Читаем без скачивания Невеста-изменница - Кэт Мартин

Элизабет уставилась на висевшие в шкафу платья. Все они, естественно, были черными, но разного фасона.

— Может, это, с расклешенными рукавами? — Но тут же покачала головой: — Нет, думаю, что шелк и креп с застегивающимся впереди лифом будет выглядеть менее формально.

Девушка разложила платье на кровати и подошла к Элизабет, чтобы затянуть корсет, который та расслабила после обеда, пока отдыхала на диване. Джильда помогла ей надеть несколько черных нижних юбок для придания платью пышности, а затем застегнула ряд черных обтянутых шелком пуговиц по переду лифа.

Элизабет повернулась к зеркалу. Она уже не была такой бледной, как в день своего появления в Брайервуде, но все равно в черном она себе не нравилась.

Траурная одежда — еще одно неприятное воспоминание об Эдмунде, чья смерть вынудила ее носить черное.

Но было и хорошее: он безвозвратно ушел из ее жизни.

Элизабет села к зеркалу. Джильда расчесала ее тяжелые волосы и собрала в аккуратный пучок на затылке. Удовлетворенная своим видом, вполне подходящим для встречи с тетей Риса, Элизабет встала и направилась к двери.

— Спасибо, Джильда. Теперь ты мне понадобишься только за час до ужина.

По крайней мере этот черный саван позволит немного приоткрыть грудь и хоть таким образом продемонстрировать ее женственность.

О том, какое впечатление она произведет на Риса, посмотрит ли он на нее так, как смотрел вчера после ужина, Элизабет старалась не думать. Однако все еще чувствовала жар его взгляда на своей груди. Даже в девичестве она не отличались особой хрупкостью, а после рождения Джереда ее грудь стала еще полнее, а бедра еще больше округлились. Но Рису, похоже, это нравилось.

От этой мысли у нее на коже проступила испарина, и горячие капли скатились на живот. Спускаясь вниз по ступенькам, Элизабет запретила себе думать о нем, представлять, как он ее целует, как сжимает в своих объятиях.

Нужно было сосредоточиться на встрече с вдовой. Судьба сына волновала ее больше всего на свете. Необходимо найти способ защитить его.

Элизабет пересекла кирпичную террасу и спустилась с крыльца в заросший сад. Дому и саду требовалась основательная уборка и чистка. Но Рис был холостяком, а придать ухоженный вид старому дому, полному очарования, могла лишь женщина.

Минут десять Элизабет гуляла по посыпанным галькой дорожкам, топча ковер из разноцветных листьев, пока звук шагов за спиной, медленных и нетвердых, не возвестил о появлении вдовствующей графини.

Обернувшись, Элизабет увидела пожилую даму в шелковом платье персикового цвета с пелериной того же цвета, накинутой на плечи. Она неторопливо шла по дорожке, тяжело опираясь на трость. Элизабет без раздумий заспешила ей навстречу.

— Почему бы нам не присесть здесь? — предложила она, когда они поравнялись с кованой скамейкой.

— Благодарю, — сдержанно произнесла леди Тависток.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Элизабет заняла место на другом конце скамейки. Воздух был свежим и прохладным, но нехолодным. В деревьях чуть слышно шелестел ветер.

— Нам, похоже, есть что обсудить.

— Да…

— Я редко ошибаюсь в своих оценках. А с тобой все же ошиблась. Я знала, что мой племянник любит тебя. Одно время даже думала, что и ты любишь его. Но видно, ошибалась. Если бы любила, то никогда бы не причинила ему столько боли.

У Элизабет сжалось сердце. Как ей объяснить случившееся?

— Я понимаю ваши чувства, миледи. Вы считаете, что я бросила Риса и вышла замуж за Олдриджа из-за денег и титула. Но это не так. Я любила Риса и хотела стать его женой больше всего на свете.

Она сидела, уставившись на освещенные солнцем тяжелые складки черной юбки, потом подняла взгляд на графиню.

— Вскоре я поняла, что у меня будет ребенок. — Элизабет сглотнула вставший в горле ком. — Я была в ужасе. А мой отец, узнав об этом, пришел в ярость.

— Я помню нрав твоего отца. Но никогда бы не подумала, что он мог обидеть дочь.

— О нет, я не это имела в виду. Он ни разу и пальцем меня не тронул. Он просто… мой отец командовал мной. Мама моя умерла, и я всегда поступала так, как он велел. Не припомню, чтобы я когда-нибудь его ослушалась.

— Поэтому ничего и не сказала Рису о ребенке?

Даже вспоминать об этом было больно.

— Отец запретил мне общаться с Рисом. Сказал, что Рис обесчестил меня и поэтому никогда больше его ноги не будет в нашем доме. Тогда я не была такой сильной, как сейчас. Тогда я не могла ему противоречить. И делала то, что он мне говорил.

— Выходит, очарование Олдриджа не имело никакого отношения к твоему решению? — Собеседница вопросительно взглянула на Элизабет.

— Нет, его очарование здесь ни при чем. Скорее безопасность, которую давало моему будущему ребенку его имя. Он был старше и степеннее. И не носился по миру в поисках приключений. Решение на самом деле принимала не я. Замуж за Олдриджа я вышла по настоянию отца. И не проходило дня, чтобы я не сожалела об этом.

Графиня откинулась на кованую спинку. Элизабет невольно съежилась под ее колючим взглядом.

— Племянник сказал, что ты приехала к нему, потому что боялась за свою жизнь и жизнь ребенка, но, быть может, тобой руководили иные мотивы?

— О чем вы?

— Не затем ли ты здесь, чтобы попытаться возобновить отношения с Рисом? Чтобы вновь заполучить его в свои цепкие когти?

— Нет! Я приехала сюда, потому что была в отчаянии. Я знала, что моему сыну грозит опасность. У меня не осталось никого из родных. Рис — единственный человек, кому я могла довериться.

— Потому что он отец Джереда?

— Потому что он сильный и честный человек. Я была уверена, что он нас не прогонит.

Графиня, казалось, взвешивала ее слова.

— Когда ты намерена сказать ему о ребенке?

Элизабет устремила взгляд в пространство. Она не имела представления, как сообщить Рису столь великую тайну, — ведь это грозило превратить его неприязнь к ней в открытую ненависть.

— Дайте мне время. Я не знаю, что он сделает. Не знаю, что станет с моим сыном и со мной, когда Рис узнает правду. — В ее глазах засверкали слезы. — Джеред и без того замкнутый мальчик. Он слишком мал, чтобы разбираться в вопросах отцовства. Боюсь, что неудачно преподнесенная правда может погубить его окончательно.

Вдова выдержала долгую паузу.

— Благополучие мальчика — самый важный вопрос в этой ситуации. До твоего появления здесь меня это не касалось. Теперь касается. Я дам тебе время на подготовку. Дам возможность обдумать, как лучше все объяснить, но не позволю продолжать обманывать Риса вечно.