Читаем без скачивания Набла квадрат - Петр Воробьев

— Это Ниав. Ох, и здорова же была, — мечтательно сказал Горм в каюте, в то время как под Гормом на экране подломилась ступенька и он не теряя достоинства провалился и застрял в лестнице. Девушка соскользнула с его плеча и приземлилась на пять точек.

На следующем кадре Горм разрывал останки злополучной лестницы на полосы, завязывал их в узлы и бросал себе за спину. Там их подбирал, развязывал обратно и рихтовал, протягивая сквозь сжатый кулачище, Инги, пока Горм не обернулся и не завязал очередную полосу у него на шее.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, Инги треснул Горма между рогов недовыпрямленной железякой. Горм задумчиво почесал голову и вытянул Инги по животу остовом правой боковины лесенки. Случилась драка, в финале которой Инги удалось обхватить Горма поперек пояса, отнести его на стену и, поднявшись к зубцам, за которыми виднелась вода и дальний берег озера, с размаху бросить его вниз. В последний момент Горм успел вцепиться Инги в волосы и увлек его за собой. Раздался мощный всплеск. Девицы захлопали в ладоши.

— Как я провел лето в деревне у бабушки, или Убийца на Берегу Скелетов, — сказал Фенрир. — Тут к нам приближается фотонный звездолет размером с хорошую планету, обшитый ореховым деревом и на углах окованный латунью.

— Иди ты! — гавкнул Мидир.

— Смотри, баллонка!

Перед Мидиром, Фуамнах, Кукылином и Гормом предстала жуткая конструкция, слепленная из нескольких кособоких сундуков различных размеров и трех тазов для варки варенья, соединенных с сундуками длинной хлипкой фермой из поломанных во многих местах тонких жердочек.

— Пока ты тут делился воспоминаниями, этот якорный сарай размером с три рабовладельческих транспорта эпохи Кальмота Продажной Шкуры вышел на круговую орбиту. Я засек по вспышкам, — Фенрир давно не был так доволен.

— Это не те, кого ты ищешь? — Кукылин не был особенно удивлен, его гораздо больше потрясли лес и приятельницы Горма.

— Этот роддом престарелых? При их уровне, они в таком и шерстистых крокодилов на бронетулупы не стали бы разводить! Ты глянь, какие горшки!

Урыльники! Ну, Фенрир, ядрена мышь, потешил ты мою душу!

— Налюбовался? Теперь послушай!

Тесный отсек заполнился урчанием, ритмичным стуком, щелчками и не поддающимися точному определению животными звуками.

— УКВ, — пояснил Фенрир.

— Брекекекеке. Хотел бы я видеть адресата этой радиоотрыжки… — Горм снял с головы обруч и с остервенением принялся чесать себе спину рогами. — Перейдем на орбиту поближе к ним и потолкуем. По-моему, так.

— Я, конечно, ничего не понимаю в звездолетах, но если эта машина действительно такая огромная, может, не стоит к ней приближаться? Ее экипаж может соблазниться и взять нас на абордаж… — неуверенно сказал Кукылин.

— Экипаж — на абордаж? Мечта моего детства… Фенрир!

— А!

— Так как насчет… — Горм не договорил, потому что ускорение вжало его в кресло. Фенрир менял орбиту.

«И эти стреляют. Мазилы, я бы уже семь раз попал. Фенрир тоже хорош — вертится, как окорок на веревочке. Пер бы напролом, и все дела. Дай порулить, а? Жмот… А, вот чем стоит заняться.»

Подкрутив неправильно разветвившийся ус, Горм забарабанил по клавиатуре на панели управления. Мельтешивший за стеклом нелепый звездолет сменился графиками частотных спектров радиосигналов.

«Вот с этой компанией я, похоже, столкуюсь на раз — они явно не из породы молчунов.»

— Эй, Горм! Выдь из транса!

— А?

— Смотри сюда!

— Вижу. И?

— Почему бы нет? Первое, они больше не стреляют. Второе, этот небесный тихоход действительно деревянный. Страшно плотная древесина, но даже передо мной они беззащитны. Они, чай, и пальбу начали с перепугу.

— Хорош перепуг!

Фенрир приближался к распахнувшейся в изъеденной мелкими кратерами грязно-оранжевой стене треугольной дыре, откуда била газовая струя. По углам дыры светили разноцветные прожектора.

— Огни включи.

— Без тебя, дурня, знаю.

Стена оказалась очень толстой — в полтора корпуса Фенрира. На огромных петлях с качающимися рычагами висели створки, уведенные вглубь и откинутые назад чудовищными гидроцилиндрами. Все было сделано из дерева или покрытого черной окисной пленкой металла. Дыра заканчивалась небольшим расширением перед стеной с тремя дверьми овальной формы.

