Читаем без скачивания Настоящая любовь, или Жизнь как роман (сборник) - Эдуард Тополь

И действительно, тут же ударяет перезвон церковных колоколов, двери церкви распахиваются, из них выходит крестный ход – впереди подьячий с фонарем и зажженной свечой, за ним прислужник с большим выносным крестом в руках, потом знатные прихожане с хоругвями – купцы-миллионщики, армейские полковники и генерал-губернатор… А за ними священник с крестом и кадилом…

СВЯЩЕННИК (зычным басом). Христос воскрес из мертвых и, смертию смерть поправ…

Достоевский спешно снимает с головы солдатскую шапку и крестится, провожая взглядом крест.

Закрестились и все вокруг – кучера, слуги, зеваки-подростки…

Врангель, тоже крестясь, локтем толкает Достоевского.

ВРАНГЕЛЬ. Не туда смотрите! Сюда глядите!

Врангель показывает Достоевскому на остальных прихожан, со свечами в руках валом идущих за священником из церкви.

ДОСТОЕВСКИЙ (удивленно). Зачем?

В этот миг из церкви выходит горный генерал-инженер Герф с женой Елизаветой, первой красавицей города. Врангель, онемев от восторга, замирает с открытым ртом.

За Елизаветой идет влюбленная в нее свита – молодые офицеры и купеческие сыновья…

ВРАНГЕЛЬ (лихорадочно, Достоевскому). Эта? Ваша?

ДОСТОЕВСКИЙ (пренебрежительно). Нет, что вы! Это же дьявол. А моя – ангел…

Голос у Достоевского пресекается на полуслове, и Врангель, проследив за его взглядом, видит выходящих из церкви супругов Александра и Марию Исаевых. При свете своей свечи и осененная религиозным чувством, тоненькая Мария выглядит еще моложе и прелестней, чем раньше.

Достоевский, глядя на нее, подается вперед всем телом, его рука застывает, недокрестив лба.

А Мария, ощутив на себе чей-то пылающий взгляд, непроизвольно поворачивает голову и…

Их взгляды встречаются…

Достоевскому чудится: где-то вдали ударили барабаны…

Словно от этого боя, Мария сбивается с шага, но муж подхватывает ее под руку и увлекает за крестным ходом.

ВРАНГЕЛЬ (Достоевскому). Христос воскресе!

Достоевский смотрит на него ничего не понимающим взглядом.

ДОСТОЕВСКИЙ (тупо). Что?

Вокруг них крестятся и троекратно целуются прихожане, звучат голоса:

– Христос воскресе!

– Воистину воскресе!

ВРАНГЕЛЬ (Достоевскому). Христос воскресе!.. (Троекратно целует Достоевского.) О, Федор Михайлович, у вас жар!

ДОСТОЕВСКИЙ (глядя вслед ушедшей Марии, горестно). Да… Жар… Я люблю ее…

Дробный стук копыт врывается в мирную церемонию крестного хода. На площадь перед церковью на рысях выскакивает запыленный казак-«летучка», его лошадь в пене. Подскакав к полковнику Беликову, командиру линейного батальона, и полковнику Иванову, начальнику местной жандармерии, он спрыгивает с коня и спешит к ним с рапортом.

КАЗАК. Ваше благородие! Генерал-губернатор едет! Завтра прибудет!

Полковник Беликов, командир батальона («преоригинальная личность, – сказано в мемуарах Врангеля, – маленький ростом, с круглым брюшком, юркий и подвижный, с большим красным носом»), объезжает на коне свой батальон, в парадной форме выстроенный на западном, пологом, берегу Иртыша для встречи генерал-губернатора.

БЕЛИКОВ. Генерала есть глазами! (Бурану, стоящему у своей роты.) Вам ясно, поручик?

БУРАН (вытягиваясь, громогласно). Ясно, есть глазами, ваше превосходительство!

За строем солдат виден Иртыш, он весь заполнен лодками и плотами с нарядно одетыми горожанами – барышни с зонтиками, мужчины в кафтанах или сюртуках, – выехавшими встречать генерал-губернатора.

БЕЛИКОВ (Бурану и солдатам). Стоять во фрунт!

БУРАН. Есть во фрунт, ваше превосходительство!

