Читаем без скачивания Ненаписанное письмо - Игорь Толич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все равно соблазняешься на кусочек торта, ругательства вырываются сами собой, телевизор гипнотизирует, а на звонки никогда нет времени. Да и человека забыть не получается на одном честном слове. Не получается, и все тут.
Я улегся в кровать и ненадолго заснул. Что-то снилось нехорошее. Я просыпался, вздрагивая, и вновь засыпал. До вечера мой несчастный желудок выворачивало наизнанку неоднократно. Я пил воду и силой мысли пытался унять боль в голове. Буддисты верят, что все покоряется силе мысли. Видимо, у моей мысли было недостаточно сил.
Я смог более-менее твердо стоять на ногах, когда уже смеркалось. Нужно было что-то поесть. Но та еда, которая у меня имелась, либо предполагала длительную готовку (на что я был явно неспособен), либо была мне противопоказана (свежие фрукты, скорее всего, полетели бы обратно — ярко и со вкусом).
Я отправился к Сэму.
Его в кафе не было, но была Пенни, которая узнала меня и тут же принялась причитать на своем наречии, откуда я разобрал только, что хреново выгляжу, и то — благодаря интонации.
— Пенни, пожалуйста, принеси мне рис. Самый простой. Вареный. Без специй.
— Ох, сэр! Ох, сэр! Вы желаете пиво? Пиво, сэр?
— Нет, Пенни, — я уже начинал раздражаться. — Я не хочу пиво.
— Пиво. Том-ям. Пиво и том-ям. Вы почувствуете лучше, сэр.
— Пенни… — сдался я и уронил голову на стол, потому что стесняться было уже нечего. — Господи боже…
Она погладила меня по голове.
— Не надо, — заныл я. — Просто принеси мне еды.
Ее шуршащая одежда сделала вокруг стола еще несколько беспокойных кругов и отдалилась, свидетельствуя о том, что Пенни все-таки ушла выполнять заказ.
Конечно, она принесла пиво. И том-ям тоже принесла, и целую большую пиалу риса. Я ел как контуженный слон — медленно-медленно поднося палочки ко рту, затем медленно-медленно пережевывая. А Пенни все это время стояла рядом и смотрела. Других гостей в кафе не было, а мне было настолько тяжко разговаривать, что я ее не гнал.
Каким-то чудом я справился с рисовыми зернами, голод был утолен, а тошнота перестала то и дело подкатывать к горлу, улеглась и прислушивалась к полученной пище.
Я отдал Пенни тарелку, но, отлучившись на минуту, Пенни сразу вернулась и стала настойчиво подталкивать ко мне острый суп. Я боролся с ней и пытался объяснить, что и в лучшем своем состоянии недолюбливаю том-ям. Однако Пенни была непреклонна. Я зачерпнул пару ложек для ее успокоения, но от пива отказался наотрез.
Когда я решил уходить, Пенни все порывалась проводить меня. Ее горячая забота могла бы доставить мне радость, не будь я настолько разбит. Но, не чувствуя почти ничего, кроме раздражения, я даже прикрикнул на Пенни и уплелся домой.
Уже закрывая калитку, мне почудилось, что за мной кто-то наблюдает. И в тот же момент я споткнулся о хозяйскую курицу, которая пыталась проскочить у меня между ног и удрать на свободу. Я схватил птицу, выругался на нее, швырнул во двор и полез в свою берлогу, чтобы уснуть больным, тревожным сном.
19 августа
Мне снился ливень. Густой, сине-серый, он полосовал меня ледяными до жгучести каплями, а я куда-то шел, я что-то искал. Мне было страшно и холодно, но я продолжал идти. И вдруг я понял, что оказался в той ночи, когда погибла мама.
Шел точно такой же беспросветный дождь. Автобус, в котором она возвращалась с работы, выехал на встречную полосу. Я хотел ее встретить и нес еще один зонт к остановке, но она так и не приехала.
С тех пор мы с отцом жили вдвоем. Он не пытался приводить новых женщин. Я даже не знаю, была ли у него подруга. Наверное, он решил, что мне ни к чему новая мать, а может, просто слишком уставал на работе, и было уже не до романов.
О своей родной матери я забыл практически все. И я даже никогда не рассказывал о ней ни бывшей жене, ни тебе, Марта. Мне было нечего рассказать. Возможно, именно тогда я приучил свою память моментально уничтожать воспоминания о женщинах, которых больше нет в моей жизни. Так было с мамой, с бывшими любовницами, с женой. Со всеми, кто пытался оставить свой отпечаток в моей душе, но оставил лишь пробел. Не получилось только с тобой, моя дорогая Марта.
Я силой выволок себя из сна и заставил проснуться. Как я и предполагал, в реальности погода тоже разладилась. Впрочем, для сезона дождей в этом не было ничего удивительного. Ливень колотил по крыше и врывался в разбитое окно. Странно, что до сих пор не появился хозяин жилья, которое я снимал. Он с женой обитал в сарайчике на другом конце двора и иногда уезжал на несколько дней в город. Видимо, и теперь уехал, а у меня появился шанс исправить свое злоключение с окном без его ведома.
Я варил кофе и прикидывал, куда могу обратиться с этим вопросом, когда в дверь постучали.
Я заранее расстроился, что мой план рухнул, что сейчас мне придется оправдываться перед хозяевами, которые, скорее всего, запросят вдвое больше за стекляшку, чем она того стоит. Но на пороге стоял совсем другой человек.
— Доброе утро, сэр.
— Пенни?.. — я аж отшатнулся от двери, узнав голос.
Пенни была в обычной крестьянской одежде, без макияжа и привычной официантской туники. Теперь она мало походила на девушку, скорее на женственного юношу, которого природа обделила мускулами и волевыми чертами лица. Тоненькие ручки и ножки торчали из-под невзрачной серой рубахи и черных брюк. Лишь присутствие маникюра на пальцах выдавало в ней ледибоя.
— Я чувствую себя хорошо, Пенни. Спасибо. Что ты здесь делаешь?
Она (или теперь нужно было бы сказать — он?) зашла в мою комнату и огляделась.
— Сэр, вам нужна жена?
— Что?..
— Жена, сэр. На один месяц.
Я поначалу сам не разобрал, что говорит Пенни. Затем вспомнил, что слово «жена» здесь имеет намного более широкое значение, чем то, к которому привыкли европейцы.
Есть такое понятие «GFE» — «A girlfriend experience», что дословно обозначает «опытная подруга». Таких «подруг» приезжие мужчины покупают на всю длительность путешествия и проводят с ними время, как с обычными девушками: ходят по магазинам, развлекаются, едят и живут вместе. Разумеется, сексом они тоже занимаются. То есть ведут себя как самые заурядные, но
