Читаем без скачивания Я сделаю нам больно (СИ) - Данина Дарья

- Чего?

- Ну, мультик про собак? Не смотрел? – Илья в ответ качнул головой и вопросительно уставился на друга.

- Ну… посмотри! – отмахивается парень, задирая футболку и стирая с лица влагу.

- Ещё я, блять, мультиков не смотрел.

- Ну, я с Ташкой смотрю. Она тащится от них.

После двух часовой игры в баскетбол, сентябрьский ветер казался уже не таким прохладным. Брюнет задрал голову к голубому небу, рассматривая редкие облака, больше похожие сахарную вату. Стянул с себя промокшую майку и бросил рядом.

- Как она?

- Да, нормально. – губ Жени касается мягкая улыбка. – Про тебя спрашивала.

- Даже так? – Илья тихо смеётся, и вытягивается на прохладном дереве. Закидывает руки за голову. – Привет передавала?

- Спрашивала, когда Илюша приедет в гости?

- Ну, как ты поедешь к родителям, я хвостом.

- Не поверишь… она тебе пирог собралась испечь! Так что, ты заранее предупреди. Чтоб она успела!

Жека громко смеётся и его смех заполняет пустоту внутри. На считанные мгновенья. Становится тепло внутри. Илья никого, наверное, так не любил, как Жека любит свою сестру Наташку. У Наташи синдром Дауна. Солнечный ребёнок. Мягкая, добрая, ранимая, слишком светлая. Однажды, он в шутку пообещал жениться на ней. А она запомнила, дурёха. Ждёт его всегда, встречает, прижимаясь к его груди, как ребёнок. И хохочет. Смешливая. Пару месяцев назад ей стукнуло четырнадцать.

- От пирога я никогда не откажусь, ты же знаешь!

Жека открутил крышку на бутылке с водой и протянул ту Илье. Брюнет благодарно кивнул и перехватил пластик.

- Ржём? – на горизонте появился Демьян. Заполошенный. Взвинченный. Он подбирает баскетбольный мяч с газона, и бросает им в ребят. Но Скрипач ловко подставляет руки и ловит подачу.

- Ну, что там? – Жека с места бросает мяч в кольцо. Попадает точно в цель, и деловито надувает широкую грудь.

- А… - Демьян кривит губами и отводит взгляд в сторону. И, вроде бы, друзья ни в первый раз становятся свидетелями домашней драмы. Но ощущение неловкости медленно сжирает его изнутри. Стыд и дикая обида. Так неудобно. В такие моменты хотелось удавиться. Сделать вид, что он – это не он. Тень. Пыль. Воздух.

- Забей, Дём. – Скрипач сдвигается, позволяя блондину сесть рядом. Согнуть ноги в коленях и опустить на них голову. – Она это не со зла. Ты же понимаешь?

- В такие моменты она говорит именно то, что думает. Это как с пьяными…

- Не гони. – Леднёв снова садится и ободряюще хлопает Демьяна по плечу. – Это мать. Она не может тебя ненавидеть.

Демьян поднимает тяжёлую голову, встречаясь с глазами, цвета крепкого кофе. Смотрит задумчиво, не моргая. Илье становится не по себе. Он рвано проводит ладонью по лицу. Дёма, не гони… боится, что друг произнесёт это вслух.

- Иногда я завидую тебе, Илюх. Это хуёво, да?

Что ему ответить в таком случае? Назвать друга идиотом, который не понимает, что говорит?

Брюнет не выдержал тяжёлого взгляда Гронского. Лишь хмыкнул и поднялся на ноги. Стянул с турника свою толстовку и вытащил из кармана сигареты.

- Будешь курить?

Жека отрицательно закачал головой, поджимая губы, а Дёма смело протянул руку.

Илья бросил тому пачку, и оглянулся, осматривая владения семьи Гронских. Замок, а не дом. Огромный, возвышающийся над остальными, и скрытый за высоким забором. Как запечатанная крепость. По двору то и дело сновали работники. Охрана, садовник, дворник. Тот вообще никогда не садился. Упрямый коренастый мужичок без продыху заметал пыть, листья или снег. И сейчас. Снова метёт. Глава семейства редко бывает дома, постоянно пропадая на работе. А мать Демьяна… кажется, что эту некогда красивую женщину съела тоска. И все эти её загоны… на каждом из нас жизнь оставляет свой отпечаток. Размазывает его по нашим лицам.

У него, например, вообще нет матери. И не было никогда. Знать не знал её. Чему тут можно завидовать?! Придурок.

