Читаем без скачивания Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика - Вадим Сопряков

Наступил очередной Новый год в тропиках. Если дома о приближении этого самого доброго праздника говорит сама природа — снег на улице, морозы, то в Бирме явным признаком зимы было постоянно чисто-голубое, глубокое небо над головой. Вся колония страны Советов дружно готовилась весело встретить это событие. Постоянными нашими гостями были братья из соцстран. У нас появлялась большая елка из Москвы, ее наряжали и дети и взрослые. Столы и елка устанавливались под большим навесом прямо на центральной лужайке посольства. Иллюминацией служили не только разноцветные лампочки и прожектора, но и огромные яркие звезды и, если повезет, луна.

Веселое, шумное застолье продолжалось, как обычно, до самого утра, ведь нужно было услышать и бой курантов с Красной площади, а звонили они у нас из-за разных часовых поясов в 4 часа утра.

Помню, в один из таких праздников весело погулявший за праздничным столом бедолага не набрался сил, чтобы пойти домой, а прикорнул прямо за столом. В этом ничего плохого не было, но он не учел местные обстоятельства. Утром голодное воронье набросилось на остатки пиршества, их не смущал спящий человек, но почему-то привлекла блестящая его лысина. Несколько ворон умудрились стукнуть своими клювами по темечку отдыхающего. Тот не смог вынести такой фамильярности, быстро проснулся и удалился с поля пиршества пернатых. Следы их атаки еще долго маячили на голове пострадавшего, вызывая шутки окружающих.

Я уже хорошо освоился в Бирме, обзавелся широким кругом всевозможных связей и контактов, хорошо, даже досконально знал город и пригороды, освоил агентурную работу и познал радость успеха в вербовочной работе. В общем, как мне казалось, становился настоящим полевым разведчиком.

Я активно использовал яхт-клуб. Добившись успехов в парусных регатах, хорошо познав озеро Инья-Лэйк и розу ветров над ним, я обнаглел и стал бить постоянных фаворитов гонок — англичан и местных бирманцев. Это повысило мой авторитет в клубе среди его постоянных членов, я считался своим человеком. То, что я русский, все давно забыли, я был равный среди равных. Тут, видимо, уместно вспомнить один эпизод, который произошел со мной. Как-то ко мне подсел старый и очень уважаемый в клубе ирландец. Он всегда был среди лидеров гонок, но, видимо, сказывался возраст, и англичане его теснили, иногда вырывая у него победы. Он давно жил в Бирме, был владельцем нескольких каучуковых плантаций и вел успешный бизнес, являясь богатым человеком. Ирландец заговорщическим, тихим голосом начал беседу. Оказывается, он давно наблюдает за мной, видит мое доброжелательное отношение к окружающим. Я насторожился, ожидая подвоха или обвинения, что являюсь сотрудником КГБ (для иностранцев все ведущие активный образ жизни советские граждане являются сотрудниками этого всемогущего ведомства, бывшего действительным пугалом для многих, и нужно было прикладывать большие усилия, чтобы разубедить своих знакомых, что ты не из КГБ, нет у тебя в кармане пистолета, как и нет злых помыслов, кроме искреннего желания быть в хороших отношениях). Но ирландец шел к другому. После нескольких порций виски (угощал он) и теплых ненавязчивых комплиментов он достал из кармана толстую красивую тетрадь-книгу и торжественно объявил, что хочет подарить мне свое достояние — подробное описание всех ветров на озере по сезонам. Он вел эти записи в течение многих лет, хорошо все изучил и теперь желает видеть во мне своего преемника, лидера в гонках на озере. Он стар, а я молод и могу, должен бить англичан в их самом любимом виде спорта — парусных регатах, — заявил старик. Я немного опешил, но, видя, что слова ирландца исходят от чистого сердца, а его желание посрамить англичан в Рангуне настолько велико, что старческие глаза, обычно мутноватые, в эти минуты блестели, с благоговением принял дар и поклялся выполнить завещание. И я выполнил его.

Мы стали близкими друзьями. Я часто бывал в его богатом доме, где собирались званые гости, и круг нужных для меня людей значительно пополнялся. Приобретенные здесь знакомства помогали мне и позже, уже в других странах Азии, так как деловые люди есть везде, а человеческие отношения и доверие ценятся повсюду одинаково — очень высоко.

В Бирме мой сын пошел в первый класс. Это было большим событием в нашей семье. Жена прилагала огромные усилия, чтобы уберечь нас от распространенных везде в Азии вирусных болезней. Она постоянно все мыла с мылом: и фрукты, и овощи, и руки сына — и все окатывала кипятком. Мы с сыном в это время старались не попасть ей под руку. Ее старания дали положительный эффект — никто из семьи не заболел желудочными инфекциями и через четыре года мы здоровыми вернулись домой.

