Читаем без скачивания Читер - Ярослав Дробязко

— Драка в зале! Все срочно сюда!

Но от туда послышалось:

— Повтори, не понял ничего.

— Драка в зале! Все сюда!

— Слишком громкая музыка….

— Да скорее же сюда, черти, блин!

А в это время двое тихарей стали осторожно подходить с разных сторон к Паше.

— Осторожно, кажется, у него есть ствол! — прокричал тихарь с подбитым подбородком.

— Был бы настоящий — давно достал бы. Давай, давай, — говорил тот, которого поймали зрители, провоцируя Пашу на драку.

Толпа отступила, освобождая проход к бару, куда начали перемещаться драчуны. Павел подскочил первым к каэмэсовцу с разбитым подбородком и замахнулся ногой, так вроде делал нижний боковой удар. Тот ушел от удара, приподняв переднюю ногу. Но неожиданно для тихаря нога его противника, не завершая свой „полет“, подлетела выше — резко вернулась уже к его голове подошвой. Как раз в этот момент защитник интересов клуба сделал шаг на встречу с целью атаки. Каэмэсовец получил удар каблуком ботинка в область правого виска, а далее подошва съехала вниз по его лицу. Это повернуло и без того подбитую голову тихаря в противоположную удару сторону, а затем и все его тело. Он вяло шлепнулся на пол.

Только Павел закончил удар, как к нему подбежал пойманный толпой каэмэсовец. Тихарь был очень крупный и, используя свой вес, со всех сил ударил Пашу кулаком по спине в область правой лопатки. Читера сбило с ног и понесло вперед. Но „долетев“ до стойки бара Павел прервал падение, ухватившись за нее обеими руками.

— Разорву мразь! — закричал, увенчанный успехом каэмэсовец, и кинулся добивать противника.

Павел схватил с бара, на который он налег, пустую бутылку для пива. Он мгновенно развернулся в сторону тихаря, отпуская из рук бутылку. Та, пролетев расстояние не большее собственного размера, врезалась в лоб, несущегося к Паше каэмэсовцу. От столкновения она раскололась. Ее сверкающие осколки посыпались вниз. Тихарь по инерции продолжил движение на свою цель, но Паша отскочил в сторону и тот врезался в бар. Несмотря на это каэмэсовец остался на ногах. Только он сильно шатался и по боевой привычке закрыл кулаками лицо. В этот момент Читер нанес удар по ногам, так словно прогладил своей ногой ногу противника. Тот сильно заорал, раскинув руки. На лицах у публики, наблюдавшей эту картину, появилось выражение страха. Они увидели, что на штанине в месте удара появились рваные полосы….

У зрителей возникло замешательство. Некоторые из них развернулись к выходу и начали удаляться. В этот момент подоспело еще двое охранников. У них в руках были милицейские дубины. Но на лицах секьюрити было ошеломление от увиденного: Читер, надавив коленями на грудь их внештатному сотруднику (вдвое большему по размерам), добивал того хлесткими ударами кулаков по голове.

— Это он! — повернувшись к своим сотрудникам, выкрикнул охранник с рацией, показывая на Читера.

Но когда он повернул обратно голову, то тотчас же получил удар подошвой ботинка в челюсть, от которого и упал.

Пару пьяных „крутых“ схватили свои бутылки со стола и закричали:

— Валим его пацаны!

— Вали петушару!

— Получи, сука! — крикнувший это, кинулся на Пашу.

Он взмахнул бутылкой, но Павел успел блокировать и сделать захват руки. После он нанес тому удар в корпус. Только некоторые заметили, как из его кастетов на миг выскочило три маленьких лезвия, и вонзились „крутому“ под ребра. Тот дико заорав, схватился за место, в которое пришелся удар и отпрянул назад. С криками подскочили другие охранники и „пацаны“. Один из пьяных „пацанов“ в кепке типа „утка“, став, пошатываясь, в боксерскую боевую стойку, сделал выпад кулаком, но по Паше удар снова не попал. В момент удара Читер сделал небольшой шаг в сторону и тут же нанес хлесткий боковой ногой. Лезвия на ботинке десятком пчел ужалили блатного посетителя в область живота, проскочив под локтями защиту из сложенных рук. Он вскрикнул, сгибаясь, и тут же из его рта вылетел фонтан отвратительно желтой рвоты с оранжевыми прожилками [Фу! Галимый сблев!!! — прим. автора].

В зале поднялась паника. Большинство больше не хотели наблюдать эти события и устремились, ругаясь и толкаясь к выходу. Но поскольку народа было много, сразу же получился затор.

