Читаем без скачивания Кротовский, вы сдурели - Дмитрий Парсиев

Подхожу к окну… да-а… удивительное рядом… на этот раз на площадь приперлась «публика» самая неблагополучная… из самых неблагополучных районов. В сущности рвань из трущоб. Я и не знал, что в Кустовом такой уровень расслоения в обществе. Что еще удивительней, впереди этой рвани, по большей части пьяной, выступает несколько представителей городской интеллигенции. Узнаю и доктора с клиновидной бородкой.

Сегодняшняя демонстрация не такая массовая, как вчерашняя. И пятисот человек не наберется. Но лозунги у них куда как радикальнее.

— Мы живем в самых отравленных районах. Пьем самую грязную воду.

— Наши дети рождаются уже больными.

— Мы требуем выплат.

— Требуем переселения.

— Пусть богачи живут возле кожевни. Мы тоже хотим жить в чистоте.

Закрываю окно. Прикрываю глаза. Это черт знает что.

— Сережка, надеюсь, ты не собираешься к ним выходить? — с легким опасением в голосе спрашивает Анюта.

— Не собираюсь. Это уже перебор. Кстати… эти люди тоже имеют право голоса на выборах?

— Я-то откуда знаю? — Анюта слегка опешила, — Уточню.

Она вышла из кабинета, а я еще какое-то время наблюдал за «демонстрацией». Что там говорил гоблин: создать собственную политическую партию? Он бы еще объяснил, как именно это сделать.

Вскоре вернулась Анюта, «обрадовав» меня, что эта рвань тоже принимает участие в голосовании. Вроде бы в городском совете даже имеется их представитель.

— Анюта. А узнай, пожалуйста, кто в совете избран от их района… только не прямо сейчас. Завтра займешься. Сейчас давай обсудим поставки продовольствия. Как верно заметил Джимми Фокс, товарного дефицита нам нельзя допустить ни в коем случае.

Остаток дня провели в расчетах и созвонах. Заодно решили задействовать подвальные помещения ратуши под склады. Чтоб ни у кого даже сомнений не возникло в нашей способности отоварить рубли на любую сумму.

Филиппыча назначил ответственным за сохранность складских запасов. Ему же поручил повесить дверь на тот закуток, где у меня припрятан портал на Великий Базар. Вряд ли им кто-то сможет воспользоваться. Допуск именной, но… во избежание лишних вопросов.

Затем перенесся в Киртасу и завалился спать. А утром сразу после побудки в нашу казарму с задумчивым видом пришел инструктор Варан. Я думал, нас ждет очередная охота на магов, но я ошибся… причем ошибся кардинально.

Варан потер шрам над глазом, откашлялся и сообщил:

— Поздравляю… война окончена.

— Окончена?

— Совсем окончена?

— Пока «да». Пока совсем. Сегодня ночью был подписан очередной мирный договор, — инструктор вздохнул, — А так мы воюем с Зарабду с завидной регулярностью на протяжении последних семисот лет.

— И что с нами теперь будет?

— Значит… с вами… с вами будет все хорошо, — заверил Варан, — За выполнение боевых задач вы все получаете гражданство четвертой степени. А те, кто пожелают остаться в армии, со временем смогут и третью степень получить.

— То есть я могу уволиться из армии и жить в Киртасе? — тут же задаю вопрос.

— Можешь уволиться. С четвертой степенью даже сможешь устроиться на работу в городе. Но если что… — Варан выдержал паузу, —…приходи обратно. Тебя возьму.

Спасибо, конечно, добрый инструктор Варан. Но мне хватило. Никогда не имел наклонностей к армейской службе.

Никто кроме меня увольняться не пожелал. Жаль расставаться с Ниндзей, Гусем и Травкой. Они хорошие товарищи, только я свой выбор сделал. Получив рассчет два кворка и сорок семь сотых, попрощался со своей группой.

— Кротовский, я начала к тебе привыкать, — Травка оказалась единственной, кто выразил некое подобие сожаления.

Гусь слегка помахал, обозначив прощальный жест. Ниндзя только разлепил один глаз, посмотрел на меня вопросительно и прикрыл обратно. Понимаю. Я им никто. Знакомы меньше недели.

Вышел из казармы и меня выпустили за ворота территории. Ну… здравствуй Кирта… как выяснилось, Кирта — это столица Киртасы. А моя военная часть располагается в пригороде. Сел на пригородный поезд вроде электрички только без проводов. Билет обошелся в десять сотых кворка.

