Читаем без скачивания Газета Завтра 317 (52 1999) - Газета Завтра Газета

Исходя из этого принципа, в последнее время все большими полномочиями обладает новая структура государственного аппарата, в котором определяющую роль играет государственный комитет обороны. Это позволяет военным влиять практически на все сферы жизни страны, непосредственно управлять государством, опираясь на управленческие ресурсы самой армии, партии и других общественных институтов. Такое политическое устройство позволяет не только наращивать оборонные возможности страны, но добиваться общего экономического роста, так как именно независимая промышленность и сельское хозяйство в полной мере смогут обеспечить независимость КНДР от американского диктата.

Экономический и военный рост КНДР вызывает все большую озабоченность в США и в Южной Корее. Стратеги нового мирового порядка понимают, что промедление с вооруженным вторжением в Северную Корею по югославскому или иракскому варианту может привести в скором будущем к невозможности вообще какого бы то ни было силового или информационного давления на независимый народ КНДР. Поэтому Соединенные Штаты и Сеул в открытую готовятся к агрессии против Пхеньяна. Поводом к такой агрессии предполагается избрать мнимые нарушения прав человека в КНДР или производство мифического химического и бактериологического оружия. США уже официально заявляют о готовности перебросить на Корейский полуостров до шестисот тысяч своих солдат, до двухсот боевых кораблей и до тысячи двухсот самолетов. Причем, заявляется, что удар по КНДР со стороны "мирового сообщества" может и должен быть превентивным, то есть не нуждается в прямых доказательствах агрессивности политики Северной Кореи. США уже составили расписание переброски войск в Корею в соответствии с планом 5027. По мнению МИД КНДР, животная физиономия Америки обнажилась, и маска мирных устремлений США на Тихом океане сорвана.

Тем не менее, позиция руководства КНДР, ориентированная на независимость и самобытность исторического развития корейского народа, остается непреклонной. Корейский народ и его армия только с большей бдительностью готовятся к обороне, с новым энтузиазмом трудятся для укрепления своей социалистической Державы. Корейская народная армия готова к отражению наглого нападения и защите Родины, к уничтожению любого врага, который осмелится вторгнуться в Северную Корею с оружием в руках.

Поскольку выясняется решимость США развязать войну, руководство КНДР намеревается пересмотреть свои взгляды на отношения с Америкой. Попытка США задушить военным путем корейскую цивилизацию заставляет партию еще серьезнее заниматься оборонным строительством, в очередной раз доказывает верность и правоту избранного курса на приоритет армии. На диалог — диалогом, на силу — силой, такую позицию занимает КНДР.

В наступающее тысячелетие Северная Корея входит свободной, независимой и социалистической. Заслужив это право в кровопролитной войне против американских колонизаторов в середине уходящего века и кропотливым самоотверженным трудом последующих десятилетий, она не потеряла своего лица и в нынешнее смутное для всего мира время. Крылатый конь Чхоллима готовится к новому скачку уже в новом веке. Это будет победное шествие корейского народа к заслуженному счастью. Народная армия, ставшая вместе с партией впереди всего народа, действительно оказалась прогрессивной патриотической силой. Эта сила способна реально обеспечить процветание и безопасность страны.

Советуем приобретать у нас: керамическая мозаика Impronta 9 только от Medis Group.

Виктор Тростников ЗДЕСЬ ЖИЛИ АНГЛИЧАНЕ...

АНГЛИЧАНЕ, Я ЛЮБИЛ ВАС! Я любил вас с самого детства, с тех пор, как себя помню. Не знаю, как и почему в моем воображении сформировался образ невозмутимого британца с удлиненным лицом и носом с горбинкой, который в огне не горит и в воде не тонет, бороздит океаны и пересекает джунгли, везде чувствуя себя, как дома. Со временем этот образ не только не терял своей привлекательности, но и обогащался новыми замечательными чертами, о которых я узнавал в школе. Это были: упорство в достижении цели (Ливингстон), изобретательский талант (Стефенсон), весомый вклад в мировую науку (Ньютон, Фарадей, Максвелл) и, наконец, качество, которое в том возрасте более всего приводило меня в восторг: неукротимая географическая любознательность, заставляющая пускаться в дальние путешествия и открывать новые земли (капитан Кук, адмирал Дрейк). В подмосковном домике, где я вырос, на стене висела карта полушарий и половина ее была выкрашена в зеленый цвет. Это будоражило воображение: Британия — владычица морей, Британия — хозяйка Голконды с ее алмазами, Бенгалии с ее жемчугом, черной Африки с ее слоновой костью, Австралии, где солнце движется в другую сторону, а по ночам над головой вспыхивает неведомый нам Южный Крест.