Створки медленно пришли в движение.

— Еще можем вылететь.

— Вылететь из-под сени этих дерев мы можем в любой момент и в любом направлении, — обнадежил Кукылина Горм.

Выход закрылся. Стержни в несколько Гормовых обхватов, вылезшие из дыр в стене, намертво зафиксировали створки. Раздалось шипение.

— Да у этих звездоблудов не корабль, а барокамера! — Фенрир показал Горму и Кукылину давление и состав заполнявшей отсек газовой смеси: гелий, азот, чуть-чуть кислорода.

— Идем гулять!

— Тише ты, — Фенрир при посредстве одного из роботов взял Фуамнах за шкирку, так что та отлипла от кресла и повисла, перебирая ногами.

Давление наконец перестало расти. Мутные овалы дверей озарились бившим изнутри направленным светом, за занавесью которого угадывались гротескные сгорбленные фигуры.

— Дай увеличение, Фенрир! — Горм посмотрел на картинку и наморщил нос.

— Зря мы сюда залетели. По сравнению с этими тварюгами даже ты просто красавец, — сказал Кукылин.

Горм умиленно шмыгнул носом и смахнул воображаемую слезу.

Центральная дверь раскрылась, и висевший за ней монстр, закутанный в блестящий плащ, разинул пасть, показав устрашающий четырехрядный набор кривых зубов.

— Не помню, где это я читал, что крупные затупленные на концах зубы — признак пожирателя падали? — спросил Горм.

Урод в двери распахнул плащ. Фенрир, Горм, собаки и Кукылин пялились на широкие кожистые крылья, с верхней стороны покрытые чешуей, и волосатое обтекаемое тело с тремя парами мощных трехпалых лап. Кошмарный красноглазый ящер взмахнул крылами и спикировал на крышу головного отсека Фенрира.

— И день почти без света был,И ночь без тишины.В размахе сатанинских крылМы все отражены, —

вдруг нараспев прочитал Кукылин.

— Это что?

— Пророчество. Из Книги Постыдных Откровений.

— Пророчество — фигочество… Во как надо!

Сидела старуха в Железном Лесу и породила тамФенрира род;из этого рода станет один мерзостный тролль пожирателем солнца.Будет он грызть трупы людей,кровью зальет жилища богов;солнце померкнет в летнюю пору,бури взъярятся —довольно ль вам этого?

— С чего это ты? — не понял Фенрир.

— Да так — к слову пришлось. Какая миленькая птичка!

— И эта железная рыба — посланник предокв?

— Ты не станешь хотя бы спорить, что она появилась очень кстати?

— Это еще неясно, к чьей это стати она явилась, а что не к добру, так это точно.

— Довольно, Клюп! Именем великих предков говорю — нам явлен посланец, кому ведома Цель. Долой глушилки, оповестить экипаж! Мы пока пойдем посмотрим — может, из него все-таки кто-нибудь вылез. А ты, птичка, сиди у Щелковава да смекай, что к добру, а что к чему! — Тудыть дважды протрещал языком по зубам верхней челюсти и торжествующе уплыл в направлении последнего работоспособного шлюза, принявшего нечто, прорвавшееся через метеоритную защиту.

Клюп с ненавистью проводил его взглядом. «Интересно, правду ли говорят, что у него с Двойным в тайном месте на корабле отложены мешки», подумал он. «Тоже мне страж безбрачный!»

Выходные охранные роботы не были приспособлены к невесомости.

Оставалось надеяться, что внутри нелепого звездолета не очень пыльно. При этом условии липкие присоски для крепления ультразвуковых рыбьих манков к донным камням, наскоро примотанные леской к ногам роботов, могли обеспечить прилипание к стенам. Горм похлопал по поясу, воткнул заглушку во внешнее интерфейсное гнездо и махнул рукой. Фенрир пустил в шлюзовую азот. Кукылин смотрел на Горма через окошечко внутренней поворотной двери и думал, что человеку никогда не превзойти природу в изобретательности по части страшных тварей. Зло и безобразие куда разнообразнее и интереснее добра и красоты. А Горму эти уроды хоть бы хны. Как же, иначе ему от себя самого пришлось бы шарахаться. Кукылин заглянул в окошко. Гормов костюм ничем не напоминал скафандры древних кыфлявикских пустолазов с большими прозрачными шлемами и ярко раскрашенной поверхностью, сглаженной слоями теплозащитной ткани.

Никак не верилось, что он делался в мирное время для совершенно невоинственных занятий. Это были достойные латы для грозного рыцаря-мстителя, готового выполнить кровавую клятву наперекор самой смерти.