Огромную помощь оказывала Лида (моя жена) и в обхаживании моих званых гостей. Ее кулинарные способности, умение мягко вести беседу и вовремя уйти из комнаты, когда начинался мужской разговор, творили чудеса, знакомые охотно шли на развитие отношений, с удовольствием сидели допоздна под крышей нашего дома.

А на моего друга — французского посла — она произвела неизгладимое впечатление. Он был всегда очень любезен и галантен с ней. Если он куда-нибудь меня приглашал, то неизменно подчеркивал, что хотел бы видеть и Лиду. И мы бывали почти на всех приемах во французском посольстве, вместе ездили в рискованное путешествие на небольшом пароходике вверх по реке Ирра-вади. Во время одного похода нас обстреляли повстанцы, но обошлось без жертв. Посол позже шутил, что нас обстреливали коммунисты партии «Красного флага», но так как на борту были советский коммунист и Лидия, они в нас не попали, а просто попугали. И пугали они не русских, а только французов и американцев, также находившихся на борту парохода.

Лидия, проявляя свой характер, решила не отставать от меня и в яхт-клубе. Она упорно осваивала премудрости вождения яхты, периодически отправляясь в одиночное плавание. Но однажды произошел конфуз. Лида решила одна походить под парусом. Ветер был умеренный, и она спокойно вышла в «море». В это время готовилась гонка. И когда был дан старт гонщикам, ее яхту внезапно сильным порывом ветра вынесло на пространство перед стартовавшими яхтами. Жена, будучи человеком упрямым и не робкого десятка, несмотря на крики гонщиков: «Отпускай шкоты, ложись в дрейф», тянула шкоты на себя и неслась поперек курса гонки. Затем, при очередном порыве ветра, почувствовав, что яхта перевернется, нырнула в воду. Когда это совершилось, она подтянулась на руках и села на корпус яхты, ожидая спасателей.

Я, как участник гонки, взял удачный старт и, набрав скорость, полетел вперед. Заметив, что от берега отошли спасатели, крикнул жене, чтобы она хорошо держалась за корпус яхты, я обошел ее и пошел дальше. Несмотря на «озеркиль» яхты моей жены, эту гонку я выиграл. Меня поздравили другие гонщики, отметив, что я из-за неприятного обстоятельства не сошел с дистанции. А это было чрезвычайно важным, так как я завершал целую серию гонок и сдаваться мне было нельзя.

Жена благополучно выбралась из озера с помощью спасателей, на меня не обиделась за то, что оставил ее в сложной ситуации, считая, что спортивная честь семьи превыше всего. Но после этого случая не решалась отправляться в одиночное плавание. Честь семьи котировалась теперь в клубе еще выше, и мы какое-то время были героями дня.

Лидия, будучи психологом по образованию — она закончила психологическое отделение философского факультета МГУ им. Ломоносова, — помогала мне в изучении обстановки вокруг нашей семьи. Она обратила внимание на организацию работы американских дипломатов на своих приемах в посольстве. Все дипломаты, «чистые» и сотрудники ЦРУ, их жены не оставляют без внимания советских представителей. При появлении нашего человека на приеме к нему тут же подходит американец или американка, развлекает беседой и ненавязчиво выясняет его установочные данные (где родился, где учился, где живет и работает) и цель приезда в страну. Чувствуя, что собеседник устал от расспросов данного лица, его заменяет другой, и так весь вечер.

Как-то, находясь на небольшом частном приеме, жена обратила внимание, что один американец уж очень настойчиво выясняет у нее подробности моей жизни до Бирмы. Беседа велась на английском языке, и Лида решила, уловив момент, когда собеседник отвлекся на секунду, предупредить меня о навязчивости американца. Она хотела шепнуть мне на родном русском языке эту новость, но что-то ее остановило. И, как оказалось, не зря. Через несколько минут в новой сложившейся беседе, когда к ним подошел еще один человек, американец вдруг заговорил на чистом русском языке. И Лида поняла, в какую ситуацию она могла попасть, если бы американец услышал ее предупреждение мужу о его навязчивости. Нужно всегда учитывать возможность знания кем-то из иностранцев вокруг вас вашего родного языка.

Бирманские спецслужбы не проявляли большой активности в работе против советских граждан и разведчиков. Они ограничивались в то время обычными своими приемами, обставляя посольство и подозреваемых в ведении разведки лиц агентурой из местных граждан. Эти агенты старались фиксировать, кто приходит в посольство или посещает того или иного советского гражданина. Американское ЦРУ и английская СИС внедряли технику подслушивания в наши помещения, глазами бирманцев стремились контролировать наши контакты с местными и иностранными гражданами. Любой разведчик, не обязательно российский, должен всегда учитывать это обстоятельство в своей работе за границей.