Читаем без скачивания Самая страшная книга 2024 - Тихонов Дмитрий

А еще она понимала – шестым чувством, разумеется, – что лезть ни в коем случае нельзя. Просто нельзя. Потому что.

Вдруг совершенно дикая – и на этот раз уж точно безумная – мысль пришла в голову. А вдруг?..

– Я хочу купить, – просипела Света. – Купить. Его. Витюшу.

Барыня прислала сто рублей И коробочку соплей… —

снова пропели из окна.

– Поеду! – закричала Света. – Поеду, поеду, поеду!

– Хорошо-хорошо-хорошо, – затараторили из окна. – Хорошо-хорошо-хорошо.

Больше они – она? – ничего не говорили. Лишь «хорошо-хорошо-хорошо» стучало в висках, вгрызалось в мозг, тарабанило и укачивало.

Света дрожащей рукой протянула пожухлый и измятый листок – тот, что когда-то дал ей Витюша для квартиры. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, кто забирает его, – и открыла лишь тогда, когда из пальцев вытянули липкую хрупкость.

Ничего не происходило. В окне все так же висела глубокая, плотная, стылая темнота.

– Эй?.. – хрипло спросила Света. – Я же заплатила. Где Витюша?

И тут на нее ринулась ухмыляющаяся тигриная рожа.

Витюшу вытолкнули, вышвырнули из окна спиной вперед, мальчик налетел на Свету, они вдвоем упали на землю, вымазываясь в пыли и набирая на себя ошметки травы.

Света вскочила первой, схватила племянника, дернула его вверх, поднимая на ноги и оттаскивая подальше от этого проклятого домика. Он запинался, брыкался, спотыкался и скорее волочился за ней, чем шел, – но она тащила его как можно дальше, к лавочке, чтобы никто из этой стылой темноты не дотянулся до них.

– Тетя Света… – плаксиво заныл он, когда она усадила его. – Тетя Света, ну что ты…

Света вертела мальчика, вглядываясь, пытаясь понять: изменилось ли что-то в нем, стало ли что-то другим, тот ли Витюша вернулся к ней?

Да, исчезли заеды на губах. Да, уши, кажется, стали чище. Да, ногти вроде не обгрызены и куда-то подевались лохмы заусениц. Но это такие мелочи, на которые она, возможно, раньше и не обращала внимания. Может быть, она просто считала, будучи во власти стереотипов, что у всех шестилеток заеды на губах, грязные уши и обгрызенные пальцы с заусеницами? И даже не замечала, что у ее племянника все не так?

– Витюш, – осторожно спросила она, – с тобой все в порядке?

– Ну да, – ответил он. – А что ты меня так тащила? Мне же больно! И я испугался.

– А что случилось там, в домике?

– В домике?.. – недоумевающе переспросил он.

– Ну, ты был в домике, помнишь? Только что. Что там было?

Витюша бросил озадаченный взгляд на домик:

– Там? Разве? Я не помню, тетя Света. Только то, что ты меня тащила, – и все.

– Точно-точно?

Витюша подумал и кивнул:

– Точно-точно.

– Ну если не помнишь, значит, и не было?

Свету окатило чувством облегчения. Если племянник не врет и это действительно выпало из его памяти, то и к лучшему. Ленке знать не обязательно.

– Ага, – снова кивнул мальчик. – Пошли пить чай.

По дороге к подъезду Света держалась позади Витюши, приглядываясь к его походке, манерам, жестам. Все было как и всегда. Лишь тигр уже не ухмылялся, а скалился, обнажив острые кипенно-белые клыки. Особенно злобно зыркнул он на Свету, когда мальчик подошел к лифту и нажал на кнопку вызова.

* * *

После обеда Витюша сам пошел мыть посуду. Подтянул табуретку, деловито вскарабкался на нее, включил воду. Потом долго-долго аккуратно вытирал тарелку полотенцем. Света смотрела на него исподтишка, настороженно, словно видела в первый раз. Собственно, она и видела его в первый раз таким – тихим, правильным, идеальным.

Все последующую неделю Света с ужасом следила за каждым движением Витюши. И спала с закрытой дверью. Она достаточно читала и смотрела хорроров, чтобы знать, к чему это все может привести. Ребенок, украденный у смерти, ребенок-зомби… В таких всегда в конце концов пробуждается зло. И Света ждала этого пробуждения. Лишь молилась: пусть оно произойдет не здесь, не у нее дома, а где-то там, далеко, у Ленки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но все было нормально. Если не помнить, как было до этого, – то нормально.

