Читаем без скачивания Время перемен (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

– Иван Афиногенович? Трансчека? – поинтересовался я, протягивая руку.

– Он самый, – кивнул чекист, отвечая на рукопожатие. Прищурившись, хмыкнул. – А вот вас, товарищ, не упомню. Знакомое что-то есть, но…

– Аксенов. Из Москвы, – доложился я, потом предложил. – Может, в отделение пройдем, там теплее? Хотите, мандат покажу?

– Эх, башка садовая, точно! – звучно хлопнул себя чекист Николаев по лбу. – Мы ж с тобой в восемнадцатом виделись, когда мятеж в Шексне подавляли. Сейчас, поезд отправлю, тогда и в тепло пойдем. А мандат предъявлять не надо, я тебя, то есть вас, и так знаю.

Наблюдая, как Иван Афиногенович о чем-то спрашивает начальника поезда, поймал себя на том, что Николаев сейчас должен бы находиться в Красной Армии, чтобы по возвращению стать главным бандитским авторитетом Череповецкой губернии и соратником Леньки Пантелеева. Фигура-то известная, о нем даже книга написана. Или я что-то путаю, или что-то пошло не так? Не исключено, что наша встреча во время мятежа слегка изменила жизнь георгиевского кавалера. Может, и не будет «знаменитой» банды Николаева и трех десятков убитых?

Скоро мы уже сидели в бывшей буфетной железнодорожного вокзала, после революции занятой трансчека. Один стол в углу, два посередине. Дверь, с надписью «Начальник ТО», судя по всему, прикрывала бывшую моечную. Помещение огромное, и холодное. Печка, украшенная изразцами, напоминала айсберг. Правда, имелась «буржуйка» и я попытался согреть об нее руки, но безуспешно.

– Сейчас раскочегарю, – сообщил Иван Афиногенович. Подкинув несколько поленьев в печку, поставил на нее закопченный чайник. – Кипятком со смородиновым листом угощу, еще хлеб есть, а больше ни хрена, так что не обессудьте, – смущенно добавил коллега.

– А где все сотрудники-то? – поинтересовался я. – Начальник один за всех отдувается?

– Так нас еще в конце декабря сократили. Было девять человек, осталось трое, да я, как начальник, – пояснил Иван Афиногенович. – Сверху сказали – раз нэп объявлен, то со спекуляцией бороться не станем, мешочников ловить тоже не будем. Средств лишних нет, как хотите. Вот, теперь ночью дежурим по очереди, а что делать? Мешочники-то мешочниками, хрен с ними, нам меньше мороки, но у нас станция, мало ли что. И война с финнами вот-вот начнется. По нашей дороге военных эшелонов мало, а если пойдут? Может, финские-то диверсанты и не полезут, так ведь свои белогвардейцы могут и стрелку перевести, и полотно разобрать. Думаете, мы всех в восемнадцатом отловили?

Да, про грядущую-то войну я отчего-то забыл, хотя читал во французских газетах о концентрации войск на границе с Финляндией. Может, потому что в России ее всерьез не воспринимали? Наверное, напрасно, но укрепрайоны финны еще создать не успели. Кстати, так и не поинтересовался у Артузова – начал ли он отрабатывать информацию, отправленную из Парижа? Я бы на его месте просто принял к сведению, и все. Никаких зацепок, кроме заметки во французской газете, а что это даст? Ладно, потом разберемся.

– Простите, товарищ Аксенов, имя-отчество ваше запамятовал, – признался Николаев, обращаясь отчего-то на вы, хотя прежде «тыкал». Я, все-таки, помоложе буду.

– Владимир Иванович зовут, можно просто Владимир.

– Не, просто Владимиром нельзя, не положено, – хитренько посмотрел на меня Иван Афиногенович.

– С чего вдруг? – удивился я.

– Как с чего? Вон, сами посмотрите. – Николаев полез в стол и вытащил оттуда книжечку «Телефонный справочник ВЧК РСФСР». Открыв страницу, ткнул пальцем: – Вот, извольте – начальник ИНО – тов. Аксенов, звонок через коммутатор43-11. Был я как-то на совещании в губчека, Есин сказал: «Владимир-то наш далеко шагнул, начальником разведки всего чека стал».

Я посмотрел входные данные – издано в январе этого года. Полистал – а тут весь руководящий состав ВЧК Советской России, по всем губерниям, с фамилиями, номерами кабинетов и с телефонами. Хотя бы гриф «ДСП» могли поставить. Нужная вещь. Надо и себе такой взять, чтобы не выяснять каждый раз номера телефонов.