Потом была война, и Англия стала нашей союзницей. По радио зазвучали британские песни: "Мы летим, ковыляя во мгле" и "Путь далекий до Типперэри", которые быстро стали родными. От очевидца я узнал, что во время бомбежек Лондона население вело себя великолепно: не было ни малейшей паники, пожары тушились организованно и быстро — и это еще прибавило моего уважения к англичанам. А в студенческое время я пережил страстное увлечение Киплингом (которого до сих пор считаю крупнейшим зарубежным поэтом ХХ века) и понял, что когда индиец почтительно кланялся "сагибу", в нем говорило не раболепие, а искреннее признание того, что британец — человек более сильный духом.

Внутреннюю силу, целеустремленность, железную волю и бесстрашие своего соотечественника Киплинг воплотил в герое поэмы "Мэри Глостер", от имени которого ведется повествование. Поэма буквально околдовала меня, но именно при ее чтении у меня возникла первая тень сомнения в том, что все люди должны равняться на англичан как на идеал: я на этот раз не почувствовал желания отождествиться с героем. Сила была в нем та же, что и в прежних моих кумирах-британцах, но на что она была направлена? Всего-навсего на то, чтобы разбогатеть! Особенно контрастно это выглядело в сравнении с Давидом Ливингстоном, тоже не умевшим отступать от намеченной цели: там была высокая цель — подарить человечеству знания об африканском континенте, а что и кому подарил Глостер? Ценой неимоверных усилий, ценой собственного здоровья и жизни любимой жены он создал прибыльное дело и передал его изнеженному сыну, который не знал, что с ним делать. Глостер и сам признает, что трудился впустую, но в чем он видит свою ошибку? В том, что не вырастил сына таким, каким был сам. "Гарвард и Тринити-колледж", а надо бы отправить в моря; я дал тебе воспитание, и дал его, вижу, зря". Но что было бы толку, если бы наследственный богач искусственно был бы помещен в те же условия, в которых был вынужден расти его отец, и в нем выработались бы качества, присущие лучшим английским морякам? Ведь все равно старший Глостер передал бы ему не штурвал, а компанию. И как могли бы помочь ему в бизнесе эти качества? Смелее он пускался бы в рискованные финансовые аферы, а то и пиратствовал бы на бирже? Приумножил бы благодаря этим качествам и без того огромное состояние родителя? Как все это мелко и скучно и недостойно того образца человека, которого я видел в англичанине. Тогда я не мог еще понять, почему в герое поэмы возникла эта червоточина — я посчитал это индивидуальным промахом Глостера, частным случаем, и на этом успокоился.

После этого прошло много лет, и мне самому пришлось побывать в Англии, познакомиться с ее жителями как в столице, так и в глубинке. Скажу сразу: англичане мне понравились и в общем укрепили мое к ним уважение. Я столкнулся там с людьми мужественными, неприхотливыми, организованными, умными, обладающими прекрасным чувством юмора, любящими свою землю и умеющими о ней заботиться и говорящими на настоящем английском языке, который воспринимается как музыка в сравнении с лающим американским. У меня появились там друзья, которые потом приезжали ко мне в Москву и были от нее в восторге. Но моему взору открылись там и новые червоточины, от которых нельзя было уже отмахнуться как от наносного и случайного — это была реальность жизни Великобритании конца ХХ столетия.

ПЕРВОЕ ОГОРЧЕНИЕ я испытал прямо при въезде в Англию. Мы приплыли на пароме из Остенде в Дувр, где должны были сесть на электричку, но как раз в тот день была забастовка железнодорожников, и нас повезли на автобусах. С волнением я следил за дорожными знаками — когда же мы въедем в легендарный Лондон? Вот мы пересекли его границу, едем по улицам, справа и слева дома, на тротуарах люди. Но что такое: эти люди почти все... черные! Может, мы по ошибке попали в Найроби? Нет, все правильно, это Лондон, но это та его восточная часть, которую не видит тот, кто приезжает на поезде, а она заселена в основном неграми. Нет, я ничего не имею против африканцев, но почему они не у себя среди баобабов, а здесь? Пусть цветут все цветы, но каждый сорт на своей грядке — так ведь гораздо красивее, чем перемешивать флоксы с календулой и настурциями. Для чего, спрашивается, я приехал в Англию — чтобы изучать физиономические особенности племени масаи?