Читаем без скачивания Анастасия - Александр Бушков

– Слышите, стихло? – спросил он.

В самом деле, все стихло. Нет, опять стон – короткий, тут же оборвавшийся. И вновь. Тишина. Росинант переступил – и снова...

– Господи! – осенило Капитана. – Это ж земля! Это она...

– Что? – не поняла Анастасия.

– Земля стонет... Ну-ка! – Он спрыгнул с седла, охнул, скривился – понятно, у него болело там, где всегда болит у неопытного ездока, тем более после столь отчаянной скачки. Он отошел на несколько шагов, твердо ставя сапоги на землю. Жалобные певучие стоны удалились вместе с ним и приблизились вместе с ним, когда он вернулся.

Да, так оно и было. На легкое касание ногой, лапой или копытом земля отвечала печальным стоном. Они направились налево – стоны не утихали. Поехали направо – вопли преследовали их. И ничего тут не поделать, не поворачивать же назад. Затыкать уши бессмысленно – плохо помогает, да и поводья не выпустить из рук, иначе встревоженные кони начинают метаться.

Успокаивая коней поминутно, стиснув зубы, они ехали по рыдающей равнине, и Анастасии скоро стало казаться, что от стонов земли она сойдет с ума. Духу не хватало это терпеть. Судя по лицам, ее спутники чувствовали то же самое. Капитан даже заорал с остервенелым лицом какую-то странную песню:

А мы таких уроков не учили.Подумаешь – джентльмена тут убили.Теперь стоим здесь мы,решимости полнызакончить это дело до зимы...А зимы здесь нет.

Но и он скоро замолчал – вовсе уж жутко получалось в сочетании с надрывными рыданьями земли. Анастасия извелась от звучавшей над полем печали. Наверное, Древние невыразимо обидели землю, она терпела и терпела, но не выдержала наконец, жестоко наказала, а теперь не выносила и простого прикосновения человека и его слуг-животных... Но мы же не виноваты – кричала про себя Анастасия, смаргивая слезы, а они заползали в уголки губ, и во рту делалось солоно, как в детстве от безутешного плача. Но сейчас безутешно плакала земля, и ей ничего нельзя было объяснить, попросить прощения, утешить...

Потом они увидели впереди, под Ликом Великого Бре (который Капитан запросто называл Солнцем), словно бы трещину в земле, провал, овраг. Вскоре оказалось, что овраг этот уходит в обе стороны, насколько достигает взгляд; он неимоверно широк и глубок. Наверное, так выглядела бы широкая и глубокая река, высохни она вдруг. Быть может, здесь в незапамятные времена и текла река?

Определенно. Потому что справа виднелся серый мост, соединявший бывшие берега. Очень странный мост – сплошная серая стена, толстенная, мощная, перегородившая сухое русло сверху донизу. Из материала, что пошел на нее, можно было бы возвести целый город, прикинула Анастасия. И город не из маленьких.

На том берегу – серые развалины и серая растрескавшаяся лента уходившей за горизонт дороги.

– Плотина, – сказал Капитан. – Она самая, тварь поганая. Равняется четырем Франциям, как водится...

– Это мост? – спросила Анастасия.

– Это была такая привычка – поганить землю, – зло сказал Капитан. – Удивляюсь, как земля человека вообще под корень не извела, когда у нее терпение лопнуло... Может, шанс исправиться оставила?

– Хроники глухо упоминают про Серые Мосты, но подробного описания не дают, – сказала Анастасия. – Что делать? Нужно как-то переправиться на ту сторону. Кругом не объедешь.

– Это верно. – Капитан поднял бинокль к глазам. – Знать бы, что она под копытами не обрушится. А то слишком долго вниз лететь придется, и, что печально, без парашюта...

– А скоро закат, – сказала Ольга. – Если это и в самом деле Серый Мост – есть одно предание... Говорят, ночью те, кто его строил, из-под него выходят, кровь у прохожих сосут...

– Ну, это вряд ли, – сказал Капитан. – Те, кто ее строил, наверняка подохли на мягкой постельке в окружении гордившихся славным дедушкой потомков... Хотя... В этом вашем перебулгаченном мире все возможно, поди угадай, что там за жуткой сказкой...

– Говорят еще, здесь живут окуни, – сказала Ольга. – Очень опасные звери.

– Ну, окуни – это несерьезно, – чуточку покровительственно отозвался Капитан.

– Говорят...

– Ох, металлисточки вы мои... – сказал Капитан. – Говорят еще насчет глазастых пирогов в славном городе Рязани... Однако нужно как-то переправляться? Что думает так и не ставшая любимой женой хана княжна Анастасия?

