Читаем без скачивания Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал - Кота Нодзоми

Меня обошла эта дура?..

Какое к черту убийство в запертой комнате? Какое к черту алиби?

Какой во всем этом смысл?

Это же мне пришла в голову идея про эту запертую комнату.

– Хочу сдохнуть...

Я конченый человек...

Спустя полчаса.

– Я возродился!

– Я этого ждала!

С благодарностью приняв бодрые рукоплескания Хайны, я поднялся.

– Я широкой души человек. Признаю. Ты молодец, Хайна.

– Хе-хе! Спасибо.

Умница, поглажу по головке.

Раз теперь известно, кто убийца, значит, на этом и закончим.

– Гора с плеч. Теперь все три преступления раскрыты. Хотя не то, чтобы раскрыты, преступники ведь не пойманы... И что будем делать, Хайна? Расскажем всем?

– Хм, нет. Может, все уже и так знают?

– Наверное...

Черт. Неужели только я один ни о чем не догадывался? Может, пока я опрашивал всех, они за моей спиной посмеивались надо мной?..

У-у, хуже некуда.

– Н-да, рановато пока мне играть в детектива. Недаром говорят, что иногда правда диковиннее вымысла. Правда есть правда, – брюзжал я и завалился на кровать. Хайна присоединилась ко мне.

– Давай спать?

– Хай-на. Но прежде... – Хайна заерзала и залилась краской. – Можно облизать? Помнишь, вчера ты уснул.

Это наш «половой акт», только наш с ней.

– Можно, – кивнул я и протянул ей левую руку.

С солнечной улыбкой Хайна меня поблагодарила и высунула язычок. И как обычно принялась вылизывать мою руку. Туда-сюда, она это делала с таким аппетитом.

– Ай! Хайна, без зубов...

– А, прости.

Она приблизилась вплотную ко мне, растянувшемуся на кровати, и принялась меня непристойно вылизывать. Она смотрела на меня исподлобья, я невольно отвел взгляд. Обычно она была наивна, как ребенок, но в тот раз она превратилась в развратную женщину.

Шершавый язычок. Острые клыки. Алые губы. Липкая слюна.

Все это ввело меня в заблуждение.

– Хайна, хватит уже...

Если не остановиться сейчас, то во многих смыслах это станет опасно.

– …

Хайна ничего не ответила. Странно. Она всегда слушает то, что я ей говорю.

– Эй, Хай... – я попытался приподняться, но Хайна остановила меня. Она схватила меня так сильно, что ее коготки впились в мое правое плечо.

Не-по-ше-ве-ли-ться.

– Ю... – она провела языком от левой руки вверх: пальцы, запястье, локоть, предплечье, плечо. Медленно. Оставляя след из слюны, она взбиралась все выше.

– …

Я не мог говорить. Я не посмел вздохнуть.

– Ю... Как вкусно...

Ее язык добрался до шеи. Мурашки по коже.

Я испытал страх и беспокойство, которое не передать словами. Это – наслаждение?

Лизь.

Она вылизала область сонной артерии.

– А... – я издал то ли крик, то ли вздох. Казалось, те части, что она вылизала, будто вырвали с корнем.

Что это?

– Ха... Хай...на.

Хайна. Что ты сейчас чувствуешь? Влечение? Голод? Любовь? Ненависть?

Наши глаза встретились.

По спине пробежал холодок. Что у нее за взгляд. Ее жертвы умирали, видя перед собой эти глаза? И их поедали?

Хайна смотрит на меня.

Нет, она смотрит не на меня.

Куда ты смотришь? На какую часть моего тела ты смотришь? На что именно ты смотришь? Чем я тебе кажусь?

– Ю... Я люблю тебя...

Она укусила меня в шею. Эти клыки, которые убили стольких людей, с помощью которых она съела собственных родителей, теперь впились в меня!

Мне страшно, страшно, страшно!

Меня съедят!

– Прекратиии!

Я схватил ее за плечи и с силой отпихнул от себя. Между губами Хайны образовалась нить слюны, растянулась и повисла. Хайна втянула слюну обратно – она была так прекрасна и так ужасна.

– Хайна, мы же договаривались... Только левая рука...

– Ах, да. Прости, Ю. Увлеклась, – Хайна смущенно улыбнулась. Это была прежняя детская улыбка. От той странной атмосферы, что была недавно, не осталось и следа.

– Да ничего. В следующий раз будь осторожна.

– Хай-на.

Это была моя девушка.

Я коснулся затылка, который все еще болел. Крови не было, но шея была вся в слюне. Мерзость.

– Я в душ.

Не дождавшись ответа, я спешно направился в ванную. Судорожно разделся и встал перед зеркалом. Место, куда укусила Хайна, покраснело. Остались четкие отпечатки зубов.

Какая мерзость.