До последнего дня.

Тогда Витюша попросился гулять: «Вотпрямщас, тетя Света!» Один. Немного странно по нынешним временам отпускать шестилетку одного – но и Света, и Ленка помнили свое детство и считали, что детям нужно учиться самостоятельности. Поэтому она его отпустила. Прислушалась к громкому гудению лифта, дождалась, когда оглушительно, на все десять этажей, хлопнет дверь подъезда, и вернулась в квартиру. Едва удержавшись от жгучего желания запереться и никого не пускать. Никогда.

Света резала овощи, то и дело поглядывая в окно, как там Витюша. Тот стоял около горки, что-то внимательно разглядывая на ней – наверное, какого-то жучка. Ночью моросил дождь, с утра было сыро и холодно, поэтому она заставила племянника надеть курточку. Витюша морщился, ныл – но Света была упорной: ей не хотелось отчитываться перед сестрой, почему ребенок простыл, – и ему пришлось смириться с неизбежным. Так что тигр опять скалился на нее, внимательно выглядывая Свету через узоры тюля. Да, она тоже задернула занавески.

Вероятно, это был такой акт молчаливого протеста: Витюша уже полчаса стоял перед горкой и никуда не шел. На радость Свете: можно было возиться на кухне, а потом приотодвигать занавеску – и видеть, что ничего не изменилось: мальчик, горка, тигр, тигр, горка, мальчик.

Иногда ей казалось, что она нет-нет да и видит краем глаза, как в других окнах так же осторожно приотодвигаются занавески. И какие-то силуэты, скрываясь за кружевным тюлем, смотрят на двор.

Где перед горкой стоит одинокий Витюша.

Странное дело, но домик с таинственной продавщицей больше не интересовал мальчика. Витюша не подходил к нему и даже не смотрел в его сторону – словно тот и не существовал вообще, а был лишь миражом, мороком, полустертым граффити на детской площадке. Иногда так казалось и Свете. Но она бросала взгляд на машинку, самолетик, палетку Dior Backstage Eye Palette 001 – кольцо она обронила где-то в тот день и отмела и мысль о возможных поисках – и понимала: нет, реальность.

Вот и в этот раз она снова глянула на палетку – и слишком поздно перевела взгляд на Витюшу. А когда перевела, то нож, занесенный для кромсания морковки, завис в воздухе.

Морда тигра на спине куртки была искривлена в гримасе ужаса. А больше ничего не было видно. Ни Витюши, ни горки, ни даже площадки.

Темные фигуры, точно сотканные из дыма и тумана, толпились, извиваясь в каком-то странном танце. Они обволакивали Витюшу и снова выпускали его – словно облизывали всем телом и тут же выплевывали. Они меняли свои формы и размеры, то увеличиваясь, то уменьшаясь, то истончаясь, то уплотняясь, то вытягиваясь, то раздуваясь, – и было в этом что-то ритмичное, что-то логическое и завершенное, будто тени плясали под свою, слышимую только ими, музыку.

Света молчала, не двигаясь и следя за этим танцем как завороженная. Белобрысая макушка племянника мелькала в туманно-дымной пелене, то выныривая, то исчезая. Тигр немо орал в агонии ужаса.

И тут зашевелились занавески в окнах по всему дому. Словно одновременно услышав что-то – или почуяв, – жители всех квартир разом подошли к окнам и стали наблюдать. Занавески колыхнулись, открывшись, и черные силуэты – одинакового роста, одинаковой комплекции, одинаковой плотности – замерли за стеклами.

Нож опустился. Кончик указательного пальца пронзила острая боль. Света смотрела, как капли крови собираются на разрубленной подушечке, как они пропитывают оранжевые кружочки моркови, вырисовывая на них причудливые алые пятна Роршаха.

Смотрела – и не могла заставить себя поднять глаза и взглянуть в окно.

Витюша пришел через десять минут. Позвонил в дверь – условным звонком «длинный – два коротких – длинный» – аккуратно снял обувь, отряхнул и повесил курточку, степенно прошествовал мыть руки. Света втянула носом: пахло гарью, полынью и мокрой бумагой. Она провела рукой по курточке: на пальцах остался серый – пыль или пепел? – след.