Читаем без скачивания Лихие люди западных дорог - Луис Ламур

Всесторонне обдумав все услышанное накануне, Хопалонг скинул с себя одеяло и спустил ноги на пол. Еще с минуту он сидел неподвижно, затем широко зевнул, потянулся и принялся ощупью искать в темноте свои вещи. Одевался медленно, и когда подали сигнал к завтраку, он едва успел умыться. Хопалонг тщательно вытер руки и лицо мохнатым полотенцем, затем, столь же неторопливо, надел кожаный пояс, на котором обычно носил свои револьверы; проверил их и отправился к завтраку. Он вдруг подумал о том, как приятно быть почетным гостем в чужом доме — по крайней мере всегда можно рассчитывать на то, что уж тебя-то за столом не обойдут, хоть что-нибудь, да оставят. Эта мысль его неожиданно развеселила.

К тому времени как солнце вошло в зенит, Хопалонг Кэссиди уже оставил за спиной миль пятнадцать своего опасного пути. Сегодня он ехал на лошади, рекомендованной ему Тэтчером; хотя она не шла ни в какое сравнение с Топпером, тем не менее это было прекрасное и на редкость спокойное животное, к тому же привычное к путешествиям по горным тропам.

До усадьбы ранчо «Сэкл Джей» оставалось уже не более четырех миль, но путь к заветной цели преграждал глубокий каньон, по которому протекал Западный приток Хилы, и теперь Хопалонг ломал голову над тем, как бы побыстрее перебраться на ту сторону, затратив на переправу минимум времени и усилий. Не придумав ничего нового, он решил продолжать свой путь по заранее намеченному маршруту. Когда Хопалонг выбрался наконец на дорогу, ведущую к хижине, был уже полдень. Его предупредили, что эта дорога известна и бандитам с «Сэкл Джей», а значит, за дорогой могли вести наблюдение, и потому было бы крайним безрассудством ехать по ней в открытую. Немного поразмыслив, Хопалонг пришпорил лошадь и направил ее по тропе, идущей вниз по течению, прямо в каньон, по которому протекал Западный приток.

Он проехал вдоль мелководной бурлящей речки около двух миль, а затем тропа неожиданно оборвалась. Хопалонг подъехал к водопаду. Убедившись, что дальше пути нет, он пожалел о напрасно потраченном времени и решил как можно скорее вернуться обратно на дорогу.

И тут произошло нечто удивительное... Лошадь сама нашла дорогу в обход водопада. Осторожно ступая в лабиринте скал, то удаляясь от реки, то вновь к ней приближаясь, она наконец вышла к руслу реки. Осмотревшись, Хопалонг обнаружил, что находится в месте слияния двух притоков реки. Теперь-то он знал, куда ему ехать.

Выбравшись из каньона, Хопалонг остановился в густых зарослях. Спешившись, он первым делом вытер насухо ноги лошади, так как вода в реке была довольно холодной. Затем оставив умное животное дожидаться его за деревьями, начал было пробираться в сторону хижины, но тут вдруг послышались чьи-то голоса. Хопалонг остановился и пригнулся. Затем и вовсе залег в высокую траву. Выждав минуту, он тихонько подполз к стволу ближайшего к хижине дерева и, спрятавшись за ним, принялся наблюдать. В нескольких шагах от своего укрытия он увидел двоих мужчин: один из них сидел на крыльце ветхой хижины, второй стоял рядом с оседланной лошадью.

Они о чем-то говорили. Хопалонг прислушался.

— Точно, Баркера, — сказал один. Потом ему послышалось невразумительное бормотание, и в ответ тот же голос пояснил: — Да вчера днем... Поговаривают, что это Хопалонг Кэссиди.

— А он один? — поинтересовался тот, что сидел на крыльце хижины; по всей видимости, он был приставлен сюда в качестве часового.

— Кажется, один, — ответил наездник. — Вообще-то, он был с Саймом Тэтчером, но Джонни говорит, что они познакомились только в «Клифтон-Хаусе» А туда он приехал один.

— Будем надеяться, что он так и останется один, — проворчал часовой. — Я много чего о нем слыхал... Обо всей компании с их ранчо. Стоит только тронуть одного из них, как тут же за них вся округа поднимается. Мой давний приятель как-то водил дружбу с одним конокрадом, который уже имел глупость связаться с этим Хопалонгом. А желторотый дружок Хопалонга, Меските Дженкинс его зовут, не долго думая, выследил и пришлепнул обидчика своего друга. Он же убил и Датча Билла.

— Представляешь, это Кэссиди всадил пулю Баркеру в самое сердце. У Баркера в кармане лежал кисет с табаком, — так пуля прямо через него прошла. Говорят, что у него даже спина была в табаке. Значит, он прошил его насквозь!

— А с Маури что приключилось?

— С ним-то? Да вот... носится все, рычит, словно медведь-гризли, у которого зуб разболелся... Кэссиди выстрелом выбил у него револьвер. Пуля такую борозду пропахала, что рука его нескоро заживет, уж будь уверен. Маури клянется, что прикончит Кэссиди этой своей раненой рукой.

— Куда уж там! Вот если бы отыскать, где его логово...

— Может, и отыщем, — сказал всадник, собираясь уезжать. — Ладно, счастливо оставаться. Спарр хотел, чтобы я постоянно объезжал округу. Так что мне пора.

— Да брось ты, оставайся... У меня здесь и карты найдутся.

— Нет, не могу. У нас там все словно с ума посходили. Даже Спарр, наверное, ни на минуту не присел. А все из-за этого Кэссиди. Ведь он и сюда может нагрянуть. Представляю, что тогда здесь начнется!

Хопалонг лежал в траве и смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Он обратил внимание, что у того была великолепная гнедая. Скоро и лошадь, и наездник скрылись из виду. Оставшийся в одиночестве часовой поднялся с крыльца и, видимо, томясь от безделья и скуки, подошел к высокому обрыву над рекой. Он то смотрел на воду, на сливающиеся притоки реки, то вдруг переводил взгляд на противоположный берег и принимался внимательно его разглядывать. Наконец это занятие его утомило, и он вернулся обратно к хижине. Здесь часовой отложил в сторону винтовку и стал готовить ужин.

Хопалонг уже начал подниматься из своего укрытия, когда в голову ему пришла весьма оригинальная мысль. Он снова залег в высокой траве. Действительно, какой смысл браться за этого парня, если ужин еще не готов?

Выждав какое-то время Хопалонг поднялся с земли и приблизился к хижине. Затем начал потихоньку подкрадываться к двери. Мужчина в хижине что-то бубнил под нос. Жарко шипел жир на сковородке. И тут мужчина подошел к двери, ступил на крыльцо и выплеснул на землю воду из таза. Как только он снова переступил порог, Хопалонг тихонько поднялся на крыльцо и вошел вслед на ним. Когда тот обернулся, Хопалонг уже стоял в дверях с ружьем наперевес.

Часовой судорожно сглотнул, изумленно уставившись на незваного гостя.

— Черт! Ты что... Ты кто такой?! — угрожающе проговорил он.

— Я — Кэссиди, — с нарочитой скромностью ответил Хопалонг. — Ехал вот мимо и решил дай загляну к тебе на ужин. Ну, что ты там настряпал? Нам на двоих-то хватит?

Долговязый страж в испуге таращился на Кэссиди. Рукава его рубашки были высоко закатаны, и из-под них виднелась не первой свежести выцветшая нижняя рубаха из фланели, когда-то красная. Пленник был заметно кривоног; а обвислые усы придавали этому чудаку еще более унылый вид.