Читаем без скачивания Я учусь быть мамой (сборник) - Лена Никитина

Да, домашний труд бесконечен, однообразен, неблагодарен, непроизводителен – всё так. Как и большинство женщин, испытываю это на себе ежедневно. И ворчу, и дохожу до отчаяния: «Да когда же эта каторга кончится?!..»

И все же, все же… хочу сказать этой «домашней каторге» свое материнское похвальное слово. Без всякой иронии. Да, игра для детей необходима, это главная форма их жизненной деятельности. Но игра – это для себя. Да, творчество детей, все виды творческой деятельности, конечно, крайне нужны для развития личности. Но – своей личности. И учение с увлечением – развитие разнообразных интересов – прекрасно! Но и здесь идет речь только о своих интересах. Даже самообслуживание – и то обслуживание себя.

А что остается для других?

Вот здесь и выручает домашний труд – как школа заботы о близких.

В нем я вижу главную и едва ли не единственную возможность для ребенка с самого нежного возраста не на словах, а на деле помочь другому, ощутить радость и гордость отдачи. Вот оно, главное удовольствие от трудовых усилий: ощущение своей полезности, нужности людям. Но это ощущение не приходит само собой. Оно питается благодарностью тех, для кого ты делаешь что-то. А если ее нет, если твой труд не ценят – приходят горечь, обида, злость, отвращение к делу, к людям.

«Не знаю, как кому, но мне приходится убирать дома каждый день, – пишет девочка из Сахалинской области. – Семья собирается только к вечеру. И за один вечер, оказывается, можно всю мою работу свести на нет. Я прихожу домой с кружка часов в восемь. И что же? От идеальной чистоты нет и следа. Там половики сбиты, там пепел на скатерти, сигареты в цветах торчат. Посуда после ужина на столе. Явно дожидается меня. А мне ведь еще и уроки сделать надо. От обиды даже плакать хочется. Едва сдерживаюсь, чтобы не крикнуть: да что я, бесплатная домработница?!

Сам физический труд меня нисколько не тяготит. Часто убираю даже с удовольствием. И вот вам плата!.. Знают, что много уроков, что опять буду сидеть до 12 часов ночи, и все равно никакой помощи и благодарности. А у меня в мозгу одно: все равно завтра опять будет грязно».

Вот так. Сколько «любовных лодок разбилось о быт» именно по этой самой причине. Неблагодарность – признак великой непорядочности, будем это помнить.

Есть в работе еще одно высшее наслаждение, доступное лишь мастерам, – это гордое ощущение своего могущества, уверенности в том, что «это я смогу, сумею, это дело мне по плечу». Долог и труден путь к такому мастерству, а начинается он с детства, с ученичества, с первых стараний сделать все на самом высшем уровне – так, что «лучше не могу». Главные помехи на этом пути – снисходительность, нетребовательность, незаслуженная похвала, равнодушие окружающих.

Что-то в последнее время взрослые стали усиленно печься о том, чтобы их детям было легко – облегченно! – жить, буквально «играючи-припеваючи». Не избежали этой ошибки и мы в своей семье. В книге «Мы и наши дети» читаю теперь с немалою досадой на себя: «…У детей нашими стараниями все больше появлялось всегда доступных для них вещей, начиная от спортивных снарядов и кончая всевозможными инструментами и строительными материалами; все это – помимо обычных игрушек, кукол, которых у детей было тоже много».

Сейчас я вижу во всем этом по крайней мере три существенных просчета. Избыток – раз, а от него – небережливость, поверхностность в использовании и привязанностях (что называется, «поматросил и бросил»). Второе – сверхдоступность: нет нужды в напряжении, преодолении, все достается слишком легко и просто. Это плохо: расслабляет волю, не дает почувствовать, на что же ты способен. И наконец, третье – смешали игру с работой: вещи, предназначенные для какого-то дела, серьезных занятий (книги, инструменты, приборы, краски, бумагу, домашнюю утварь, хозяйственный инвентарь), отдали детям «в игрушки». И получилось: кое-как построгали, кое-что посверлили, бумагу краской испачкали, новые гвозди вбили в ненужный чурбак, на токарном станке попробовали поточить – на полдороге бросили, и т. д., и т. п. Ни количества, ни качества…

И совсем стало бы худо, если бы не одно обстоятельство, выручившее нас: мы-то сами – отец в мастерской, а мать на кухне – не играли, а дело делали. А ребята нам помогали. То, что позволили ребятам мы, дело позволить не могло. Вот эта жизненная необходимость и дала нам со временем понять проверенное веками: делу – время, потехе – час.

