Читаем без скачивания Ужин во Дворце Извращений - Тим Пауэрс

И все-таки совсем абстрагироваться от окружения ему никак не удавалось. Он понимал, что лежит как опрокинутая бочка на полу, что локоть его нестерпимо болит. Он ослабил хватку, колени оторвались от подбородка, и он чихнул.

Стоило ему подняться на ноги, как ступор сменился тревогой. Коридор осветился: кто-то приближался к нему с факелами, и голоса звучали все громче. Он метнулся к двери и устремился по коридору в направлении, противоположном свету.

Жаль, конечно, что он так и не нашел пистолета, но зато теперь он не сомневался, что найдет отсюда дорогу на кухню — и к выходу!

Час спустя он скорчился на балконе полуразрушенного жилого дома в нескольких милях к югу от стадиона, жутко жалея о том, что лишился пинты виски: вот где пригодились бы антисептические свойства этого напитка, да и в качестве болеутоляющего виски бы не помешало. Хотя оцарапанное пулей плечо перестало кровоточить, болело оно от этого не меньше, и он опасался, что его так лихорадит из-за инфекции.

Сейчас никак нельзя расползаться, сердито убеждал он себя. Сойки — во всяком случае, стая сестры Сью, — меня раскусили, и припасы тоже пропали. Любой здравомыслящий избавитель в такой ситуации отправился бы прямиком домой, вернул бы клиенту половину полученного аванса, извинился бы и посоветовал обратиться к услугам одного из коллег. А уж избавитель, у которого имеются все основания полагать, что он начинает выживать из ума, — тем более.

Однако Урания у них. Если я не хочу рискнуть своим рассудком ради нее, на кой черт он вообще мне сдался?

Он встал и подергал своим раненым, обжигающе-горячим плечом, на которое, казалось, навалился дополнительный вес. Единственное, что я могу еще, вяло думал он, — это двигаться дальше на юго-восток вдоль пролива Лонг-Бич, в глубь пустоши Сил-Бич. Будем исходить из худшего — если Уранию везут прямиком в Священный Город в Ирвайне, мне лучше опередить их и не пропускать мимо себя без тщательной проверки ни одной, даже самой маленькой стаи Соек.

То, что задача эта была практически невыполнима, не поменяло его решения.

Ривас вздохнул, выбрался из тени к парапету чуть покосившегося балкона и совсем было собрался перебраться через него на пожарную лестницу, когда краем глаза увидел на стене свою тень.

Забыв про дурноту, он с испуганным воплем перевалился через перила, рухнул на землю, перекатился и принялся колотиться раненым плечом то о шершавые стены, то о землю: поверх силуэта его тени, четко пропечатавшегося на стене, ясно виднелся еще один, угнездившийся у него на плече — небольшой, полупрозрачный, но определенно напоминающий человеческую фигуру.

Спустя несколько отчаянных секунд Ривас, хрипя и задыхаясь, поднялся на ноги и с опаской огляделся по сторонам. Сброшенная им с плеча тварь вполне могла оставаться где-то совсем рядом, чтобы прыгнуть на него и присосаться обратно.

Наконец он увидел ее в дюжине футов от себя. Ее полупрозрачное тело было измято и порвано о камни, пока Ривас катался по двору, но она оставалась на ногах, и хотя разглядеть ее было не легче, чем медузу в прозрачной воде, на маленьком, чуть тронутом розовой краской личике играла идиотская ухмылка.

Ривас лихорадочно пытался вспомнить все, что слышал — и по наивности считал бреднями! — о тварях, известных как хемогоблины. Чаще всего их встречали в южных холмах. Они рождались почти невидимыми, похожими на целлофановые пакеты пленками, летавшими по ветру до тех пор, пока им не удавалось присосаться к чьей-нибудь открытой ране; тогда они начинали расти, приобретая человеческие очертания, краснея, напитываясь кровью своего хозяина, до тех пор, пока они не обретали способности ходить и охотиться целенаправленно, а не летать наугад, как семя одуванчика. Ривасу даже приходилось слышать рассказы о говорящих хемогоблинах.

Сначала тварь просто негромко шипела, потом прошептала:

— Ривас…

— Убирайся к черту! — отозвался он срывающимся от напряжения голосом.

— Хоть капельку крови! — умоляла тварь.

Ривас вынул из ножен окровавленный нож и кинул его на землю — так швыряют корку хлеба бродячей собаке, чтобы та отстала.

— Для начала хватит с тебя и этого, — хрипло произнес он. — Я подожду, пока ты не разделаешься с этим. — В нескольких ярдах справа от себя он заприметил осыпавшийся кусок стены и решил, дождавшись, пока тварь не начнет обгладывать нож, прыгнуть туда и забросать ее камнями до тех пор, пока не изорвет ее настолько, чтобы она не смогла больше собраться воедино.

Однако стоило хемогоблину коснуться окровавленного ножа, как очертания его стали более отчетливыми, и Ривас увидел, что лицо того, как это ни невероятно, является точным, хоть и карикатурным отображением его собственного лица. Мгновением спустя он, забыв про боль и усталость, про нож и свои планы, в слепой панике несся прочь.

Еще через пять минут он, выдохшись, скатился вниз с обрыва в том месте, где залив пересекал очередную улицу. Паника его сменилась простым страхом, и он впервые с неудовольствием заметил, что некогда белая его одежда сплошь заляпана грязью.

Он сел, как мог вытер руки и оглянулся на склон, по которому только что скатился кувырком. Черный, обугленный слой земли ясно виднелся на откосе, и он вспомнил, как отец говорил ему, что зола всегда, куда бы ты ни пошел, находится в двух футах ниже уровня земли. Поэтому Ривасу не составило труда высчитать, сколько он катился: футов двенадцать, решил он. Мне еще повезло, что я не сломал ногу, подумал он, вставая с болезненным стоном, — или шею.

До него вдруг дошло, что он голоден, и он окинул взглядом водную гладь, подернутую золотой рябью в лучах заходящего солнца. Он зашел уже достаточно далеко на юг, чтобы пресная вода реки Эллей изрядно смешалась с морской, так что здесь вполне могла попадаться морская рыба; он не настолько проголодался, чтобы пытать счастья с пресноводными рыбами, попадавшимися в Инглвудской пустоши. Впрочем, ловить рыбу ему все равно было нечем.

Тут он увидел к северу от себя парус. Прищурившись, он разглядел замысловатую оснастку, какую использовали обыкновенно Сойки. Разом порадовавшись тому, что одежда его из-за грязи сделалась почти маскировочной, он осторожно, но быстро двинулся вдоль берега. В конце концов, он нашел промоину в илистом берегу, где вода плескалась о скругленные временем обломки бетона. По ним он поднялся обратно наверх, задержавшись по дороге пару раз, чтобы полюбоваться на ленту декоративной плитки, украшавшую бетон. Выбравшись на уровень городских улиц, он двинулся к заросшим буйной зеленью полуразрушенным зданиям в надежде отыскать там чего-нибудь съестного.