Анастасия покосилась на него, но резкая отповедь с языка так и не сорвалась. Странноватые установились у них отношения. Анастасию он признавал предводителем, но сплошь и рядом не упускал случая подпустить колкость. Иногда это получалось прямо-таки по-детски. Анастасии приходилось все время напоминать себе, что все ужасно сложно, что в том, прежнем мире он сам был, перевод на нынешние мерки, сотником, и теперь трудно, тягостно врастает в другой мир, где все, что ей кажется естественным и непреложным, его удивляет, смешит, злит, порой не на шутку. А то, что кажется непреложным ему, удивляет и злит Анастасию, и она тоже не всегда сдерживается. Вдобавок еще ответственность за него чувствуешь, как за младшего – как-никак это она его выхватила из боя, из смерти, из его времени, спасла... Ситуация – голова пухнет! А тут еще усердно притворяешься перед собой что не замечаешь, как нравишься ему. И все остальное... А вообще-то он не знал, что собаки приучены еще и служить разведчиками. В таких вот случаях. Анастасия промолчала. Она только свистнула особенным образом, медленно вытянула руку вперед (не без побуждений сделать это эффектнее, честно говоря) – и собаки, склонив лобастые головы, принюхиваясь, медленно двинулись по широченному гребню гигантской серой стены, перегородившей некогда высохшую ныне реку. Иногда они останавливались – просто ждали дальнейших приказов, и Анастасия громким свистом посылала их вперед. Они шли настороженно, как и следовало ожидать, но спокойно. Один только раз Бой замер на миг и покосился куда-то в сторону, но тут же пошел дальше. Вот они уже на той стороне, где серый гребень моста переходит в серую растрескавшуюся полосу, косо сворачивающую влево к горизонту, серую дорогу посреди сухой земли, покрытой странными буграми. Вот они возвращаются назад – гораздо быстрее и совершенно спокойно. И все же, все же... Чего-то в их поведении Анастасия не поняла, а рассказать они, понятно, не могли.

– Ну что, собачки? – спросила Анастасия, наклонилась с седла и протянула руку. Собаки подпрыгивали, тыкались холодными мокрьми носами в ее ладонь. – А впрочем, ничего нам не остается, друзья мои.. Поедем быстро, держаться строго гуськом, строя не нарушать, то есть не обгонять. Собак на ремни. Расстояние меж конями – два корпуса. Вперед!

Она подхлестнула Росинанта концом повода, и конь размашистой рысью понес ее по серому гребню. Гребень выглядел крепким, его серая поверхность не крошилась под копытами, подковы гулко стучали по ней, как по хорошо обожженому кирпичу. «Строить Древние умели хорошо, – подумала Анастасия. – Река высохла, а Серый Мост остался. Но если они так хорошо умели строить, зачем возводили поперек рек эти глупые стены, о которых Капитан отозвался так зло? Стоп!»

Строй смешался, всадники остановились бок о бок. Из серых развалин на том берегу, из-под странных бугров выныривали темно-зеленые, юркие, гибкие, прижавшиеся к земле силуэты, сливаясь в поток, бесшумно и грозно скользили к Серому Мосту, живой пробкой, стеной закупорили тот его конец, куда стремились всадники. Зеленые звери величиной с крупную кошку – чешуйчатое, сильно сплющенное с боков тело, четыре лапы, узкие головы, огромные пасти. Больше всего похожи на щуку, которая обзавелась лягушачьими лапами, вылезла на берег и стала там жить, приобретя еще скверную привычку приставать к проезжающим. Так подумала Анастасия, хотя ей было не до смеха – зеленых тварей наберется не менее сотни, они стоят стеной – слишком уверенно стоят, слишком спокойно. Бьггь может, это оттого, что они никогда не видели человека. А может, все наоборот, гораздо хуже – видели не раз, и встречи эти оканчивались так, что зеленые исполнились уверенности в себе... Вот первые ряды колыхнулись, двинулись вперед...

– Ни хрена себе окуньки, – сказал Капитан. Спокойно поднял автомат, застучала очередь и ближайшие щуки-ящерицы покатились по гребню, одни так и остались лежать, Другие беззвучно корчились, и по ним, прямо по ним с тупым упорством надвигались задние ряды. Они же не боятся, поняла Анастасия. Не испугались автомата. Никак не связывают этот железный перестук с гибелью своих сородичей, с ними нужно совсем иначе...

Кони попятились, храпя. О бок Анастасии промелькнула желто-палевая спина – один из псов вырвал ремень из рук Ольги и, яростно лая в боевом восторге от такого изобилия врагов, врубился в зеленые шеренги, как топор в кашу. Капитан опустил автомат. Пес исчез – по гребню катался шипящий клубок, сплетение зеленых тел, в нем на миг промелькивало желто-палевое, отлетала в сторону мертвая ящерица, но со всех сторон бросались новые. Клубок закатайся далеко в боевые порядки ящериц – но основные их силы упорно надвигались на всадников, и Анастасия поняла обостренным чутьем рыцаря – еще миг, и переломный миг схватки будет безвозвратно упущен, начнется свалка, дикая неразбериха, враг окажется со всех сторон...