Читаем без скачивания Земля за Туманом - Руслан Мельников

— Значит, русины из предместий напали на тебя, Далаан, когда ты вышел к ним с приветствием и пожеланием мира, не обнажая оружия, — единственный глаз Субудэя пытливо смотрел на разведчика.

— Да, непобедимый, — ответил он. — Все так и было.

— Тебя хотели ограбить? Пленить и продать в рабство?

— Нет, меня просто хотели убить.

— Почему так случилось?

— Мне это неведомо, непобедимый. Вероятно, русины — воинственный народ. От их ножей меня спас только хуяг, спрятанный под цувом.

— Воинственный народ — опасный народ, — хмуро заметил Джебе. — А народ, осмелившийся поднять руку на воина Великого хана, опасен вдвойне.

— Люди, поднявшие руку на Далаана, уже мертвы, — напомнил Субудэй. — И вряд ли они успели узнать, на кого напали. Однако все случившееся в русинском городе кажется мне очень странным.

Старый монгол задумался. Потом заговорил снова:

— Ты правильно сделал, Далаан, что привез еще одного пленника. Чем больше пленников, тем больше сведений.

Субудэй перевел взгляд на бродника-уруса:

— Плоскиня, что удалось узнать тебе?

— Старый полонянин Лука Ныч говорит, что Далаан наткнулся на шайку городских разбойников. Он говорит, что у реки под мостом часто собираются лихие люди, которые нападают даже на тех, с кого нечего взять.

— А что рассказывает новый пленник?

Бродник-урус поржал плечами:

— Новый пленник молчит, бранится и угрожает, воевода. Но больше молчит…

— Гордым и молчаливым язык развязывает пытка! — фыркнул Джебе.

— С этим всегда успеется, Джебе-нойон, — скривился Субудэй. — Сначала важного полонянина следует попытаться расположить к себе добрым отношением. Если это действительно русинский вельможа, от него можно многое узнать о затуманных землях.

Бродник негромко кашлянул.

— Ты что-то хочешь добавить, Плоскиня?

— Да, воевода, — кивнул урус. — О новом пленнике много говорит старый.

— И что же говорит о нем Лука-аныч? — заинтересовался Субудэй.

— Что он не вельможа. Он разбойник. Его зовут Алибек.

Субудэй недоверчиво прищурился:

— Разбойник? Дээрэмчин? На затуманных землях, что же, живут одни только воры и разбойники? Или они чувствуют себя там по ночам полновластными хозяевами? Впрочем, продолжай. Что еще сказал тебе старый русин?

— Он сказал, что Алибек — большой и сильный тать и душегуб.

— Сильный? — Субудэй недоверчиво покачал головой. — Почему сильный, если при нем было всего две железные повозки и не больше десяти человек? Невелик отрядец для могущественного дээрэмчина. Да и те воины — без доспехов и почти без оружия. Кстати… Бэлэг!

Субудэй повернулся к шаману:

— Что ты скажешь, Бэлэг, о русинской железной трубке, которую привез Далаан? Ты уже осмотрел ее? Посоветовался с духами? Понял, на что она годится?

— Пока я понял только одно, Субудэй-богатур, — негромко ответил шаман. — Это оружие может быть опасно, и лучше не брать его лишний раз в неумелые руки. Русинскому пленнику его тоже давать нельзя. Я закопал разбойничье оружие и проклял место, на котором оно закопано, на девять месяцев и девять дней. Теперь к нему лучше не подходить.

— И ты туда же, Бэлэг! — насупился Субудэй. — «Разбойничье оружие»!

Старый монгол вновь повернулся к броднику:

— Скажи, Плоскиня, откуда вообще старый Лука-аныч может знать, что Алибек — разбойник?

— Лука говорит, что Алибека в русинском городе хорошо знают все, — объяснил Плоскиня. — Знают и боятся. Он очень известный, богатый и влиятельный человек. Алибек собирает большую дань с купцов, мелких городских торговцев, ремесленников и ростовщиков. Кроме того, его люди торгуют лучшим товаром в лучших городских лавках и дают русинам деньги в рост. Ему же принадлежат крупные ремесленные мастерские, приносящие немалый доход.

Субудэй тряхнул головой:

— Так он купец или разбойник, этот Алибек? Если богатый и почтенный купец, как он может лиходействовать? Если разбойник, почему ему позволено вести торговлю?

На этот вопрос бродник ответить не смог.

— Мне самому это не понятно, воевода, — развел он руками. — У русинов все слишком запутано.

В разговор вмешался Джебе.

— Если Алибек собирает дань с большого города и если к тому же богатеет на торговле, то, должно быть, он скопил немало добра, — заметил нойон. — Славная была бы добыча, а Субудэй-гуай?! Нам бы только узнать, где находится логово Алибека. Плоскиня, сказал ли тебе пленный старик, откуда разбойник совершает свои набеги?

— Алибек живет в русинском городе, — ответил бродник.