Он просто не знает какого это… приходить на могилу к тому, кого даже не успел узнать. Но понимая, что она самый близкий твой человек. А ты… ты отобрал у неё жизнь. Так и не успев взглянуть на неё. Хоть раз. Ему достались няньки и холодные фотографии матери. Он бы все на свете отдал, лишь бы она жива была.

Леднёв нахмурился, и качнул головой, сбрасывая груз мыслей. Взгляд упал на предплечье, вдоль которого красовались свежие надрезы от острых ноготков. Назарова…

Интересно, чем она занята сейчас?

...

Был ли смысл отрицать, что она ему нравится? Это физика? Или химия? Но все эти их перепалки, с каждым долбаным разом заводили его сильней. С каждым её словом, ему все отчаянней хотелось заткнуть девку. Указать выскочке на её место. А… где оно? Место Назаровой? Сейчас, совсем немного отпустив ситуацию, Илье казалось, что всё на своих местах. Она так близко. И это ему нравилось больше всего. Правильно ли это? К чему приведёт его тяга к ней? И что с этим делать? Он всегда слушал свой внутренний голос. А сейчас он ему говорил, жужжал в башке назойливым шмелём, что всё неправильно. Что это большая ошибка, которая поведёт за собой разрушения. И этот случай был первым в его жизни, когда Леднёв всеми правдами и неправдами отказывался слушать себя.

Сука…

Что он здесь делает? Бросил недовольный взгляд на связку ключей от свободной квартиры. Он сейчас должен быть там. Там, а не здесь! Но вместо этого он навешал отцу на уши лапшу, о том, что они с названной сестрёнкой нашли общий язык, и вполне способны ужиться вместе… бред. Идиот. Что за чушь? Приплёл ещё Дёму сюда…

Илья и сам перестал понимать, чего он хочет от неё добиться? Трахнуть её? Он очень хотел этого. До зубного скрежета. До асфексии… когда смотришь на то, как вздымается её небольшая грудь от гневного тяжёлого дыхания, и чувствуешь, что задыхаешься. Яйца сводит от желания. Ещё раз, маленькая заносчивая сука.

Встал с дивана и отложил на стол пятничную лекцию. Сдвинул в сторону Виски. Та недовольно фыркнула, и бросила на Илью такой же недовольный взгляд.

- Нечего на меня пялиться, - шикнул на кошку, тыча на неё указательным пальцем, и добавил: - Иуда.

Но всё равно ласково потрепал по холке и после вышел на балкон. Солнце скрылось за многоэтажками, обволакивая город в нежные сумерки. Будто успокаивая. Заставляя взглянуть на жизнь под другим углом… где эту гадюку черти носят?!

Зубами вытянул из пачки сигарету и, распахнув балконное окно, щёлкнул зажигалкой, всматриваясь в мелкие человеческие фигурки во дворе дома. И одновременно уверяя себя в том, что не ищет её глазами. Не высматривает светлые волосы и хрупкую фигурку под окнами.

Затяжка, вторая, третья. И так, пока не начинается фильтр. Затем ещё одна сигарета, и снова до фильтра.

Отец с Оксаной Вадимовной уехали в ресторан. И, возвращаясь сегодня от Демьяна, Илья, честно говоря, рассчитывал на то, что Назарова будет дома. Одна. Но пустая квартира неприятно удивила.

Ещё одна сигарета. Какая по счёту?

Перед его глазами вспыхнул огонёк… но тут же погас, так и не опалив скрученный в бумагу табак. Это она? Что? Какого хера? Что за хуй придерживает её за талию? Что за тачка?!

Выпрямил спину и, громко выругавшись, бросил сигарету с зажигалкой в бинбэг.

Выскочил с балкона, спотыкаясь об порог и, снова ругаясь. Называя блондинку последним словами. Чёртова шлюха…

Схватил толстовку и натянул на голое тело. Проверил ключи от машины, хлопнув по карману. Босые ноги сунул в кроссовки и, заперев дверь на ключ, вышел на лестничную площадку. Вдавил кнопку лифта, что ведёт на подземную парковку.

Спокойно, Леднёв. Выдохни.

Но пальцы машинально сжимались в кулаки. Брюнет чувствовал, как раздуваются собственные ноздри. Сейчас. Сейчас…

Глубокий вдох, шумный выдох. Не сводит глаз с электронного табло. Первый лифт спустился на первый этаж. Давай же…

Несколько мучительных секунд… да! Это она… восьмой этаж… чем выше поднималась кабина, тем яростнее колотилось сердце брюнета о рёбра. Выше. Ближе. Шаг вперёд.