Вообще-то не вы меня нанимали, – пробормотал Рыбий Глаз.

– Даже так? Хорошо. – К такому повороту событий я был готов. Валяева я сегодня слышал, пообщаемся с Зиминым. Надеюсь, он меня сразу не пошлет.

– Але, Максим? Это Киф Харитонов. Тут эти выпускники, что вы мне прислали, в бочку полезли, дерзят, и вообще, если честно, это не журналисты, а шлак, пустая порода. Ну кроме одной девочки. Я их в дверь выпихиваю, а они мне в ответ сообщают, что мой номер шестнадцать и не я их нанимал. Подтвердите мои полномочия по громкой связи, будьте любезны.

Я включил динамик, и из него громыхнул голос Зимина:

– Вы что, совсем страх потеряли? Всем вам, насколько я знаю, было четко объяснено, в чье распоряжение вы поступаете. Почему я должен тратить на вас свое время? Все, уволены! К чертовой бабушке! И кадровиков сейчас всех поувольняю!

Я быстренько отключил динамик и сказал в трубку:

– Благодарю.

– Строите их? Правильно. Молодые – они наглые, сам таким был. Как я выдал, а?

– Есть такое, – сказал я, кидая кровожадный взгляд на окончательно побледневшую троицу. Надеюсь, в обморок никто не упадет.

– А красиво вы вчера Гедрона развели, – сказал мне Зимин. – Смотрел сегодня запись – получил удовольствие. Ну все, отбой.

Стало быть, все мои похождения записываются. Запомним.

– Так, больше вопросов нет? – спросил я у Рыбьего Глаза и стал подталкивать его к двери. – Свободен. На выход. Давай, до свидания.

И повернувшись спиной к нему, уставился на остальных двух, стараясь не моргать. Те стояли, тоже не моргали, хотя и по другой причине. По-моему, они даже не дышали.

– Ну у вас какие ко мне претензии? Или вопросы?

– Вопросов нет, все ясненько, – бодро сказал третий, невысокий живчик со здоровенным носом.

– А раз ясненько, то что вы должны сделать?

Мозги этих бедолаг заскрипели с адской силой. Они гадали, что же именно нужно сделать? Ну чтобы не ошибиться.

– Имена свои назовите, – тихонько подсказала Вика.

Определенно молодец. Без дураков.

– Дмитрий Самошников, – отрекомендовался тот, что с чубчиком.

– Вадим Юшков, – представился носатый.

– Стройников, Геннадий, – раздалось от двери.

– Геннадий, идите вон, – сообщил я Рыбьему Глазу. – Сказано же.

– Я все понял, – пробурчал тот. – Осознал.

– Ладно, – смилостивился я. – Но еще один закидон – и я сделаю так, что тебя даже в рыночный листок не возьмут. Ко всем, кстати, относится.

Все, бунт был подавлен, и следовало сразу загрузить товарищей работой. Как говаривал мой сержант: «Если солдат больше трех минут ничего не делает, он начинает думать. А это ни мне, ни армии, ни ему самому не надо».