Читаем без скачивания Алмазы Птичьего острова - Эльвира Викторовна Вашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот и плохо, что не заморачиваются! – с жаром говорил Денис. – Очень плохо. Фотографируют, картины пишут, еще там что-то… книги… а не понимают даже, о чем пишут. Знать не знают, да и не хотят знать. Мне такое не под-ходит.
– Да ладно, Деня, не бери в голову! – Славка хлопнул друга по плечу. – Все ты правильно делаешь. Просто этот шаман… Ну, побаиваюсь я его, что ли.
– Ты что, в колдовство веришь? – У Дениса глаза расширились от удивления. – Вот бы никогда не подумал!
– Ну, не то чтоб верю… – Славка засмущался. – А, ладно, начитался всякого бреда, киношек насмотрелся, вот и результат…
Денис засмеялся и рассказал, как вышло, что дети стойбища начали отказываться от фотографий. Шаман всего лишь сказал «может быть», а они уже в своем воображении дорисовали всякие страхи.
– И ты туда же! – фыркнул Денис.
И Славка весело засмеялся, решив выбросить из головы мысли о колдовстве и прочей ерунде, которые упрямо лезли к нему с тех пор, как ребята поселились на стойбище.
Как-то Денис подступил к шаману с вопросом:
– Скажите, как же вышло, что вы собирались жить в городе, а вдруг оказались вновь в тундре, да еще и шаманом? Ведь у вас были совсем другие планы!
– Духи умеют заставить, если им требуется, – ответил шаман.
Он рассказал о болезни шаманов. Те, кому предназначено стать шаманом, начинают тяжело болеть, пока не примут свое назначение. И только в этом – спасение, выздоровление, сама жизнь. Те же, кто отказывается или, бывает и такое, просто не понимает, чего от него хотят, умирают.
– Мне повезло, – сказал шаман. – Больным я приехал в родное стойбище, а там старики сразу поняли, что со мной случилось. Я лежал в горячке на шкурах в чуме, а старый шаман камлал рядом, и я слышал удары колотушки в его бубен, я видел, как он шел по ветвям Стоствольного Тополя…
Шаман рассказывал, как будущих шаманов держат в гнездах на дереве и крылатые кобылицы прилетают кормить их – кровью или молоком, смотря каким шаманом предназначено стать, темным или светлым. Денис открыл было рот, чтобы спросить, чем кормили его собеседника, но тут же куснул себя за щеку, удерживая невежливый, как ему показалось, вопрос. Шаман это заметил и усмехнулся, но ничего не сказал.
– Но у вас же были свои планы, – настаивал Денис. – Как же так можно с человеком?.. Это же нечестно!
– Почему? – пожал плечами шаман. – Мой род нуждался во мне, другие люди нуждались во мне. А мои планы… Видимо, тундра в них не нуждалась.
– Я бы обиделся, – честно сказал Денис.
– Поэтому ты не будешь шаманом, – похлопал его по плечу старик. – Ты будешь фотохудожником, и хорошим, можешь мне поверить, уж я-то знаю.
Денису очень хотелось поверить в предсказание шамана, хотя все шаманские истории он воспринимал как сказки или просто как бред больного человека, который сочиняет разные истории в горячке. Где-то он читал, что такое бывает. Но ему очень-очень хотелось стать хорошим фотохудожником.
– Так отнесись к этому как к мнению уважаемого мудрого человека, – посоветовал Иван. – Почему обязательно нужно думать о каких-то там чарах и прочем? Просто старый умный человек сказал…
– Быть тебе дипломатом, – в очередной раз повторил Денис, ткнув друга кулаком в плечо. – Это я тебе говорю, не старый, не мудрый и пока еще не слишком уважаемый. Но – быть тебе дипломатом!
Глава 8
Коронный снимок
Одной из обязанностей друзей был сбор плавника́. Обычно они ездили за ним к побережью на тракторе, так как в округе вся древесина была давным-давно собрана поколениями оленеводов. Вообще в тундре древесина – огромная ценность, и расходовать ее на костер – чуть не кощунство. Но Валерий Вениаминович считал, что экспедиция без костра – это ненастоящая экспедиция, и вечером обязательно должен гореть хотя бы малюсенький костерок, вокруг которого могут собраться все. К тому же у костра было удобно проводить совещания: неформальная обстановка способствовала мозговому штурму.
Поездки к побережью нравились ребятам. Они демонстрировали свою самостоятельность и самодостаточность, а главное – продолжали таскать разные вещи в закладку для будущего похода.
И вот два дня море волновалось, а Валерий Вениаминович называл это штормом. Как известно, после шторма лучше всего собирать плавник: море выбрасывает на берег много всякого, в том числе и древесину, которую подбирает у других, более гостеприимных берегов и носит на своей спине иногда долгие годы, пока не выбросит где-нибудь, как надоевшую игрушку.
Для очередной поездки к побережью за плавником ребята взяли Гаврюшу – этот маленький трактор казался им уютнее солидной Мурки и гораздо трудолюбивее.
– Мурка пусть вагончики таскает, – говорил Денис, устраиваясь в кабине Гаврюши. – А Гаврюша маневреннее, да и скорость у него повыше.
– Тебе бы только скорость! – ворчал Иван.
Он бы предпочел Мурку: в ее кабине было просторнее, и троим друзьям можно было лучше устроиться. Но Денис вцепился в Гаврюшу, а Славка его поддержал, так что Ивану ничего не оставалось, как смириться – два голоса против одного, пусть даже и самого веского. Славка прихватил с собой дробовик – мало ли, вдруг попадется какая сумасшедшая утка, которая подлезет прямо под его выстрел. На нормальную добычу он уже не рассчитывал, но ведь иногда, ну хотя бы раз в год… ну должна ведь и у него быть удачная охота!
В кабине маленького трактора было тесновато, но даже Иван согласился, что Гаврюша бегает куда быстрее Мурки и для поездки за плавником будет удобнее.
– Если, конечно, я смогу разогнуться, чтобы собирать этот самый плавник, – ворчал Иван, как старый дед.
Ему казалось, что его сложили пополам, а потом еще пополам и в таком виде тащат куда-то. Хорошо еще, что под гусеницами трактора пока не каменистый морской берег, а мягкая растительная подушка тундры.
К тому же Ивана смущала фраза, которую бросил Сергей, в чьем ведении Гаврюша был раньше. Сергей, передавая трактор ребятам, сказал:
– Парни, вы учтите, Гаврюша у нас с характером, чуть что не по нем – сразу вам покажет, где раки проводят зимние каникулы!
Но фраза эта как-то затерлась, забылась в ежедневной работе, тем более что никакого особенного «характера» Гаврюша не показывал. Урчал себе мирно и требовал только