– Владимир Иванович, вы к нам по делу приехали, или так, родню навестить? – поинтересовался Николаев. – Вроде бы, – пожал он плечами, – у нас не заграница, чего разведке-то в наших краях делать? И шпионов особый отдел ловить должен.

– Да я по другому вопросу, – улыбнулся я, вытаскивая из портфеля мандат, подписанный Лениным. – Велено мне посмотреть – как в нашей губернии дела идут, какие заботы, а потом Председателю Совнаркома рассказать. Как народ при новой экономической политике поживает?

– Ну, что тут сказать? – раздумчиво сказал Николаев, осторожно возвращая мне удостоверение. – Ежели, сам товарищ Ленин интересуется, дело хорошее. Но ведь каждый только со своей колокольни видит, верно? Вот скажите, товарищ Аксенов – а на хрена нам все это?

– Что именно? – не понял я.

– Весь нэп этот, эти налоги. У меня брат в деревне, я ему свой пай земли отдал. А как ему налоги платить, если у него лошади нет, пахать на чем? А у соседа две лошади. А налог что моему брату, что соседу положили, одинаковый. И как быть? Вон, губисполком нас отсюда турнуть собирается – мол, буфет хотят снова открыть. Вон, уже и начальству в Москву отписали – дескать, ввиду новых обстоятельств, просим передать служебное помещение в распоряжение исполкома.

– Так ведь трасчека без помещение не оставят, верно?

– Без помещения-то не оставят, но дело не в этом, – поморщился Николаев, разливая чай по жестяным кружкам. – Будут тут всякие пиво жрать, шампанским запивать, бутерброды с колбасой да икрой харчить, как в старые времена.

– Иван Афиногенович, а чем плох буфет? – заступился я за губисполком, осторожно дотрагиваясь до раскаленного края жестянки. – Народ разный ездит, и не только буржуи. Я вон, от самой Москвы до Череповца проехал, нигде нет ни ресторанов, ни буфетов, а кушать-то хочется. Бабки на перронах картошкой торгуют, лепешками, но у них цены такие – последние штаны снимут. (Про цены я малость соврал, но это для пользы дела.) Понятно, не каждый пассажир бутерброд с икрой купить сможет, но кроме икры-то еще и пирожки будут, яйца, да хоть и простой хлеб. И народ поест, и губисполком копеечку заработает. Чем плохо?

– Ну, буфет ладно, черт с ним, тут вы правы, надо и простому пассажиру где-то перекусить. Но я о главном. Мы для чего революцию-то делали? Для новых буржуев? Я же в уезд летом семнадцатого вернулся, мы землю делили, от счастья плакали. Думали – царя скинули, теперь сами заживем, работать только на себя станем, никаких тебе продразверток. В восемнадцатом в трансчека служил, потом на Юденича ходил. Ладно, думаю, сражаемся, армию кормить надо, продразверстку потерпим, но вот белых побьем, заживем. Пусть еще не всех разбили – и с Польшей еще мир не заключен, с финнами война вот-вот будет, но своих-то побили. Ну, когда же крестьянину льгота выйдет?

– Так чем же новая-то политика не льгота? – парировал я. – Налог все-таки, не продразверстка, едва ли не вполовину меньше. Тогда подскажи, Иван Афиногенович, как же нам дальше-то жить? Согласен ведь, что налоги нужно платить?

– Согласен, без налогов-то государству никак, – вздохнул Николаев. – Но на хрен буржуев опять на шею сажать?

– Правильно рассуждаете, товарищ Николаев, без налогов самого государства не будет. Ни армию не на что содержать, ни нас с вами. Да и детишек учить надо, и все прочее. А теперь, давайте подумаем. Когда-то крестьянин натуральным хозяйством жил – и одевался, и ел от того, что сам добывал. Но даже тогда надо было князю с дружиной долю отдать, а иначе татары да немцы сожрут. А теперь? И соль покупать нужно, и железо, и штаны с рубахами, да и все прочее. На лавке, как в прежние времена, мало кто спит, кровати нужны. И где все взять?

– В городе, где же еще? – пожал плечами Николаев. – Были бы деньги. А в городе шиш с маслом, а не товары.

– Вот-вот. Где заводы наши, где фабрики? Все стоит, не травой, а кустами все поросло, восстанавливать надо. За границей покупать, так денег у нас нет. А буржуй, он хоть что-то да сделает – мастерскую, чтобы штаны шить или обувь тачать, Вон, надо хотя бы чернила самим делать, а то мы их из-за границы возим. Опять-таки – мебель, одежду, что-то по мелочи, но самим производить. Немного, но хоть что-нибудь буржуй нам с вами и даст, а государству налоги. Опять-таки, народ с фронта возвращается, работы нет, а так, хоть какие-то рабочие места.