Читаем без скачивания Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев) - Юрий Сотник

Зоя подумала о том, что она могла бы сейчас спокойно лежать в постели, слушая, как в соседней комнате негромко разговаривают родители. Вспомнилась Зое записка, оставленная ею в холодильнике, и она ясно себе представила, как взволнованы сейчас домашние, подумала, что ее уже ищут, хотя она и просила этого не делать. И ей стало горько от мысли, что никто не догадается поискать ее во Дворце пионеров. И Зое очень захотелось оказаться дома, успокоить родителей и успокоиться самой. А тут еще эта Нюська все чаще и все жалобнее попискивала шепотком:

— Зоя!.. Ну, Зоя!.. Зоя!..

— Сиди тихо! Я сейчас… — шепнула вдруг Зоя. Она выползла на площадку, тихонько, держась за перила, спустилась на несколько ступенек и стала прислушиваться к тому, что делается внизу.

Вестибюль был по-прежнему освещен, но голосов там не было слышно. Зоя знала, что внизу расположены фойе, зрительный зал со сценой и примыкающая к ней гримерная. Как видно, взрослые проверяли теперь, все ли в порядке в этих помещениях. А может быть, входная дверь еще не заперта? А если и заперта — может, ключ торчит в двери? Может, сказать Нюське, чтобы она вылезала из убежища, быстренько спуститься вниз, а там… Ох, как хорошо было бы оказаться теперь на улице, на свободе!

Но тут Зое представилось, как она появляется домой, как рассерженные родители допрашивают ее, где она пропадала и что означает эта дурацкая записка. А что будет завтра в школе? Ведь Нюська же растреплет всем, как они просидели весь вечер за щитами и затем сбежали, так ничего и не совершив. И, конечно, Маршев с Рудаковым поймут, что Ладошина решила их опередить в поимке злоумышленника, но в последнюю минуту струсила. Маршев, может быть, и промолчит, но Рудаков уж не постесняется выставить ее на посмешище.

И Зоя, собравшаяся было позвать за собой Нюсю, вцепилась в перила и не двинулась.

В вестибюле послышались шаги и голоса. Зоя услышала, как одна из женщин сказала:

— Вырубайте свет, Виталий Филиппович!

Вестибюль погрузился во мрак.

— Идемте, товарищи, — произнес мужской голос.

Стукнула внутренняя дверь застекленного тамбура у входа, щелкнул ключ в замке. Через несколько секунд стукнула дверь наружная.

— Зо-о-оя!.. Ну, Зо-о-оя!.. — тихо послышалось наверху.

Зоя не ответила. Она на цыпочках добралась до нижнего пролета лестницы, свернула на него и спустилась по нему до конца. Свет от луны да от фонарей в саду просачивался сквозь полупрозрачные занавеси на больших, как витрины, окнах. Зоя смогла разглядеть почти весь пустынный вестибюль. Теперь, когда путь к отступлению был отрезан, у нее даже стало легче на душе: не надо было мучиться, колебаться. Зоя вернулась на второй этаж и, стоя на площадке, сказала хотя и не громко, но уже не шепотом:

— Нюська! Вылезай! Разомнись немного.

Послышался шорох, шмыганье носом, и Нюся выползла из черного треугольника за щитами.

— Зоя, а где директор? — снова спросила она, едва поднявшись на ноги.

— Нету здесь никакого директора, — мрачным голосом ответила Зоя. — И вообще мы одни теперь. Во всем доме! Во всем дворце!

— Ка… как одни? — со слезами в голосе пропищала Нюся.

— Садись! Я тебе расскажу всю правду.

Зоя села на верхнюю ступеньку, Нюся машинально опустилась рядом с ней и в отчаянии замотала головой.

— Каку-у-у-ю пра-а-авду? — проплакала она уже в голос.

И тут Зоя выложила ей все. И про светящиеся щели, обнаруженные мальчишками, и про темную фигуру в освещенном окне, и о странном поведении Купрума Эса, и про то, что таинственный «кто-то», может быть, вовсе не Купрум Эс, а какой-нибудь очень опасный злодей или даже несколько злодеев. Разговор этот продолжался довольно долго потому, что каждая фраза, сказанная Зоей, вызывала у Нюси новый взрыв отчаяния и новые потоки слез.

— Ой, Зоя, ну что ты со мной сделала! Ой, ну… ну как… ну как тебе только не стыдно! Ой, что ты со мной сделала!

— Да тише ты! — то и дело повторяла Зоя. — Будешь реветь, так мы даже не услышим, когда они войдут.

И она несколько раз вставала, спускалась по освещенной луной лестнице, прислушивалась к тишине в вестибюле и возвращалась. Потом Зоя так и не могла даже приблизительно определить, сколько времени все это длилось, она помнила только, что Нюся наконец стала спокойней: она теперь не плакала, а только всхлипывала. А Зою все больше тревожило, что Нюська может выдать их, когда наступит самый страшный момент, когда «он» придет. И она принялась подбадривать подругу, а заодно и себя.

