Читаем без скачивания Фрилансер. Повелитель ареала - Сергей Анатольевич Кусков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они надёжны! Многократно проверены временем! Особенно что касается дворцовых — у Веласкесов есть деньги, чтоб не экономить на проверках оборудования. И всё же, зная всё, что описал выше, я менжевал. Ибо пока ещё никогда не выходил в атмосферу. Венерианский крот я, впервые выходящий из зоны комфорта. А вдруг в скафе, где-то в труднодоступном месте, ма-аленькая микротрещенка, которая не даст о себе знать при нагнетании в шлюзе, но которая резко порвёт композит снаружи, под большой нагрузкой? Я могу тупо не добежать до конвертоплана! Новостные ленты на Венере постоянно передают о несчастных случаях с разными ремонтниками. Не так часто, как когда-то, на заре колонизации, но всё равно некрологи и обещания расследования со стороны технадзора встречаются регулярно.
Помогали одеться мне девочки Сюзанны. Потратили около пяти минут, как раз пока мы летели. А летели мы недалеко, присев на крышу одного из самых выдающихся ввысь куполов Альфы — стадиона «Насиональ». Вместимость в полмиллиона не так много для Земли, но в колониях в принципе это самое большое сооружение, построенное человечеством для массовых мероприятий, больше только Центральный Парк. Партнёры приземлились рядом не сразу, спустя минуты три. В общем, это ни о чём, парни старались, и у них получилось быть точными, и я был бы благодарен, опоздай они больше. Ибо провёл это дополнительное время в шлюзе, обкатывая скаф, постепенно увеличивая давление, проверяя на трещины. Наконец, пилот отчитался о готовности другой стороны принять меня и открыл внешний створ шлюза на полную. И хоть я уже стоял под давлением в шестьдесят килограмм, ворвавшиеся дополнительные тридцать как будто придавили плечи к поверхности. Это как нырнуть на дно бассейна — ощущаешь всю мощь воды над тобой, пусть также слышишь звуки, какие доступны при простом окунании головы под воду. Только тут наваливались не пять метров, а километр, если пересчитать на воду. Ощущения непередаваемые!
Вышел, спустился по боковой мини-аппарели. Потопал на месте, ощущая под ногами композит материала, на который такая махинища (наша адова атмосфера) давит 24/7/365, из года в год. Нет, и близко не металл — что-то кремниевое, с какими-то волокнами. Их много видов, разные купола сделаны из разных материалов, там целая наука. Хотя в состав волокон металлы входят — например золото. И внутри, под верхним слоем композита точно знаю, есть золотая промежуточная стенка. Венера не просто так называется Золотой планетой — первые купола, на заре освоения, люди, вообще не заморачиваясь, золотили, и всё. Ибо золото хорошо химию держит, а у нас тут слабоконцентрированная, но очень едкая серная кислота. Как ни парадоксально, применяемый ныне композит дороже золота, но люди пошли на это, ибо уж больно свойства его хороши — жёлтый металл не может держать теплоизоляцию, как многослойная кремнийорганика, и прочность его существенно ниже.
Поймав кайф от ощущения стояния на дне огромного, размером с высоту атмосферы, тёмного колодца, насладившись видом сияющих вдали над Сьерра-де-Рояль облаков… Точнее, в той стороне всё небо было светлее, как будто светилось изнутри, роняя капли отражённого света сюда, на вечно сумрачную землю. Это было величественно и красиво, и ради такой картинки стоило выходить наружу, и вообще затевать всё, что я затеял. В общем, словив кайф, я двинулся к громадине севшего в ста пятидесяти метрах севернее конвертоплана с имперским гербом и лазорево-золотым флагом на бортах.
Конвертоплан — птица немаленькая. Кажется, с одной стороны у нас очень плотная атмосфера, и даже лёгкие моторы способны поднять огромную нагрузку. Но с другой, при давлении, температуре и кислотности окружающей среды, с учётом, что в оной нужно не просто стоять на поле, но лететь с высоким лобовым сопротивлением, материал, из которого нужно сделать машину, отнюдь не похож на лебединый пух. Стенки некоторых особо защищённых аппаратов достигают полуметра. Плюс, шлюзовые камеры (часто их делают две, с левого и правого борта). Плюс, если уж ты перевозишь что-то в атмосфере, то это вряд ли небольшая почтовая коробочка — экономичнее везти несколько десятков тонн. Вот и получается, что махина ещё та. Снова обманываю — есть и совсем небольшие машинки. Например, без аппарелей и шлюзов, не предназначенные для высадки и посадки в атмосфере. Но чем меньше машина, тем меньше надёжность, а мы говорим об имперском посольском конвертоплане, который не может быть надёжным менее, чем максимально.