— Что? — Субудэй нахмурился. — Тогда я вовсе ничего не понимаю. Куда смотрят русинские нукеры? Почему бездействует ханский наместник? Почему Алибек-дээрэмчин до сих пор не лишился головы? Неужели его так трудно изловить?

— Изловить-то нетрудно, воевода. Трудно доказать вину.

— Как это? — удивился Субудэй. — Если весь город знает, что Алибек — разбойник!

— Русины живут по своим законам, — пожал плечами бродник. — Эти законы столь же мутны, как Туман, за которым лежат их земли. Чтобы покарать виновного, им нужны доказательства вины более весомые, чем очевидные знания.

— Странный Джасак у русинов. Но все равно… Неужели так трудно доказать, что злодей повинен в злодеяниях?

— За Туманом — трудно, воевода. В русинском городе слишком опасно искать эти доказательства. И слишком сложно их использовать против Алибека.

— Почему?

— У Алибека много родственников и верных слуг, облеченных властью. Они защищают и покрывают его.

— Но почему тогда родня и слуги известного дээрэмчина находятся при власти?

— Вероятно, у русинов так принято, — ответил Плоскиня. — Кроме того, Алибек водит дружбу почти со всеми знатными русинскими вельможами и боярами-нойонами.

Субудэй покачал головой:

— До чего же у этих русинов все сложно! Когда управители и преступники переплетаются, подобно невычесанному конскому хвосту, наверное, в самом деле, трудно искать правду и управу на преступающих закон. И все-таки объясни мне, Плоскиня, как может разбойник дружить с вельможами, обязанными блюсти порядок в городе?

— Он платит вельможам. Так говорит Лука.

— Не понимаю! Что платит? Дань?

— Нет, не дань, воевода. Алибек платит большую мзду. За это ему позволено спокойно жить и лиходействовать.

Субудэй тряхнул головой:

— Тогда скажи, как может вельможа брать плату от дээрэмчина? Разве ханский слуга служит разбойничьему вожаку? Разве слуге русинского Пэрэздент-хана не дают денег за службу из ханской казны?

— Дают, и Лука говорит, что дают немало. Но в затуманных землях мздоимство — обычное дело. Русины привыкли платить своим вельможам, нойонам и даже простым нукерам, а те в свою очередь привыкли получать плату.

— Какая неразумная страна!

— Лука говорит, что за плату там можно делать все или почти все. Просто кто-то платит больше, кто-то меньше, кто-то чаще, кто-то реже. Алибек платит много и часто. Поэтому над ним нет ничьей власти и он волен поступать, как пожелает.

Субудэй неодобрительно прицокнул языком.

— Все равно не могу понять! Если вельможа или сановник возьмет подношение один раз, этого, возможно, никто и не заметит. Если возьмет второй раз, об этом заговорят. Если возьмет третий раз, слухи дойдут до ханского наместника или до самого хана. Мздоимствовать же постоянно… Разве русинские вельможи не боятся гнева своего Пэрэздент-хана? Джебе! — Субудэй повернулся к молодому темнику. — Что сделал бы наш Великий хан, если бы такое безобразие случилось в его землях?

— Он велел бы сломать хребты и дээрэмчинам, которые платят мзду, и тем, кто берет разбойничьи деньги, — не задумываясь, откликнулся нойон.

— Нет, Джебе, нет, — оскалился Субудэй. — Это была бы слишком легкая смерть. Такой казни он подверг бы воров и убийц, которые нападают в ночи на одиноких путников, идущих со словами мира. А мздоимцев и мздодателей Великий хан приказал бы сварить живьем. В одном большом котле. На медленном огне. Разве стал бы после этого кто-нибудь предлагать или брать мзду?

— Нет, мудрейший Субудэй, — отозвался Джебе. — Никто не стал бы.

— Мздоимство — корень столь многих бед, что этот порок нельзя ни прощать, ни тем более поощрять, — яростно сверкнул глаз старого полководца. — Там, где платится мзда, у вельмож, нойонов и нукеров пропадает усердие в службе. Плохая служба не способна поддерживать должный порядок. А при отсутствии порядка рушатся незыблемые устои.

Голос Субудэя делался все глуше и злее.

— У народа теряется уважение к Джасаку, который карает одних, но ни в чем не препятствует злодеяниям других. Все переворачивается с ног на голову. Наступает время беззакония и произвола. Честным людям приходится платить не только мзду вельможам-управителям, но и дань таким вот Алибекам. И любое царство, сколь бы великим оно не было прежде, в итоге разваливается, подточенное изнутри, словно трухлявый пень, ибо никому, кроме мздоимцев и дээрэмчинов, такая страна не нужна. Такая страна постепенно гибнет сама и сгнивает, как кусок тухлого мяса, или быстро распадается на куски под натиском внешнего врага — пусть даже слабого и не способного к долгой войне, но живущего по закону и по правде, равной для всех.