— Нюська! Ну ты только пойми, — заговорила она горячим полушепотом, — ты только пойми, какая нас ожидает слава, если нам все это удастся!

Однако Нюся принялась всхлипывать еще чаще.

— Зоя! Ну, Зоя! Ну не нужна мне никакая слава! Ну ты сама пойми, что у меня нервная система для такого не приспособлена! Ну я просто не выдержу и…

И вот тут-то обе услышали, как внизу негромко, но отчетливо стукнула внутренняя дверь. Взглянув на подругу, Зоя увидела в лунном свете, что та сидит с дико вытаращенными глазами, прижав растопыренную пятерню к разинутому рту. В следующий момент Нюська исчезла. Без единого шороха, совсем как ящерица, она скользнула за щиты. Еще через две секунды там же очутилась и Зоя.

Они забились в самую глубину своего убежища. Нюся стояла на коленях, прильнув всем туловищем, щекой и ладонями к прохладной стене коридора, а Зоя стояла на четвереньках, уткнувшись макушкой в дрожащую Нюськину спину. В таком положении Зоя даже не могла видеть, что творится у нее за спиной, и это было особенно страшно. Однако она не смела не то чтобы повернуться, но даже пальцем шевельнуть.

А на лестнице уже слышались шаги. Это были неторопливые шаркающие шаги. Похоже было, что там идет всего один человек и идет не таясь, не крадучись, но довольно часто останавливаясь. Во время таких остановок он как-то странно топтался на одном месте и временами что-то бормотал. Что именно он бормотал, перепуганная Зоя не пыталась понять. Но вот шаркающие шаги стали ближе, еще ближе… Зоя напрасно опасалась, что Нюська от страха выдаст ее и себя. Та не только дышать, даже дрожать перестала. Замерло дыхание и у Зои. Сейчас решится их судьба: сейчас пришелец или заглянет к ним за щиты, или мимо пройдет.

А тот уже топтался на площадке перед самым входом в их убежище. Топтался, бормотал, и Зоя наконец расслышала его бормотание:

— Да!.. Так что же ты забыл? Так что же ты, старый маразматик, забыл? Да! Вот именно: старый маразматик!

«Купрум Эс! — сообразила Зоя и сразу почувствовала, как ей стало легче дышать. — Купрум Эс, и, как видно, даже не сумасшедший, если он сам себя обзывает «старым маразматиком».

Купрум Эс двинулся дальше в коридор, и девчонки услышали, как он сунул ключ в замок, как открыл дверь. Несомненно, это была дверь в лабораторию биохимии. Зоя прислушалась к этим звукам, а сама думала, что ей делать дальше. Хорошо, пусть Купрум Эс не сумасшедший, но ведь может же и нормальный человек затевать что-нибудь недоброе. Значит, надо быть поосторожней.

Шаги Купрума Эса слышались теперь очень негромко. Как видно, он уже был в лаборатории, но дверь за собой не закрыл.

— Это Купрум Эс. Не бойся, но сиди тихо, — шепнула Зоя и выползла из-за щитов. Подумав, она, сидя на полу, сняла туфли и только после этого вошла в коридор.

Там было совершенно темно, и только открытая створка двери в лабораторию была слабо освещена. Зоя набралась храбрости и приблизилась к двери, прижимаясь к противоположной стене коридора. Сначала она ничего не разглядела, кроме светившегося напротив двери окна. Но вдруг на фоне этого окна, откуда-то слева, появился черный силуэт Купрума Эса. Учитель подтащил к окну стул, забрался на него, оттуда — на подоконник, поднял руки, и тут Зоя увидела, что в руках у него болтается черный занавес. Купрум Эс растянул его перед рамой окна, и в лаборатории стало совершенно темно. Зоя поняла, что это было последнее окно, которое учителю надо было занавесить. Она на цыпочках шмыгнула обратно на площадку и стала смотреть в коридор из-за угла.

Вот слабо щелкнул выключатель, и из открытой двери хлынул свет. Теперь Зоя не решалась приблизиться к лаборатории, она только слушала. Похоже было, что Купрум Эс хозяйничает там, никого не опасаясь. Он громко покашливал, звенел ключами, что-то отпирал и запирал, что-то передвигал… И у Зои вдруг мелькнула такая мысль, что ей захотелось обругать себя дурой. Она подошла к входу за щиты и шепнула:

— Нюська, вылезай!

Из темноты слабо послышалось:

— Зоя, я боюсь.

— Ну, вылезь на минуту, я тебе несколько слов скажу!

Нюся выползла, пятясь, а Зоя продолжала:

— Ну что ты трусишь? Ведь это же Купрум Эс, от него трехлетний ребенок удерет!

— Зоя, но я все-таки боюсь.