Вообще это странно, что здесь разменные деньги не имеют собственного имени, их так и называют «сотыми». То есть сотыми долями от кворка. Какой-то солидный мужчина сосед по электричке объяснил мне, что кворк — неразменен и целостен. А потому и названия для местных копеек нет. Ну… не мне осуждать местные традиции. Сотые так сотые.

Доехал прямо до центрального вокзала. Мог и раньше сойти, поезд без проводов делал несколько остановок. Но я рассудил так, что начинать знакомство со столицей лучше с центра.

Вокзал поразил великолепием и величественностью, чистотой и убранством. Вид у людей очень благополучный: одежда, прически, макияж у женщин — все как в высшем свете. Хорошо быть гражданином Киртасы. От вокзальной площади отъезжает множество разнокалиберного транспорта: от минимопедов до длинных гармошечных автобусов.

Здания вокруг площади — все сплошь образчики модерновой архитектуры в двадцать этажей и выше. Одним словом, впечатлен. Вспомнив, что в казарме так и не позавтракал, решил зайти в заведение общепита с демократичной вывеской и… тут меня и настиг облом.

— Вам сюда нельзя, — жестко заявил какой-то тощий уборщик со шваброй.

— Ты обалдел, полотер?

Напрасно я попытался качать права. Копы подъехали менее, чем через три минуты. Я не стал сопротивляться стражам порядка. Позволил им надеть на себя наручники, усадить в полицейскую машину и отвезти в участок.

Дежурный офицер, что меня оформлял, оказался человеком вменяемым. Когда он узнал, что я только сегодня демобилизовался из армии, не стал заполнять на меня протокол о задержании.

— Запомни, парень, — сказал он мне по-отечески, — С твоей четвертой степенью гражданства, в центр города вообще лучше не соваться, уж тем более нельзя никуда заходить… гражданство тоже только сегодня получил?

— Да.

— Так и быть. Отправлю тебя с машиной в дэ-дистрикт.

— А дэ-дистрикт это что?

— Район такой. Где ты имеешь право проживать и работать. У тебя уже есть карта города?

— Видимо… пока нет…

— Что ж они тебя из армии уволили и ничего толком не объяснили?

Я только пожал плечами.

Меня снова усадили в полицейскую машину, только уже без наручников и рядом с водителем. Тот в дороге пытался расспрашивать меня про войну, но я перед увольнением давал подписку о неразглашении, как умел, отделывался общими фразами.

— Много повоевать пришлось? — не отставал от меня водитель.

— Да я в бою всего два раза был, да и то недолго.

— Убил кого-нибудь?

— Стрелять стрелял, — отвечаю, — Может, и убил.

По мере удаления от центра богатый лоск зданий и чистота тротуаров сменялись обшарпанными типовыми спальными кварталами, уличным мусором и убитым асфальтом. А дэ-дистрикт оказался вовсе районом трущоб. Асфальта тут скорее нет, чем есть. Дворы и улицы засраны. Серые однотипные девятиэтажки понастроены так плотно, что давят на мозги и вгоняют в депрессию одним видом нагроможденного бетона.

Водитель высадил меня перед серой коробкой районной полиции.

— Ты первым делом сразу встань на учет, — посоветовал он, прощаясь, — И сразу спроси про работу. Если повезет, устроишься патрульным.

Нормально так. Если устроюсь на неблагодарную работу в уличный патруль, то это мне еще повезет. Не поторопился ли я, уволившись из армии?

В полицейском участке дэ-дистрикта атмосфера совсем иная, нежели в центральном. И попахивает тут нехорошо, будто тошнило кого-то. И гомон стоит. Какие-то люди толкутся неприятные, потные, грязные. И сами копы не имеют намека на вальяжность центровых коллег. Злые, задерганные, взвинченные.

На прием к инспектору пришлось ждать в очереди. Отдельного кабинета у инспектора не оказалось. Он… вернее она, женщина с очень темным оттенком кожи, принимала тут же в общем зале. Когда в очереди до меня остался всего один человек, сухонький старичок с раскосыми глазами, я тихонько выдохнул. Еще немного, и меня примут.

Как это часто бывает на последнем шаге от конечной цели, именно дедок завис у инспекторши надолго. Он очень подробно и очень нудно рассказывал о том, как «подломили его магазинчик». Инспекторша терпеливо заносила в протокол обильные, но не имеющие отношения к сути подробности. Ибо двое грабителей были в масках и говорили измененными голосами.

Наконец, дедок расписался в протоколе и отвалил. Я сел на стул, прогретый его костлявым задом. Инспекторша мазнула сканером перед моей физиономией.

— На учет вставать? — спросила она.

— Так точно.

— Из армии уволился… — не спросила, а утвердила она, — Вам присваивается номерной код гражданина. Вы получаете доступ