Читаем без скачивания Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г. - Светлана Бондаренко

Потом Аркадий рассказывает о том, как революционный Петроград встречал Ленина на площади Финляндского вокзала, о том, как Ленин выступал на заводах Выборгской стороны. Аркадий заканчивает беседу рассказом о том, как хорошо учился Владимир Ильич и как завещал он молодежи не жалеть себя в борьбе за знания.

— Советский патриотизм, верность великому делу Ленина — Сталина, — говорит Аркадий, — проявляются в наших успехах. На фронте лучшими патриотами были те, кто первым поднимался в атаку; на заводах — те, кто выполняет пятилетку в четыре года; а в школе — те, кто учится так, как завещал нам Ильич!

Выйдя из класса, Аркадий замечает, что закончил беседу теми же словами, которые слышал от Ефима Александровича. Во всех классах проводились в этот день такие беседы, и всюду «школьные политработники» говорили ребятам о замечательном примере ленинской жизни, о незабываемом ленинском завете. Вот она — неразрывная цепь, идущая от старой гвардии ленинцев через поколения директора школы и комсомольца Аркадия Антонова к поколению юных ленинцев.

Какое бы начинание ни намечал директор, он всегда привлекает комсомольцев, уверенный, что их помощь обеспечит успех дела. Поколения отцов и детей — коммунистов и комсомольцев — объединены здесь, как и во всей нашей великой стране, общей борьбой за дело Ленина — Сталина, за счастливое будущее человечества.

Когда-то один из многочисленных журналистов, откликнувшихся на появление тургеневского романа, писал:

«Отцы и дети! Вечная проблема, существующая с тех уходящих в седую древность времен, когда человечество впервые стало осознавать сущность отношений между поколениями. Но вечно живой остается эта проблема, и никому никогда не удастся разрешить ее, пока продолжается род человеческий, пока дети сменяют отцов, чтобы в свою очередь уступить затем место собственным детям… Да и есть ли нужда решать эту проблему? Не лучше ли понять неизбежность извечной борьбы между идеями поколений, ибо без этой борьбы было бы невозможным развитие человечества».

Владимир Чурсин, ученик 10-го класса 107-й школы Выборгского района, наверно, не читал забытого рецензента шестидесятых годов. Но некоторые места из сочинения десятиклассника звучат прямой полемикой с теорией «неразрешимости» проблемы отцов и детей.

«Мне кажется, — пишет он, — что в будущем исчезнет деление на „мораль молодого человека“ и „мораль зрелого поколения“. Люди будут молоды духом всю жизнь, до глубокой старости. Ведь уже и сейчас молодежь ставит себе в пример поколение людей, совершивших Великую Октябрьскую революцию и до седых волос сохранивших революционную идейность, юношескую бодрость, энергию и страстность в борьбе».

Борис Стругацкий, поставивший себе в пример отца, и Владимир Чурсин, пишущий о новом характере взаимоотношений между поколениями, правы, глубоко правы. Это решение «проблемы отцов и детей» — проблемы, казавшейся раньше неразрешимой, — подсказано им жизнью их школы и всей советской действительностью.

Что же касается вопроса о развитии человечества — на этот счет мы спокойны: нам выпало счастье равняться по революционному, новаторскому поколению, по отцам, которые учат своих детей никогда не останавливаться на достигнутом. Не антагонизм между поколениями, а дружба между ними, равнение комсомола на партию, общая борьба — вот одна из могучих сил, движущих наше общество вперед. И никогда еще развитие человечества не шло такими исполинскими шагами, какими идет оно ныне!

Александр Семенович Смолян, написавший эту статью, тогда журналист «Смены», а позднее работник редакции «Звезды» и к тому же писатель-фантаст будет не раз упоминаться БНом в письмах брату 60-х годов. Лишнее подтверждение уже сказанного выше — писательский мир тесен.

И насчет одной фразы из предыдущего письма. «Тебе необходимо готовиться в комсомол». С пафосом представленной статьи перекликается воспоминание БНа:

ИЗ: БНС: «СПРАВЕДЛИВОЕ ОБЩЕСТВО: МИР, В КОТОРОМ КАЖДОМУ — СВОЕ»

1949 год. С трудом, последний в классе вступаю в комсомол — не брали меня: неколлективный антиобщественник! Из пионеров исключили: не желал оформлять местную газету (сам-то я отказывался, совершенно честно полагая, что рисовать не умею, но пионервожатая считала, что это не важно — важно выполнять общественное поручение). Плохой мальчик. А как хотелось прильнуть к Источнику, влиться в ряды, стать как все!..

И опять «солдатский треугольник». Старший брат продолжает наставлять младшего:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 12 ФЕВРАЛЯ 1948, М. — Л.