Беликов, пришпорив коня, скачет…

мимо священника, начальника округа и толпы чиновников, тоже нарядно одетых в вицмундиры…

мимо киргизских шатров и многотысячной толпы киргизов, одетых в пестрые праздничные халаты…

Присоединяется к группе старших офицеров в парадной форме (в числе которых и Врангель) и почетных киргизов в дорогих халатах и вместе с ними скачет на запад от Иртыша, в степь…

А там, впереди, куда скачет эта группа, уже поднялось огромное облако пыли, оно все ближе и ближе; и вот уже ясно обрисовались тройки, скачущие впереди с колоколами. За ними летит тарантас генерал-губернатора, запряженный восемью лошадьми по четыре в ряд. За тарантасом еще и еще тройки – сопровождение.

Беликов и группа встречающих офицеров, а также сотня киргизов в ярких халатах расступаются, давая дорогу генеральскому кортежу, а затем разворачиваются, присоединяются к генеральской свите и вместе с ними мчатся назад, на восток, – к толпе встречающих и солдатам, выстроенным вдоль Иртыша.

Строй солдат, потея и изнывая от солнца, стоит по стойке «смирно», ждет…

В этом строю Достоевский – потный, усталый…

В облаке пыли накатывает сюда генеральский кортеж, это облако накрывает солдат и встречающих чиновников, но…

«Лошади генерал-губернаторского экипажа так разогнались, – сказано у Врангеля, – что, не будь десятка услужливых рук, остановивших за уздцы разгоряченный восьмерик, быть бы генерал-губернатору с супругою в реке Иртыше…

Генерал вышел из экипажа нахмуренный…»

НАЧАЛЬНИК ОКРУГА. Ваше высокопревосходительство! Позвольте представить…

Но генерал-губернатор, отмахнувшись, идет прямиком к священнику местной церкви.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (раздраженно). Почему колокола не звонят?

СВЯЩЕННИК (оробев). Ваше высокопревосходительство, по смыслу церковного наказа мы трезвоним приветствие только царю и царским особам…

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР. Здесь я царь! Чтоб в следующий приезд, приказываю, трезвонить во все колокола!..

Интенданты наводят последний блеск в новом кабинете генерал-губернатора – стелят на пол медвежью и тигровую шкуры, вешают над письменным столом портреты царя Николая Первого и его жены-императрицы…

Шестидесятилетний генерал-губернатор – крупный, толстый, седой и без парика, – стоя у письменного стола, жестом пухлой руки отсылает интендантов и протягивает руку своему адъютанту.

Адъютант подает ему флейту.

Продув мундштук и пожевав для разминки губами, генерал-губернатор прикладывается к флейте и, сыграв первые такты, кивает полковнику Беликову. Тот, под музыку, с невозмутимым лицом, читает готовые к генеральской подписи приказы.

БЕЛИКОВ. Рядовой Жуков пропил амуницию. Пятьсот палочных ударов…

Генерал кивает.

БЕЛИКОВ (продолжает). Рядовой Курбасов совершил побег, пойман казаками. Две тысячи палочных ударов…

Генерал кивает, продолжая играть.

БЕЛИКОВ (продолжает). Рядовой Бахчеев оскорбил фельдфебеля. Тысячу…

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (перебивая). Три тысячи! Всякое неповиновение следует подавлять в зачатии по примеру государя нашего Николая Павловича. Как он с петрашевцами обошелся, понимаешь? Они только помыслили смуту да республику – на эшафот! в каторгу! И нас так учили: девять забей, десятого – выучи!..

Усевшись за стол, генерал принимается подписывать бумаги. Адъютант привычно скрепляет их восковой печатью и кладет на тарелку весов, стоящих тут же, на письменном столе.

ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (за кадром). Доклады генерал выслушивал, играя на флейте. А поднесенные ему для подписи бумаги взвешивал на безмене и потом хвастал, сколько ему пудов бумаги нужно было подписывать за неделю…

БЕЛИКОВ (подавая следующие приказы). Фельдфебеля Маслова за ревностную службу произвести в прапорщики… В Кузнецке начальник интендантской службы проворовался так, что со складов и мыши сбежали…

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (гневно). Разжаловать и под суд!

Под тяжестью очередной бумаги с подписью и восковой печатью чаша весов сдвигает стрелку.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР (покосившись на адъютанта). Ну что? Есть два фунта?

АДЪЮТАНТ. Даже с лишком, ваше превосходительство!