Меня охватило странное неприятное чувство. Хотелось кричать. Хотелось сбежать. Хотелось сойти с ума. Хотелось все бросить. Хотелось исчезнуть.

А-а, это не кончится.

Я повернул кран, принял горячий душ. Чтобы смыть следы ее жидкостей, я несколько раз тер шею и левую руку.

– …

Чего я хочу?

Что я должен делать?

Я ведь ее парень.

Я должен сделать ее счастливой.

После того, как я вышел из ванны, сразу же уснул. И, как всегда, в обнимку с Хайной.

Я видел сон. Плохой сон, что и говорить. Передо мной кто-то был, вот я и заговорил с ним:

– Здравствуй, – сказал я.

– Давно не виделись, – сказал он.

– Меня зовут Ю Фудзи.

– Я – Ко Фудзи.

– …

– Прости, ошибся. Я – Ю Фудзи.

– Не передразнивай.

– Я не передразниваю. Я – твоя противоположность.

– Что это значит?

– То и значит, противоположность. «Ю Фудзи» – твоя полная симметрия. Можно сказать, антоним.

– Я тебя не понимаю. Странный ты.

– Ты тоже.

– ...Ты – это я?

– Я не ты. Антоним.

– Это не ответ.

– Тогда можешь звать меня Богом.

– Разве может мой антоним быть столь величественным?

– Тогда зови меня Миром.

– Ничего не изменилось. Я не столь важная персона.

– Это не важно. Я есть Бог, я есть Мир. Можно сказать, что я – это все. Я «нечто», что совершенно точно не является тобой.

– Хм. Ясно. И поэтому ты моя симметрия?

– Верно. Мир – это антоним каждой личности. Живя в этом мире – симметрии каждого – люди познают себя.

– Познаешь симметрию – познаешь себя. Не будет права – не будет и лева. Поймешь концепцию права – сможешь понять концепцию лева. Так?

– Да.

– Знаешь...

– А?

– Если ты Бог, или Мир, я бы хотел кое-что спросить.

– Чего тебе?

– Ты ненавидишь Хайну?

– …

– Зачем ты с ней это сделал?

– Я ее не ненавижу, но и не люблю. Говорят, что антоним слова «любить» не «ненавидеть», а «быть безразличным». Так вот. Она мне безразлична.

– Это софизм.

– Будем считать, что в этом есть смысл. Если бы не ее особенность, она была бы тебе не нужна.

– Я вообще негативный человек.

– Ну а что насчет тебя, мой антоним? Что ты думаешь о Хайне?

– У меня есть к ней интерес.

– Ты ее любишь? Ненавидишь?

– …

– Пусть будет «люблю».

– Тогда последний вопрос.

– Пожалуйста.

– Ты ненавидишь меня?

Ответа не последовало. Потому что я проснулся. Очнулся от кошмара и попал в кошмар.

Щелк.

Где-то я уже слышал этот звук. Сегодня за ужином. Кажется... Когда Куруи и Ан были прижаты к полу...

– !

У меня плохое предчувствие. Я перекатился на кровати и увернулся от чего-то.

Пам.

Глухой звук пронзил мои барабанные перепонки. Вероятно, это был звук выстрела. Пуля, выпущенная из револьвера, попала в подушку. Ее содержимое заполнило всю комнату. В голове все перемешалось – моя голова и подушка – я содрогнулся.

– Ха-ня! Что это был за звук?! – даже Хайна проснулась от этого переполоха. Но в ее сонную башку было направленно дуло пистолета. Другой пистолет целился в меня.

В комнате царил полумрак. Спросонья я еще плохо различал очертания предметов. Но я точно знал, кто на нас напал. В этом особняке только один человек владеет огнестрельным оружием.

– Который сейчас час, по-вашему, Канари?

«Справедливый убийца» Канари Морихара. На ней было белое неглиже. Она стояла на кровати, сохраняя самообладание, револьвер направила на меня, автоматический пистолет – на Хайну. Вокруг нее летал пух. Это была фантастическая картина. Как будто ангел спустился с небес. Или нет – Бог Смерти.

– Фак. Сейчас 3 часа 23 минуты.

– Я не об этом. Что вам нужно в такой поздний час? А нет, спрошу иначе: «Что вы творите?»

Меня пытались убить. Если бы меня не разбудил звук взведенного курка револьвера, если бы она решила выстрелить в меня из автоматического пистолета, то я был бы мертв. Я был на волосок от смерти. И сейчас я все еще на волосок от смерти.

– Верх глупости. Это вопрос? Вы спрашиваете, почему я пытаюсь вас убить?

Точно. Есть только одна причина, по которой Канари убивает.

– Вы видели меня во сне?

Канари молча посмотрела вниз. Плохо дело. Такого развития событий я и не предполагал. Может, она видела во сне будущее, в котором мой потомок творит зло?

Чертова экстрасенша.

Я поднялся, испытывая раздражение и волнение.