God bless you, Bob![13]

Давно я уже тебе не писал. Правда, писать особенно не о чем — живу, учусь, заниматься приходится очень много, так что писать (я имею в виду не письма, а stories) иногда просто нет времени. Тем не менее собираю пока удачные мысли с тем, чтобы использовать их, когда представится возможность. Между прочим постараюсь прислать тебе к дню рождения какую-нибудь гишторию, но опять-таки все упирается в вопрос времени. Разумеется, можно было бы отделаться простым выполнением домашних заданий, тогда бы времени было больше, но языки, а особенно марксизм и политэкономия — требуют глубоких знаний, быть в таких вопросах дилетантом задрипанным — время, которое тратишь на задания, не стоит такого результата. Эти вещи, братишка, как игра на скрипке: отец как-то говорил, что на скрипке можно играть либо отлично, либо плохо — середины нет. А уж если играть — то играть отлично. То, чем я сейчас занимаюсь, — мое оружие, а значит и вид оружия моей армии, а в будущей стычке потребуется первоклассное оружие. Советую тебе подумать об этом.

Пишу тебе на семинаре по политэкономии. Сегодня я докладчик, минут через десять-пятнадцать придется отвечать. Ну, это-то мы как-нибудь ответим.

Так вот, мой мальчик. Я не собираюсь уговаривать тебя сидеть над скучными учебниками, heavens forbid!![14] — нет. Но тебе нужно для начала быть в курсе современных событий — для этого существуют газеты и журнал «Новое время», тебе нужно все время повышать знание английского языка — хотя бы только для чтения — это второе; тебе нужно — пора уже приняться за серьезное изучение естественных наук, бросить чтение — я имею в виду запойное чтение — фантастической литературы. Это третье, а четвертое — старайся больше писать, а не переписывать. Вот пока всё. Жду твоего письма,

крепко целую и жму руку, твой Арк.

Просьбу брата «больше писать» БН выполняет и пишет свой первый рассказ.

ИЗ: БНС. Я ЕЛЕ ВЫЖИЛ ПОД НОЖОМ ХИРУРГА

Первый рассказ я написал в 8-м классе, воспользовавшись тем, что нам было задано сочинение на вольную тему. Учительница поставила мне «отлично», но при этом была изумлена. Я, разумеется, ожидал другого. И зря. Потому что действие у меня там происходило в джунглях, сами понимаете, Амазонки, в загадочной лаборатории, где гениальный ученый создавал искусственную материю и лепил из нее искусственное живое существо — чудовище по имени Виско. Оно, естественно, вырывалось на свободу, разносило вокруг себя вдребезги все, начиная с ученого, а потом само распадалось на атомы, лишенное искусственной подпитки. Не знаю, читала ли в те времена моя бедная учительница «Франкенштейна» (я не читал), но такое сочинение пионера, без пяти минут комсомольца (на дворе — 1948-й, идет разгром вейсманизма-морганизма пополам с изничтожением гидры космополитизма) выглядело странно, и изумление ее (как я теперь понимаю) было следствием совершенной невозможности хоть как-то классифицировать подобный текст. Это изумление я запомнил: первая реакция постороннего читателя на мое творение. Но друзья меня не подвели и, как и полагается друзьям, текст одобрили. Спасибо, ребята, что я был бы без вас!..

В другое время БН рассказывает об этом немного иначе (и класс не восьмой, а девятый), но тем не менее: «Виско» — первый рассказ БНа.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 22.12.01

В девятом классе нам задали на дом сочинение на свободную тему. И я придумал свой первый рассказ. Он назывался «Виско». (Не от «виски», конечно, а от слова «viscosity» — вязкость, липкость.) Виско — это было человекообразное чудовище, искусственным образом созданное (вылепленное) в тайной лаборатории в джунглях Амазонки. Деталей не помню. Помню только, что в конце концов измученное экспериментами чудовище убивает своего создателя и разрушает лабораторию. (Явная аллюзия на «Остров д-ра Моро».) К сожалению, до новейших времен рассказ этот (написанный тушью и снабженный соответствующей иллюстрацией) не дожил: где-то в середине 50-х я сжег его в печке в приступе законного самоуничижения. А за сочинение на свободную тему получил, помнится, пятерку и изумленный взгляд учительницы литературы.

Восьмой или девятый класс — это 48-й год. Вспомним дату первого рассказа АНа: май 46-го («Находку майора Ковалёва» все же не станем учитывать). Начало даже не творчества еще — брульонов — отстоит у братьев только на два года. Может быть, такова и есть на этот период времени разница в возрасте братьев? В творческом возрасте…