Читаем без скачивания Жизнь Бетховена - Ромен Роллан

28

Вегелеру (Ноль, XVIII). – Р. Р.

29

Миниатюра Хорнемана, относящаяся к 1802 г., показывает нам Бетховена одетым по всем требованиям моды того времени, с бачками, с прической, – которая называлась «а ля Титюс», с роковым взором байроновского героя, но и с той наполеоновской энергией человека, который никогда не сдается. – Р. Р.

30

Известно, что «Героическая симфония» была написана для Бонапарта и о нем. И первоначально рукопись имела заглавие «Бонапарт». Тем временем Бетховен узнает о короновании Наполеона, Он приходит в бешенство. «Так, значит, он просто заурядный человек!» – воскликнул Бетховен, в гневе разорвал посвящение и тут же начертал нижеследующее заглавие, разом мстительное и трогательное: «Героическая симфония… в знак воспоминания об одном великом человеке» («Sinfonia eroica… composta per festeggiare il sovvenire di un grand Uorao»). Шиндлер рассказывает, что с течением времени презрение Бетховена к Наполеону несколько ослабло; он видел в нем некоего заслуживающего сострадания Икара, низвергнутого с небес. – Когда Бетховен узнал о его смерти на острове св. Елены в 1821 г., он промолвил: «Еще семнадцать лет назад я написал музыку, которая подходит к этому печальному событию». Ему нравилось думать, что похоронный марш его симфонии есть как бы предчувствие трагического конца завоевателя. Весьма возможно, что «Героическая симфония», особенно первый ее отрывок, была задумана Бетховеном как своего рода портрет Наполеона, разумеется совсем не похожего на оригинал, но такого, каким его рисовало воображение и каким он хотел бы видеть Наполеона в действительности, то есть как гения революции, однако в финале «Героической симфонии» Бетховен снова возвращается к одной существенно важной фразе из партитуры, уже написанной им в прославление величайшего революционного героя – бога свободы Прометея (1801 г.). – Р. Р.

31

Роберт фон Кейдель (бывший германский посол в Риме), «Бисмарк и его семья», 1901.

Роберт фон Кейдель сыграл эту сонату Бисмарку на скверном фортепиано 30 октября 1870 г. в Версале. О последней фразе этого произведения Бисмарк заметил: «Это борьба и рыдания целой жизни». Он предпочитал Бетховена всем другим музыкантам и не раз говорил: «Бетховен больше всего подходит моим нервам». – Р. Р.

32

Домик Бетховена стоял близ укреплений, которые Наполеон приказал взорвать после взятия города. «Что за дикое существование, одни развалины вокруг меня! – писал Бетховен издателям Брейткопфу и Гертелю 26 июня 1809 г. – Только и слышишь, что барабаны да рожки, и всюду горе».

Портрет Бетховена того времени дошел до нас в описании одного француза, барона де Тремона, аудитора Государственного совета, посетившего Вену в 1809 г. Тремон очень живописно рисует необыкновенный беспорядок, царивший в квартире Бетховена. Они беседовали о философии, о религии, о политике, «а главным образом о Шекспире, который был его кумиром». Бетховен всерьез подумывал отправиться с Тремоном в Париж, где, как ему было известно, в консерватории уже исполнялись его симфонии и где у него имелись восторженные поклонники. [См. во французском журнале «Меркюр мюзикаль» от 1 мая 1906 г. статью барона де Тремона «Визит к Бетховену», опубликованную Ж. Шантавуаном. ] – Р. Р.

33

Бетховен познакомился с Брунсвикамн в Вене между 1796–1799 гг. Джульетта Гвиччарди была двоюродной сестрой Терезы. Бетховен был увлечен некоторое время Жозефиной, родной сестрой Терезы, которая вышла замуж за графа Дейма, а вторым браком за барона Штакельберга. Подробности о близости Бетховена с Брунсвиками можно найти в моей новой книге «Великие творческие эпохи», т. 1, 1928. В главе «Семья Брунсвиков и их кузина из «Лунной сонаты» я попытался дать живой облик этой семьи и, в частности, воссоздать благородную личность Терезы по ее мемуарам и неизданному интимному дневнику. Подруга Бетховена была достойна его. Ее долгая жизнь (она умерла в 1861 г.) полна испытаний и благородных дел. – Р. Р.

34

Mариам Тенгер, «Бессмертная возлюбленная Бетховена» («Beethoven's unsterbliche Geliebte»), Бонн, 1890. – P. P.

35

Это изумительная ария, которая имеется в альбоме жены И. С. Баха, Анны-Магдалены (1725 г.) под заглавием «Ария Джиованнини» («Aria di Giovannini»). Принадлежность ее И. С. Баху оспаривалась. – Р. Р.

36

Ноль, «Жизнь Бетховена». – Р. Р.

37

Бетховен действительно был близорук. Игнац фон Зейфрид говорят, что слабость его зрения была следствием оспы и что он вынужден был с юных лет носить очки. Его блуждающий взгляд, вероятно, был также до некоторой степени следствием близорукости. В письмах за период 1823–1824 гг. он часто жалуется на больные глаза. См. статьи Христиана Калишера: «Зрение Бетховена и глазные болезни» («Beethoven's Augen und Augenleiden») в журнале «Музик» от 15 марта – 1 апреля 1902 г. – P. P.

38

Сценическую музыку к «Эгмонту» Гёте Бетховен начал писать в 1809 г. Он собирался еще написать музыку к «Вильгельму Теллю», но ему предпочли Гировеца. – Р. Р.

39

Разговор с Шиндлером. – Р. Р.

40

Однако написанное, по-видимому, в Коромпе, у Брунсвиков. – Р. Р.

41

Ноль, «Письма Бетховена», XV. – Р. Р.

42

Этот портрет и по сие время находится в домике Бетховена в Бонне. – Р. Р.

43

Письмо Глейхенштейну (Ноль, «Новые письма Бетховена», XXXI). – Р. Р.

44

«Сердце – вот истинный рычаг всего великого», – говорит он в письме к Джианатазио дель Рио (Ноль, «Письма Бетховена», CLXXX). – Р. Р.

45

«Стихи Гёте дают мне счастье», – писал он Беттине Брентано 19 февраля 1811 г.

И другой раз:

«Гёте и Шиллер мои любимые поэты, и еще Оссиан и Гомер, которых я, к сожалению, могу читать только в переводах» (Брейткопфу и Гертелю, от 8 августа 1809 г. – Ноль, «Новые письма», LIII).

Примечательно, какой верный литературный вкус у Бетховена, несмотря на недостаточность образования. Помимо Гёте, о котором Бетховен говорил: «Он велик, величествен, он всегда в ре-мажоре», и даже еще больше, чем Гёте, он любил трех писателей: Гомера, Плутарха и Шекспира. У Гомера больше всего «Одиссею». Он постоянно читал Шекспира в немецком переводе, и мы знаем, с каким трагическим величием перевел он на музыкальный язык «Кориолана» и «Бурю». Что касается Плутарха, то Плутарх для него, как и для деятелей революции, был повседневной пищей. Брут был его героем, так же как и для Микеланджело; в комнате у него стояла статуэтка Брута. Он любил Платона и мечтал об учреждении республики Платона во всем мире. «Сократ и Иисус были моими образцами», – сказал он однажды («Разговорные тетради», 1619–1820 гг.). – Р. Р.