Читаем без скачивания Федор Черенков - Игорь Яковлевич Рабинер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Фёдор-то как? Так нормально вроде. «Спартак» принялся выигрывать. Молодого полузащитника пресса не выделяла, но в составе он всегда. Пусть и отмечали других. Допустим, судьбоносный поединок с киевлянами у них дома считается выигранным во многом благодаря тренерскому ходу Бескова, выдвинувшего могучего защитника Виктора Самохина в полузащиту и тем напугавшего хозяев. А Черенков просто выступил под обжитым десятым номером.
Победа в золотом матче со СКА в Ростове тоже формально обошлась без черенковских подвигов. Другие отличались. И на постпобедной фотографии отнюдь не Фёдор на переднем плане. А Сергей Сальников в глубоком анализе на страницах «Советского спорта» от 4 декабря, посвящённом спартаковскому «золоту», не нашёл для Черенкова отдельного предложения.
Почему? Ответ непростой. Обратимся к обязательному интервью в «Футболе-Хоккее» Олега Романцева (рубрика «Капитан о своих товарищах»). О Черенкове сказано так: «Игрок мягкий, техничный, хитрый. Он не обладает большой физической силой — ещё молодой совсем». Вполне возможные констатации про Спартакиаду и хотя бы матч с ЦСКА оставим, задумавшись: почему он «совсем молодой»-то? Ведь далее капитан Романцев повествует о Вагизе Хидиятуллине, у которого «нет слабых мест». Но он, подчеркнём, ровесник Фёдора — обоим на тот момент по двадцать. 30 лет спустя их полувековые юбилеи будут справляться в одном гала-матче...
Так Вагиз же к двадцатилетию — чемпион мира среди 19-летних, а за основу красно-белых выходил ещё в семнадцать. К тому же футболист, которого вполне всерьёз сравнивали с Францем Беккенбауэром. Ему никто уже не делает скидок на возраст. Фёдору же его молодость припоминают всё время.
Любопытно здесь и то, что Андрей Старостин, также один из основателей общества «Спартак» и младший брат Николая Петровича, характеризуя чемпионский состав в книге «Встречи на футбольной орбите» (1980), назовёт Фёдора «повзрослевшим сыном полка». Вот у кого, оказывается, позаимствуют этот образ Романцев с Ярцевым — сами наверняка того не осознавая!
Эта тема «сына полка» получила дальнейшее неожиданное развитие после... проводов Фёдора Фёдоровича из большого футбола в 1994 году. Книга «Мастер и мяч» приводит высказывания футбольных людей. Главный тренер «Спартака» Олег Романцев вспоминает: «Когда Фёдор появился в команде, я уже был её капитаном. И для всех он стал ну как будто сын полка». Николай Старостин вносит значимое, на наш взгляд, добавление: «Фёдор — сын “Спартака”. Верный сын. Я думаю, один он своей игрой привлёк в ряды болельщиков “красно-белых” миллионы людей».
Сказано правильно и просто. Однако Владимир Маслаченко решил продвинуться ещё дальше: «Черенкова называют сыном “Спартака”, но я хотел бы внести уточнение — он сын нашего отечественного футбола».
Не странно ли стремление «усыновить» человека, у которого имелся, мы помним, законный отец, Фёдор Егорович?
Начать не самый простой ответ стоит, наверное, с развития мысли Николая Петровича. Потому что в каком смысле Черенков — «сын “Спартака”»? А в том, что именно он стал первым крупным мастером при Бескове, попавшим в состав непосредственно из СДЮШОР. Ведь команда 77-го года, вспомним, формировалась из представителей второй и первой лиг, а также тех, кто оказался не нужен (пример Гаврилова красноречив) клубам высшего дивизиона. Собственных «сынов полка» у спартаковцев не могло быть, оттого что и «полка» как такового не существовало: школа была пока не готова питать основу качественными игроками.
Лишь к 1978-му пошли результаты огромной «тыловой» работы. И места в составе освободились: из команды по разным причинам ушли Прохоров, Ловчев, Ноздрин, Павленко, Гладилин. Здесь и подоспело время Фёдора. И как же он не «сын», если внутри коллектива такое сокровище вырастили?
Теперь понятно, почему за него «гладиаторы» побежали драться? Черенков же, ко всему прочему, и первенец. Да, Сергей Родионов уже заигран в 1979 году, и Геннадий Морозов с Борисом Поздняковым на подходе, — но раньше всех остальных появившегося на свет сына любят всё же особенно. К тому же такого: даровитого и скромного, изящного и верного, безотказного и — неуловимо лукавого.
Рискнём предположить, что к финишу первенства 1979 года специалисты поняли, талант какого масштаба появился на советских просторах. Тогда почему же столь сдержан Сальников? Так много говорить — дурная примета. Этой невесёлой истине отечественные мастера футбола успели научить экспертов, комментаторов и вообще болельщиков.
Что же касается масштабного высказывания Маслаченко, то оно, понятно, требует изучения всей творческой биографии Фёдора Фёдоровича. Это и будет сделано в следующих главах.
Глава 3
ГОЛ НА «МАРАКАНЕ» И ОЛИМПИЙСКАЯ БРОНЗА
Вначале — о награждении и чествованиях. «Спартак» их полностью заслужил. Шутка ли: за два сезона после первой лиги добраться до золотых медалей! До красно-белых такого никто не совершал (было после — с ЦСКА при Павле Садырине); вылетевшие команды барахтались между двумя дивизионами, очень часто вновь опускаясь вниз.
И вот в Центральном доме актёра чемпионы один за другим выходят на сцену (а артисты всегда обожали «Спартак» за неповторимый, простите за тавтологию, артистизм), где Николай Старостин, по обыкновению, ёмко и образно представляет их публике.
Черенков перед выходом к публике долго приглаживал мальчишеские вихры, в чём не преуспел. Так и вышел к народу взъерошенным. Николай Петрович выдал про юношу следующее: «Чем не Иванушка с картины Васнецова? В жизни чрезвычайно мягкий, отзывчивый и приветливый, всеми нами любим. Зато на поле ловок, азартен и находчив. Пусть совсем не атлет и мягковат в борьбе, но мы его не поменяем на десяток богатырей!»
Про эрудицию спартаковского начальника команды известно. Однако в данном случае требуются определённые комментарии. Прежде всего: картины с названием «Иванушка» у Васнецова нет. Есть «Алёнушка». Там, помните, красивая девушка печалится, в пруд глядючи. Что немудрено: подразумеваемый братец Иванушка уже превратился в козлёночка — загорюешь тут.
Может, ещё какого Иванушку Виктор Михайлович нарисовал? Да. Однако вообще-то его так лучше не называть. Потому что он целый Иван-царевич! Все же знают шедевр из Третьяковской галереи: Иван на сером волке, «исполненном человеческими очами», скачет сквозь лесную тьму. А Елена (имя то же, а, понятно, не сестра) к его груди прижалась.
Похож тот царевич на нашего Фёдора? Да вряд ли. Там сквозь чащу несётся молодой, но уже взрослый мужчина, который прошёл всевозможные испытания и — здесь основное — скачет не
