Читаем без скачивания Игра без козырей - Дик Фрэнсис

Я подождал, пока он закончит длинный разговор с председателем правления стекольной фабрики. Бесценное качество Джека Коупленда заключалось в том, что он быстро и обстоятельно схватывал суть самых разных дел. Он говорил о стекольном производстве так, будто всю жизнь только этим и занимался. И я знал, что через пять минут с таким же знанием дела и обстоятельностью Джек сможет побеседовать с клерком городского управления. Существует основной список качеств, по которым работодатели судят о сотруднике: честность, добросовестность, уравновешенность и благоразумие. Джек не ограничивался ими и сочетал в себе также множество других. Доверие, которое испытывали к нему управляющие крупных промышленных фирм, свидетельствовало о его профессионализме и точности наблюдений. Он располагал огромной властью, но, казалось, не сознавал это, что делало его весьма милым начальником. После Рэднора он был самым влиятельным человеком в агентстве.

— Джек, — сказал я, когда он положил трубку, — пожалуйста, проверь для меня одного человека.

— Что случилось в отделе скачек, старина? — спросил Джек.

— Он не имеет отношения к скачкам.

— Кто же это?

— Некий Говард Крей. Не знаю, есть ли у него профессия. Он спекулирует на рынке акций. Страстный коллекционер кварцев.

Я назвал лондонский адрес Крея. Джек быстро все записал.

— Хорошо, Сид. Я поручу это одному из ребят, и вскоре мы дадим тебе предварительные сведения. Это срочно?

— Пожалуй.

— Хорошо. — Он вырвал лист из блокнота. — Джордж, ты еще готовишь отчет для того клиента, что занимается пряжей? Когда закончишь, для тебя будет еще одно задание.

— Джордж, — сказал я, — будь осторожен.

Они оба посмотрели на меня.

— Это неразорвавшаяся бомба, — пояснил я. — Будь осторожен со взрывателем.

— Приятное разнообразие после дела о пряже, — весело проговорил Джордж. — Не беспокойся, Сид. Пройду, как по канату.

Джек Коупленд уставился на меня через полукруглые стекла очков.

— Полагаю, Старик в курсе?

— Да, — кивнул я. — Речь идет о мошенничестве. Он сказал, что ты, если хочешь, можешь проверить у него.

— По-моему, нет необходимости, — улыбнулся он. — Это все?

— На сегодняшний день все. Спасибо.

— Просто ради формальности: это твое дело, или Долли, или чье?

— Думаю... мое.

— Угу. — Он взглянул на меня. — Ветер изменился, если я правильно понял?

— Кто знает? — засмеялся я.

Внизу в отделе скачек шла перестановка мебели. Долли с сосредоточенным видом руководила перемещением столов. Я спросил, что происходит, и она, просияв, объяснила:

— Шеф позвонил и сказал, что тебе нужно место для работы, и я послала Джонса стащить стол из отдела розыска пропавших лиц. Сейчас он принесет его. У нас здесь нет лишнего стола.

Череда ударов на лестнице возвестила о возвращении рассыльного Джонса вместе с неустойчивым шедевром столярного искусства.

— Никто не знает, сколько пропавших лиц они нашли, — ворчал Джонс. — Но, держу пари, им никогда не найти свое барахло. — С этими словами он исчез и вскоре вернулся со стулом.

— Что только не приходится делать ради тебя, — объявил Джонс, поставив стул передо мной. — Глупенькая птичка в машбюро теперь сидит на табуретке. Я с ней поболтал немного.

— Не мешало бы еще лампу, телефон... — я вошел во вкус.

— Не смеши меня, — фыркнула Долли. — Каждый раз, когда шеф покупает один стол, он нанимает двух сотрудников. Веришь ли, когда я пришла сюда пятнадцать лет назад, каждый из нас занимал отдельную комнату...

Перестановка мебели закончилась, мой стол втиснули в угол рядом со столом Долли. Я разложил на нем фотографии и принялся сортировать их. Ребята, которые проявляли пленку и печатали снимки для агентства, как обычно, отлично поработали. Они ухитрились увеличить крохотные негативы до фотографий девять на семь дюймов, причем снимки получились четкие и вполне читаемые.

Сначала я отобрал расплывчатые дубликаты с неправильно выбранной выдержкой, порвал их и бросил в мусорную корзину Долли. У меня осталась пятьдесят одна фотография содержимого кейса Крея. На первый взгляд вполне невинные документы, но на самом деле это был динамит.

Рассортировав снимки, я получил две большие стопки. В одной из них оказались все сертификаты о покупке акций Сибери и письма от биржевого маклера. К этой же стопке я добавил бумагу, озаглавленную «И.С», с результатами этих сделок. В другую пачку я сложил фотографии банкнотов, документы по сделкам, не имеющим отношения к Сибери, и два листа, которые я нашел на самом дне кейса.