Стоящая передо мной Птица была небольшой, но только в сравнении, в своём классе. Ибо пассажирская, не грузовая. Пусть не расслабляет слово «пассажирская», это означает, что предназначена для перемещения взвода десанта в атмосферной броне, но это всё равно меньше, чем монстры, на которых мы везли танки и мехи к дому Ортега. Я шёл к ней медленно, преодолевая тягучее сопротивление воздуха. Сервы сочленений помогали, делали всё за меня, но всё равно в высокоплотной текучей среде движения напоминали попытки перемещаться по дну бассейна. При моём приближении с правого борта имперского конвертоплана спустилась мини-аппарель, ведущая к шлюзовой створке, а когда я на неё вступил, раскрылась и сама створка. Вошёл. Внешка закрылась, выступы и пазы встали на место, и ведомая мощными приводами кремальера сама собой начала закручиваться. Ногами ощущалась вибрация насоса, откачивающего воздух до технического вакуума. Не очень глубокого, но вакуума — проще высосать тут всё и заполнить помещение охлаждённым воздухом из салона, чем потом потеть от невыпущенного наружу тепла и кашлять, если хоть что-то кислое попадёт внутрь.
Внутрь из салона вошло два человека. Оба в лёгких скафах имперского десанта — такие охраняют посольство Владычицы Южных Морей в Альфе и консульства в Омеге, Дельте, Санта-Марии и Самаре. Взяли под руки, ввели в салон. Салон был просторным — всё же отсек для размещения десанта без противоперегрузочных кресел. Посреди него стоял стол, правда без ничего, ни напитков, ни закусок, а за этим столом уверенно восседал, сверля меня глазами, мой старый знакомый Карлос Хименес.
Парни помогли стащить скаф, на это ушли те же пять минут, только в обратном порядке. Выбравшись из мешанины металла и композитов, я ощутил, что вспотел — рубаха прилипла к спина, как и штанины к брюкам, и лицо тоже влажное. Причём пока шёл, жарко не было. Нервное, наверное. Ну, а после помощники сеньора кивнули шефу, тот взглядом отпустил их, и ушли в кабину. Шлюз (правда без кремальеры) за ними закрылся, воздух переходной камеры засвистел, и мы остались наедине.
Я присел перед сеньором на второе имеющееся в салоне пилотское кресло, и тот, более не пытаясь скрыть веселья в глазах, произнёс только одно слово:
— Рассказывай.
Я всё же вывел его из себя. К концу моего совсем недолгого монолога старикан поднялся и нервно заходил из угла десантного отсека в угол. Ходил так минуты три. После чего вернулся, навис надо мной и уточняюще произнёс:
— То есть всё это, — окинул рукой вокруг, — все понты и меры секретности, имеют целью всего-навсего вопрос о пролёте ваших войск над контролируемой нами Африкой? Сейчас, в момент, когда дворец осаждён и вот-вот ваши военные начнут его штурм? Я тебя правильно понял, Хуан?
— Истинно, сеньор! — меня было не смутить. — Если мы полетим в обход, попробуем облететь африканский выступ вокруг, через Южный Океан, они заподозрят неладное и поднимут войска в ружьё. И мы умоемся кровью. А нам бы этого не хотелось. А если полетим над вами, они просто не успеют сообразить, что надо бить в барабаны боевую тревогу. Там по прямой лететь-то…
— То есть пять миллиардов человек сейчас, прильнувшие к системам связи в ожидании информации, до чего мы договорились, и на каких условиях ВЫ капитулируете и летите на Землю… Пять миллиардов, включая моего императора, президента Марцелова и Верховного Совета Союза в полном составе…Все эти люди собрались зря, это шутка такая?
— Вы имеете что-то против юмора? — картинно нахмурил я лоб. —