Павел еле увернулся от удара дубины. Парень ответил ударом ноги в корпус. За ним последовал еще один удар дубиной, сделанный другим охранником, от которого он отскочил в сторону к мягким уголкам. Ему тут же пришлось присесть, потому что в него из рук одного из „пацанов“ полетела бутылка. Присев, Павел вытащил из сапога небольшой, словно обломанный нож. Он сделал резкое движение рукой, в которой был нож, в сторону. Тот час же из тупого конца вылетело продолжение блестящего лезвия. Образовавшиеся холодное оружие напоминало длинный анатомический скальпель, более похожий на кортик.

В эту секунду готовый нанести удар резиновой дубиной к Паше подскочил один из охранников. Читер остановил его резким ударом ноги в корпус. От чего секьюрити упал на спину. После падения тот выхватил из-за пол пиджака пистолет. Но когда охранник направил оружие на Пашу, тот необычайно высоко подпрыгнул, переворачивая кортик в правой руке острием на него. Еще мгновение и лезвие было совсем близко от головы секьюрити. Он истошно заорал.

Павел завис над ним недвижимо в воздухе. Кортик схватил яркий блик и злобно сверкнул. Это продолжалось всего какой-то миг. Затем лезвие рывком вошло в грудь секьюрити.

По заасфальтированной дороге с двухсторонним движением ехало три машины. Свет их фар сливался со светом уличных фонарей и выдавал движение колоны. Дорогу окружали с одной стороны, тонущие в темноте, двадцатиэтажки, а с другой трамвайная линия и за ней невысокие серые дома, еле заметные в темноте. Первым ехал черный с белыми дверями милицейский джип ЭОМ 3, за ним два темно-синих фургона и замыкал колону серебристый милицейский Бирельс с выключенными сиренами.

В фургоне было сумрачно. Тусклая лампочка под потолком еле освещала шесть здоровых милиционеров, сидящих на скамейках у стен. Всем им было около тридцати, но лица почти у всех были покрыты, помимо щетины, морщинами. Несмотря на это, лицо каждого правоохранителя светилось от радости. На каждом был надет поверх камуфляжной формы бронежилет с выпирающими кевларовыми пластинами, и каждый держал при себе потрепанный временем автомат Калашникова — Акм74/2у.

— Э-э-эх! Как люблю клубы…. Ну, что парни повеселимся сегодня? — спросил, улыбаясь, рыжеволосый милиционер с длинными бакенбардами у остальных.

Милиционеры одобрительно захихикали.

— Спарки, смотри, не перестарайся, как в прошлый раз. А то начальство и мы задолбемся тебя отмазывать, — ответил с серьезным выражением лица старший правоохранитель, сидящий у задних дверей фургона.

Рыжеволосый перестал улыбаться. Ему показалось, что он сказал, что-то лишнее, но его оппонент тут же добавил, уже веселым тоном:

— Ладно, не сцы. Сегодня найдем кого помять. Эти говнюки в клубе получат по первой программе.

— Да блин, представьте блин, как мы им вечеруху то наломаем, — добавил милиционер с коротко постриженной кирпичеобразной головой и толстыми губами, сидящий у стенки кабины.

Каждый из правоохранителей на какой-то миг задумался о чем-то своем — то ли о том кого они будут „тревожить“ или как вечеруху будут „наламывать“.

Фургон подскочил, очевидно, проехавшись по яме, а затем начал круто поворачивать.

— Вот, черт! Копейченко, кто тебя за руль посадил? Ты ж, блин, не в формуле 1,- спросил рыжеволосый у водителя через небольшое окошко в стене.

Но ответ он так и не получил, так как громко заработала рация в кабине водителя:

— Это, старший лейтенант Судаков. Мы уже почти на месте, так что одевайте свои гандоны на морды и вперед!

Правоохранители, ворча и толкаясь локтями в тесноте, начали надевать на головы черные маски с прорезями для рта и глаз. В этот момент фургон затормозил и, сидящий уже в маске оперативник открыл задние дверцы. В середину фургона ворвался свежий и прохладный воздух. Милиционеры по одному начали выпрыгивать на заасфальтированную площадку, стуча каблуками черных ботинок об асфальт. Прямо перед ними был большой многоэтажный дом с обложенными плиткой стенами, который угрюмо навис над правоохранителями. Свет горел только в некоторых окнах. Они пошли в сторону кабины фургона, но тут же с криком „Работаем!“ побежали вперед. Сделать это их заставило происходящее на крыльце клуба.

Клуб представлял собой одноэтажное здание, правда, сам он находился в подвале этого здания. Сверху было только его крыльцо из нескольких ступенек площадки перед большой железной дверью, над которой горела вывеска „Леденец“. За дверью было помещение с кассой, постом для охраны и лестницей вниз.