Потом я перечитал все письма от биржевого маклера, человека по фамилии Эллис Болт, связанного с фирмой «Чаринг, Стрит и Кинг». Болт и Крей были в дружеских отношениях, в письмах иногда упоминались дома, где они оба бывали в гостях. Но в большинстве писем, напечатанных на машинке, сообщалось о наличии акций и перспективах различных сделок (включая Сибери), о покупке акций и поступивших предложениях, о налогах, гербовом сборе и комиссионных. Два письма были написаны Болтом от руки. Первое, очень короткое, — десять дней назад:

Дорогой Г.

С интересом будем ждать новостей в пятницу.

Эллис.

Второе Крей, должно быть, получил в то утро, когда приехал в Эйнсфорд:

Дорогой Г.

Я отдал в типографию последний рисунок, и листовки будут готовы к концу следующей недели, в крайнем случае — ко вторнику. Но обязательно за два-три дня до очередной встречи. По-моему, это сработает. Если случится заминка, снова может возникнуть паника, но, разумеется, Вы об этом позаботитесь.

Эллис.

— Долли, — сказал я, — можно воспользоваться твоим телефоном?

— Пожалуйста.

Я позвонил в Bona fides.

— Джек? Мог бы я получить краткие сведения еще об одном человеке? Эллис Болт, биржевой маклер, работает от фирмы, которая называется «Чаринг, Стрит и Кинг». — Я дал ему адрес. — Он друг Крея. И, боюсь, с ним нужна такая же осторожность.

— Хорошо. Я перезвоню, — пообещал Джек Коупленд.

Я сидел, уставясь в два безобидных на вид письма.

«С интересом будем ждать новостей в пятницу». Это могли быть любые новости или вовсе никаких. Но это могли быть новости из газет или по телевидению, а в пятницу по радио я слышал, что соревнования в Сибери отменяются, потому что перевернулся грузовик с химикатами и залил скаковые дорожки.

Второе письмо тоже можно прочесть по-разному. Его содержание легко было отнести к встрече акционеров, на которой надо любой ценой избежать паники. Однако оно могло относиться и к ипподрому Сибери, где еще одна паника могла повлиять на стоимость акций.

Письма напоминали открытки с секретом: с одной стороны смотришь — приличная картинка, повернешь — стыд и срам.

Если в письме стыд и срам, то мистер Эллис Болт по самые брови увяз в уголовных преступлениях. Если же к такому заключению меня привела болезненная подозрительность, тогда я выдвигаю против респектабельного, давно завоевавшего уважение биржевого маклера чудовищно несправедливое обвинение.

Я снова взял телефон Долли и набрал номер.

— "Чаринг, Стрит и Кинг", доброе утро, — произнес спокойный женский голос.

— Доброе утро. Я хотел бы договориться о встрече с мистером Болтом и обсудить некоторые инвестиции. Это возможно?

— Конечно. С вами говорит секретарь мистера Болта. Могу я записать вашу фамилию?

— Холли. Джон Холли.

— Вы предполагаете стать нашим новым клиентом, мистер Холли?

— Именно так.

— Понимаю. Мистер Болт будет в офисе завтра, во второй половине дня. Я могу записать вас на три тридцать. Вас это устроит?

— Спасибо. Прекрасно. Я приеду.

Положив трубку, я вопросительно посмотрел на Долли.

— Ты не будешь возражать, если я сейчас уйду на весь день?

— Сид, дорогой, это очень мило, но тебе не надо спрашивать у меня разрешения, — улыбнулась она. — Шеф четко сказал, что ты сейчас сам себе начальник. Ты не должен отчитываться ни передо мной, ни перед кем-либо в офисе, кроме самого шефа. Можешь мне поверить, он еще никому и никогда не давал такой самостоятельности. Ты, любовь моя, можешь делать все, что хочешь, я больше тебе не начальник.

— Ты не обижаешься? — спросил я.

— Нет, — сказала она. — Если хорошо подумать, то нет. Мне кажется, шеф всегда хотел, чтобы ты стал его партнером по агентству.

— Долли! — удивленно воскликнул я. — Это же смешно!

— У него нет другой подходящей кандидатуры, — объяснила она.

— И он выбрал вышедшего в тираж жокея, чтобы сделать его своим помощником, — засмеялся я.

— Он выбрал человека, имеющего достаточный капитал, чтобы купить партнерство, человека, достигшего вершины в одной профессии и со временем способного достичь вершины и в другой.

— Ты бредишь, дорогая Долли. Вчера он чуть не выгнал меня.