Читаем без скачивания Виннету - Карл Май

В конце концов, может быть, нюх и привел бы его к цели, но он был чересчур разъярен. А вскоре боль заставила его забыть обо мне и заняться своими ранами. Гризли принялся протирать глаза, фыркая и щелкая зубами. В мгновение ока я оказался рядом с ним и всадил ему нож между ребер. Он бешено замолотил лапами, но я успел отскочить. Наверное, дож не дошел до сердца, и у него оставались еще силы. Минут через десять он ослабел от потери крови, сел и опять принялся тереть глаза, а я снова нанес ему несколько ударов ножом. На этот раз они были удачней: гризли попытался встать на задние лапы, но вдруг завалился на бок, по телу пробежала дрожь, и зверь вытянулся.

— Слава Богу! — закричал Рэттлер с дерева. — Опасность миновала!

— Уж вы-то постарались обезопасить свою персону, — сказал я. — Теперь можете слезать.

— Нет, нет! Сначала проверьте, он совсем мертв?

— Это лишнее.

— Нет, нет, обязательно проверьте! Вы не представляете, как живучи эти бестии!

— Хотите убедиться, проверяйте сами. Я же всего-навсего гринхорн, а вы — известный вестмен.

Я подошел к несчастному, все еще висящему на суку. С искаженного ужасом лица на меня смотрели остекленевшие глаза.

— Отпустите ветку, сэр! — сказал я. — Я сниму вас.

Он не ответил и ни одним движением не подтвердил, что понял мои слова.

На просьбу спуститься и помочь мне славные вестмены отреагировали не раньше, чем я перевернул медведя, доказав тем самым, что он мертв. Лишь после этого они осмелились слезть, и мы с трудом сняли истерзанного медведем человека. Он не дышал. Ужасная смерть товарища, видимо, не слишком взволновала остальных, так как они тут же кинулись к медведю, рассматривая его и удивляясь. Рэттлер удовлетворенно произнес:

— Вот и поменялись местами: сначала медведь хотел нас съесть, а теперь мы съедим его. Эй, помогите скорее снять шкуру, отведаем окороков и лап!

Вынув нож и присев на корточки, он собрался было заняться этим, но я сказал:

— Вот если бы вы пустили нож в ход, когда медведь был жив, — другое дело, а теперь поздно. Не трудитесь.

— Что? — вскричал он. — Уж не вы ли помешаете мне отрезать мясо на жаркое?

— Именно я, мистер Рэттлер!

— По какому праву?

— Медведя повалил я.

— Ложь! Не станете же вы утверждать, что гринхорн смог убить ножом гризли? Это мы несколько раз выстрелили в него, когда увидели.

— … А потом разбежались и забрались на деревья? Да, это правда, абсолютная правда.

— Но в конце концов медведь сдох от наших пуль. Он уже едва дышал, когда вы принялись колоть его ножом. Ясно?

И он опять нагнулся над медведем. Я снова крикнул:

— Сейчас же отойдите, мистер Рэттлер, иначе придется вас проучить!

Рэттлер успел всадить нож в тушу гризли. Я сгреб его в охапку — так как он сидел на корточках — и швырнул в сторону. Рэттлер с громким треском угодил в дерево. Не знаю, что трещало — дерево или кости негодяя. Выхватив из-за пояса заряженный револьвер, я приготовился. Рэттлер тяжело поднялся и, со злобой глядя на меня, прошипел:

— Ты еще пожалеешь об этом! Второй раз нападаешь на меня. Третьего не будет! — И он двинулся ко мне с ножом в руке.

Я поднял револьвер, предостерегая:

— Еще шаг, и пущу вам пулю в лоб! Бросьте нож! Стреляю на «три»! Раз, два…

Он не бросил нож, и я бы выстрелил в него — нет, не для того, чтобы убить, но уж руку с ножом прострелил бы наверняка, чтобы заставить уважать себя, — как вдруг раздался чей-то голос:

— Вы что, спятили? Остановитесь!

Посмотрев в ту сторону, откуда доносился голос, мы увидели, как из-за деревьев вышел человек. Был он мал ростом, одет как индеец — в кожаные штаны и охотничью куртку, так что трудно было определить, белый это или краснокожий. Пожалуй, все-таки белый, хотя лицо его сильно обгорело на солнце. Голова незнакомца была непокрыта, темные волосы спускались до плеч, за поясом — нож, в руках — ружье. Умный взгляд темных глаз выдавал в нем незаурядного человека, и, несмотря на физический недостаток — горб, фигура не выглядела смешной. Известно, что только глупые люди позволяют себе смеяться над физическими недостатками других. Увидев незнакомца, Рэттлер закричал:

— Эй, это еще что за чучело? Никогда не видал на прекрасном Западе таких карликов и уродов!

Незнакомец смерил его взглядом с головы до ног и спокойно, с достоинством ответил:

— Благодарите Бога за то, что он наградил вас здоровым телом. Но тело — не самое важное в человеке, многое зависит от сердца и души, и вот тут я не уступлю вам.

Он сделал презрительный жест рукой, а затем обратился ко мне:

— Природа наделила вас большой силой, сэр. Не каждый может так легко отшвырнуть такую тяжесть. Приятно было посмотреть!

Пнув медведя ногой, он добавил:

— Вот за кем мы охотились! Жаль, не получилось.

— Вы хотели убить его?

— Да. Обнаружив вчера следы медведя, мы упорно преследовали его, а когда настигли, оказалось, что все уже кончено.

— «Мы»? Так вы не один, сэр?

— Со мной еще два джентльмена.

— Кто они?

— Представлю их вам, как только узнаю, кто вы такие. В этих местах надо соблюдать осторожность, встречаются ведь разные люди, причем больше плохих, чем хороших.

И он выразительно взглянул на Рэттлера и его подчиненных, а затем опять обратился ко мне:

— Впрочем, джентльмена видно издалека. Я слышал ваш разговор и составил собственное мнение.

— Сэр, — ответил я, — мы ведем геодезическую съемку. Нас четверо, один старший инженер, трое проводников и двенадцать вестменов для охраны.

— Гм, что касается охраны, сдается мне, вы в ней не нуждаетесь. Итак, вы — геодезисты. А что за съемка?

— Прокладываем трассу для железной дороги.

— Она пройдет по этой территории?

— Да.

— Вы ее купили?

Взгляд незнакомца стал колючим, тон неприязненным. Видимо, у него была причина спрашивать об этом, поэтому я вежливо пояснил:

— Меня включили в геодезическую экспедицию, и мое дело — съемка.

— А остальное, значит, вас не касается? А должно бы. Территория, на которой вы находитесь, является собственностью индейцев, конкретно — апачей из племени мескалеро. И я точно знаю, они эту землю не продавали и не уступали ни на каких других условиях.

— А вам-то что за дело? — крикнул Рэттлер. — Не забивайте голову чужими проблемами! Подумайте лучше о своих!

— Что я и делаю, сэр! Ведь я тоже апач, да к тому же мескалеро.

— Вы? Ну знаете, нужно быть слепым, чтобы не разглядеть в вас белого.

— И все же вы ошибаетесь! Обо мне нужно судить не по цвету кожи, а по имени. Меня зовут Клеки-Петра, что на языке апачей означает Белый Отец.