И еще поняли важнейшее: хочешь ребенка увлечь делом всерьез – сам влюбись в это дело и стань в нем мастером.

И пусть ребенок вместе с тобой ощутит радость преодоления, восторг открытия. В этом и заключается секрет приобщения человека к труду. Давайте это тоже вынесем «за скобки».

Как-то задали сыну-шестикласснику сочинение на тему: «Дело мастера боится». «Странная какая-то пословица, – сказал он мне с недоумением. – Почему боится-то?» Я согласилась: «Лучше так: дело мастеру радуется». «А мастер радуется делу», – добавил сын.

Вот это – норма!

Лень-матушка

Лень – это плохо. Никаких сомнений на этот счет ни у кого нет. Справедливо. Недаром испокон веков лень считается матерью всех пороков. А сколько презрительных кличек придумал народ ленивым: лентяй, лодырь, ленивец, лежебока, лоботряс, бездельник, байбак…

Каких только причин лени не называют в письмах! Вот поучительный их перечень.

Главное – отстранение детей сызмальства от всех дел: «Еще маленькие, успеют за свою жизнь наработаться». Однако и понукание, муштра к добру не ведут: «Когда не дают ребенку спокойно жить, он от этого не переделывается, но озлобляется, замыкается в себе и испытывает отвращение к любому труду». Излишек свободного времени, незанятость, праздность рождают скуку и лень, убивают интерес к делу. Плохо, когда слишком легко все дается, не требует значительных усилий. Это частенько случается с развитыми ребятишками, которых недогружают в школе. Особенно расслабляют незаслуженные похвалы, нетребовательность взрослых: «Пальцем шевельнул – а кругом восторги».

Еще хуже – непосильный труд, невыполнимый в данный момент для ребенка. Тут бы помощь нужна, внимание, ласка, а человеку твердят: «Сам должен делать. Не сделаешь – гулять не пойдешь». А если к этому прибавляется «Лентяй! Лоботряс!» и прочее, то потеря веры в свои силы, апатия и безразличие ко всему обеспечены. Очень расхолаживает человека, притупляет даже сильное его стремление к делу равнодушие окружающих, безразличное отношение к его успехам и достижениям.

Вот что получается: и так плохо, и так нехорошо. А как нужно? Авторы писем предлагают только один «рецепт». В разных вариантах звучит одна мысль: надо работать вместе с детьми и главное – самим увлекаться разными делами и делать все с удовольствием. Увлеченные полезным делом родители, сами того не подозревая, увлекают и ребенка – и не столько самим процессом труда, сколько пользой, которую он приносит кому-то. Как говорил А. С. Макаренко: «Признание его работы хорошей должно быть лучшей наградой за его труды».

Лень – это плохо. Безусловно. Но вот вопрос: всегда ли то, что похоже на лень, является ленью и всякая ли деловитость свидетельствует о трудолюбии? Как отличить подлинную лень, то есть «отвращение к трудовому усилию», как это определял А. С. Макаренко, от лени мнимой? Этот вопрос в письмах даже не упомянут. Жаль. Не свидетельствует ли это о нашем невнимании к сложности, неоднозначности этой большой воспитательной проблемы?

Вот мы говорим: «лень-матушка». А попробуйте представить себе словосочетания: «ложь-матушка», «жадность-матушка», «трусость-матушка». Не получается! Ни с одним пороком не уживается это ласковое слово «матушка», а с ленью ужилось. Не без иронии, конечно, но и ирония-то незлая получается, добродушная.

Или вот: Обломов, само имя которого стало синонимом беспробудной лени, не вызывает у нас отвращения, а в то же время деятельный Штольц нашими симпатиями никак не пользуется.

Нет, не получается с ленью так уж все просто. Невольно возникает мысль: всегда ли лень – это плохо? Может быть, в лени отчасти кроется защищенность от перегрузок, суеты, стрессовых состояний? Или проявляется стремление к стабильности, к устойчивости бытия – в противовес безудержному потоку жизни? Может быть, она – «матушка»! – помогает не начинать дела сплеча, без всяких раздумий, позволяет понаблюдать, осмыслить, остановить прекрасные мгновения жизни, предупредить иные необдуманные скоропалительные поступки? У Пушкина встречаю: «Я променял порочный двор Цирцей… на праздность вольную, подругу размышленья». И у Маяковского: «А я – убег на берег Риона и шлялся, ни черта не делая ровно. Сердилась мама: “Мальчишка паршивый”. Грозился папаша поясом выстегать…»

Оказывается, действительно все не просто: «лень» будущего поэта родителей в восторг не приводила. Они считали ее обыкновенной ленью – и ошибались!