Читаем без скачивания Слуги Темного Властелина - Р. Скотт Бэккер

В Трех Морях хоры были критической переменной в алгебре войны. В большинстве отношений Немногие были подобны богам по сравнению с обычными людьми. И лишь хоры препятствовали школам полностью покорить себе Три Моря.

– Разумеется, — ответил Ахкеймион, – но ведь Майтанет может с тем же успехом направить этих людей и против кишаурим. Кишаурим, конечно, сильно отличаются от нас, но наверняка они не менее уязвимы для Безделушек.

– Ты думаешь, он это может?

– А почему нет?

– Потому что между его армией и кишаурим встанет вся военная мощь Киана. Кишаурим – не школа, дружище. Они в отличие от нас не держатся в стороне от веры и народа своей страны. Священное воинство будет пытаться одолеть языческих вождей Киана, а кишаурим – сеять среди него разрушения.

Симас опустил подбородок, как будто хотел проткнуть себе грудь собственной бородой.

– Теперь понял?

Ахкеймион все понял. Он видел такую битву в снах: броды Тиванраэ, где войска древней Акксерсии сгорели в пламени Консульта. При одной мысли о той трагической битве перед глазами у него, точно наяву, встали призраки людей, пытающихся укрыться в воде, корчащиеся в огромных кострах… Сколько народу погибло тогда у бродов?

– Как у Тиванраэ… – прошептал Ахкеймион.

– Как у Тиванраэ, – подтвердил Симас тоном одновременно мрачным и мягким. Этот кошмар видели все. У адептов Завета все кошмары были общие.

Пока они беседовали, Наутцера пристально следил за ними. Его суждения были легко предсказуемы, как у пророка Бивня, – только там, где пророки видели грешников, Наутцера видел глупцов.

– И, как я уже говорил, – заметил старик, – этот Майтанет хитер и наделен недюжинным умом. Разумеется, он понимает, что войну против фаним ему не выиграть.

Ахкеймион тупо смотрел на колдуна. Его прежний восторг улетучился, сменившись ледяным, липким страхом. Еще одна Война магов… Мысль о Тиванраэ продемонстрировала ему ужасающие стороны подобного события.

– Поэтому меня и отозвали из Верхнего Айнона? Готовиться к Священной войне нового шрайи?

– Нет, – отрезал Наутцера. – Мы просто сообщили тебе причины, по которым мы опасаемся, что Майтанет может развязать против нас свою Священную войну. На самом же деле нам неизвестно, что именно он замышляет.

– Вот именно, – добавил Симас. – Если сравнить школы и фаним, то фаним, безусловно, представляют большую угрозу для Тысячи Храмов. Шайме уже много веков находится в руках язычников, а империя – всего лишь бледная тень того, чем она была когда-то. В то время как Киан сделался могущественнейшей силой Трех Морей. Нет. Для шрайи было бы куда разумнее объявить целью своей Священной войны именно фаним…

– Но, – перебил его Наутцера, – все мы знаем, что вера не в ладах с разумом. Когда речь идет о Тысяче Храмов, разница между разумным и неразумным особого значения не имеет.

– Вы посылаете меня в Сумну, – сказал Ахкеймион. – Чтобы выяснить истинные намерения Майтанета.

Из-под крашеной бороды Наутцеры показалась злобная улыбочка.

– Вот именно.

– Но что я могу? Я не бывал в Сумне много лет. У меня там и связей-то не осталось.

Это было или не было правдой – зависит от того, что понимать под словом «связи». Знал он в Сумне одну женщину – Эсменет. Но это было давно.

А еще… Ахкеймион вздрогнул. Могут ли они знать об этом?

– Это не так, – ответил Наутцера. – Симас сообщил нам о том твоем ученике, который… – он остановился, как будто подбирал слово для понятия слишком ужасного, чтобы вести о нем речь в вежливом разговоре, – переметнулся к нашим врагам.

«Симас? – Ахкеймион взглянул на своего наставника. – Зачем ты им сказал?!»

– Вы имеете в виду Инрау, – осторожно уточнил Ахкеймион.

– Да, – ответил Наутцера. – И этот Инрау сделался, но крайней мере мне так говорили, – и он снова бросил взгляд на Симаса, – шрайским жрецом.

Он осуждающе нахмурился. «Твой ученик, Ахкеймион. Твое предательство».

– Ты слишком суров, как всегда, Наутцера. Злополучный Инрау родился с восприимчивостью Немногих и в то же время с чуткостью жреца. Наш образ действий погубил бы его.

– Ах да… чуткость! – старческая физиономия скривилась. – Но ответь нам, и как можно более прямо: что ты можешь сказать об этом бывшем ученике? Предпочел ли он забыть о прошлом, или же Завет может вернуть его себе?

– Можно ли его сделать нашим шпионом? Вы это имеете в виду?

Шпиона – из Инрау? Очевидно, Симас усугубил свое предательство тем, что ничего им об Инрау не рассказал.

– Полагаю, это само напрашивается, – сказал Наутцера. Ахкеймион ответил не сразу. Он взглянул на Симаса – лицо его бывшего наставника стало чрезвычайно серьезным.

– Отвечай, Акка! – велел Симас.

– Нет. – Ахкеймион снова повернулся к Наутцере. Сердце в груди внезапно окаменело. – Нет. Инрау все наше чересчур чуждо. Он не вернется.

Холодная ирония, на этом старческом лице казавшаяся горькой.

– О нет, Ахкеймион, он вернется.

Ахкеймион понимал, чего они требуют: применения колдовства и предательства, которое оно повлечет за собой. Он был близким Инрау человеком. Но он обещал его защищать. Но они были… близки.

– Нет, – отрезал он. – Я отказываюсь. Дух Инрау хрупок. Ему не хватит мужества сделать то, чего вы требуете. Нужен кто-то другой.

– Никого другого нет.

– И тем не менее, – повторил он, только теперь начиная постигать все последствия своего поступка, – я отказываюсь.

– Отказываешься? – прошипел Наутцера. – Только оттого, что этот жрец – слабак? Ахкеймион, ты должен мать придушить, если…

– Ахкеймион поступает так из верности, Наутцера, – перебил его Симас. – Не путай одно и другое.

– Ах, из верности? – огрызнулся Наутцера. – Но ведь как раз о верности-то и речь, Симас! Того, что разделяем мы, другим людям не понять! Мы плачем во сне – все как один. Если есть такие узы – крепче греха! – верность кому-то постороннему ничем не лучше мятежа!

– Мятежа? – воскликнул Ахкеймион, зная, что теперь действовать следует осторожно. Такие слова подобны бочкам с вином – раз откупоренное, оно чем дальше, тем хуже. – Вы меня не поняли – вы оба. Я отказываюсь из верности Завету. Инрау слишком слаб. Мы рискуем пробудить подозрения Тысячи Храмов…

– Ложь, и ложь неубедительная! – проворчал Наутцера. Потом расхохотался, как будто понял, что ему следовало с самого начала ожидать подобной дерзости. – Все школы шпионят, Ахкеймион! Мы ничем не рискуем – они нас подозревают заранее! Но это ты и так знаешь.

Старый колдун отошел и принялся греть руки над углями, тлеющими в ближайшей жаровне. Оранжевые блики обрисовали силуэт его мощной фигуры, высветили узкое лицо на фоне массивных колонн.