Читаем без скачивания Плавание Утреннего путника - Клайв Льюис

Я ОПШЕЛ СПА... КАНА ОРКОНА Я ИМЕЮ В ВИДУ ПЕЩЕРУ ДРАНКОНА ТАК КАК ОНБЫЛ МЕРТВ И ОЖД ТАКОЙ СИЛЪ... ПРОСНУЛСЯ И ЗАК... НЕ... СНЯТЪ ССС МОЙ РУКИ О ПРОКЛЯТЪЕ...

Всем, однако, было ясно, что характер Юстаса, после того, как он стал драконом, значительно улучшился. Он стремился помочь. Он облетел остров и выяснил, что он весь в горах и живут там только горные козлы и стада диких свиней. Юстас притащил много свиных туш в качестве провизии для корабля. Он оказался гуманным охотником, потому что мог мгновенно прикончить зверя одним ударом своего хвоста так, что тот и не знал, да, думаю, и до сих пор не знает, что его убили. Несколько туш он, естественно, съедал сам, но всегда в одиночестве, так как теперь, когда он стал драконом, он предпочитал сырую пищу и не мог вынести, чтобы все остальные видели его за грязной трапезой. Однажды, летя медленно и устало, но с большой гордостью, он приволок в лагерь высокую сосну, которую вырвал вместе с корнями в отдаленной долине, чтобы можно было сделать главную мачту для корабля. А по вечерам, если становилось прохладно, как иногда бывает после сильных дождей, он был чрезвычайно удобен: вся компания шла к нему, рассаживалась вокруг, прижавшись спиной к горячим бокам, таким образом, быстро согревалась и высыхала. Кроме того, одно дуновение его пламенного дыхания разжигало самый упрямый костер. Иногда он поднимался в воздух с несколькими избранными на спине, и они могли увидеть проносящиеся под ними зеленые склоны, каменистые вершины, узкие долины, похожие на трещины, и далеко за морем, на востоке, темно-синее пятно на голубом горизонте, которое могло быть сушей.

Удовольствие, совершенно новое для него. Быть любимым и, больше того, любить других было тем единственным, что не давало Юстасу погрузиться в отчаяние. Быть драконом было очень печально для него. Он вздрагивал всякий раз, когда, пролетая над горным озером, замечал собственное отражение. Он ненавидел огромные, как у летучей мыши, крылья, острый, как зубья пилы, гребень на спине и ужасные загнутые когти. Он почти боялся оставаться наедине с самим собой, но в тоже время ему было стыдно находиться вместе с остальными. По вечерам, когда его не использовали как грелку, он обычно ускользал из лагеря и лежал на берегу, свернувшись, как змея, между лесом и водой.

В таких случаях, к большому его удивлению, самым постоянным его утешителем был Рипичип. Благородная Мышь украдкой выползала из веселого кружка у костра и усаживалась у драконьей головы, с подветренной стороны, чтобы на нее не попадало его дымное дыхание. Рипичип разъяснял Юстасу, что все то, что с ним произошло - яркий пример поворота колеса Фортуны, и что если бы они с Юстасом находились в его доме в Нарнии (на самом деле у него была норка, а не дом, и даже драконья голова, не говоря уже об остальном, не поместилась бы в ней) он мог бы привести ему более сотни примеров из жизни императоров, королей, герцогов, рыцарей, поэтов, влюбленных, звездочетов, философов и волшебников, которые вначале благоденствовали, а потом по воле судьбы попали в бедственное положение, и многие из которых вновь обрели все потерянное и жили после этого долго и счастливо. И хотя, быть может, в тот момент это не казалось таким уж утешительным, но Рипичип имел добрые намерения, и Юстас никогда не забывал этого.

Однако, мысли всех омрачал вопрос о том, что им делать с драконом, когда они будут готовы к отплытию. Они старались не говорить об этом, когда Юстас находился поблизости, но несколько раз он невольно слышал обрывки их разговоров: "Влезет ли он в длину вдоль одной стороны палубы? Нам придется все запасы переложить на другую сторону вниз, чтобы сохранить равновесие", - или - "Сможет ли он догонять нас по воздуху?" - или (чаще всего). - "А чем же мы его будем кормить?".

И бедный Юстас все больше и больше ощущал, что с первого же дня, когда он попал на борт, с ним было одно лишь сплошное мучение и что теперь он создавал еще больше проблем. Эта мысль въедалась ему в голову точно так же, как браслет - в переднюю лапу. Он знал, что если драть его зубами, делается только хуже, но иногда не мог удержаться от этого, особенно в жаркие ночи.

Однажды утром, через шесть дней после того, как они высадились на Острове Дракона, Эдмунд проснулся очень рано. Только-только начало светать. Глядя на восток, едва можно было различить стволы деревьев. Когда он проснулся, ему послышался какой-то шум. Он приподнялся на одном локте и посмотрел вокруг: тут же ему показалось, что он видит темную фигуру, движущуюся по опушке леса со стороны моря. Первое, что ему пришло в голову, было: "А почему мы все уверены, что на этом острове нет туземцев?" Затем он решил, что это Каспиан: фигура была примерно такого же роста, но он знал, что Каспиан спал рядом с ним и мог видеть, что тот даже не пошевелился во сне. Эдмунд проверил, на месте ли его шпага, затем поднялся и отправился выяснять, что это такое.

Он тихо подошел к опушке леса. Темная фигура все еще находилась там. Теперь он увидел, что она слишком мала ростом для Каспиана, но слишком велика для Люси. Незнакомец не убегал. Эдмунд вытащил шпагу и уже собрался бросить ему вызов, когда тот тихо спросил:

- Это ты, Эдмунд?

- Да. А ты кто? - ответил он.

- Ты что, не узнаешь меня? - сказал незнакомец. - Это же я - Юстас.

- Клянусь Юпитером, - воскликнул Эдмунд, - точно. Дорогой мой...

- Тсс, - сказал Юстас и покачнулся, как будто он вот-вот упадет.

- Привет! - воскликнул Эдмунд, подхватывая его. - Что с тобой происходит? Ты болен?

Юстас молчал так долго, что Эдмунд стал думать, не потерял ли тот сознание, но, наконец, он произнес:

- Это было ужасно. Ты не представляешь... но теперь все в порядке. Не могли бы мы пойти куда-нибудь и поговорить? Я не хочу пока встречаться с остальными.

- Да, с удовольствием, куда хочешь, - сказал Эдмунд. - Мы можем пойти и посидеть на скалах вон там. Слушай, я очень рад видеть, что ты - э снова выглядишь самим собой. Ты, должно быть, провел весьма неприятные дни.

Они пошли к скалам и уселись там, глядя на залив. Небо тем временем становилось все светлее и светлее, звезды исчезли, за исключением одной, ярко светившейся низко над горизонтом.

- Я не буду тебе рассказывать, как я превратился в дракона, до тех пор, пока не смогу рассказать об этом всем остальным и покончить с этим, начал Юстас. - Кстати, я даже не знал, что это называется драконом, пока не услышал, когда объявился здесь тем утром, что вы все пользуетесь этим словом. Я хочу рассказать тебе, как я перестал им быть.

- Давай, говори, - сказал Эдмунд.

- Ну, прошлой ночью я чувствовал себя еще более несчастным, чем обычно. И этот проклятый браслет резал руку, как не знаю что...