Читаем без скачивания Венгрия-1956: другой взгляд - Артём Иванович Кирпичёнок

Факт двоевластия подтверждают и советские источники. В секретной «Справке о некоторых фактах из событий в Венгрии», поданной члену военного совета Южной группы войск генерал-майору Егорову, говорилось:

«27 октября создано новое Центральное правительство Венгрии, возглавляемое Надь Имре. Это правительство никакого влияния на местные военно-революционные комитеты не имело. Поэтому большинство комитетов, являясь по сути дела реакционным, продолжало предъявлять правительству всё новые и новые требования. Не желая предпринимать более энергичных мер, правительство Имре Надь шло на удовлетворение любых требований, предъявляемых комитетами, по существу попустительствуя им.

Захваченные и переименованные комитетами местные газеты и радиостанции отражали на своих страницах и радиопередачах самые реакционные взгляды, активно вели идеологическую обработку населения в антидемократическом, националистическом духе»102.

В Будапеште улицы оказались под контролем отрядов Национальной гвардии, а точнее, их полевых командиров. Примером такого влиятельного лидера боевиков может служить Йожеф Дудаш — бывший член компартии, покинувший её ещё до войны. В дальнейшем он избирался в государственное собрание от Партии мелких хозяев и после укрепления советской власти был вынужден с 1947 по 1954 год пробыть в заключении. Опираясь на отряд в 500 человек, Дудаш провозгласил себя комендантом Будапешта и требовал у прохожих подписанные им самим пропуска. Позднее он создал партию «Представители венгерской национальной революции», назначил на 3 ноября выборы в национальный конгресс. Дудаш даже попытался самостоятельно вести переговоры с высшим советским политическим руководством. В итоге Имре Надь распорядился арестовать обнаглевшего боевика, но подобных персонажей было слишком много и с каждым днём становилось всё больше и больше.

Ядром отрядов Национальной гвардии становились так называемые «мальчики из Пешта», молодёжь из неблагополучных и рабочих семей. «В нападениях принимало участие много молодёжи, в том числе которым было по 14—15 лет», — писали советские мемуаристы103. Этот факт нашёл отражение даже в советской художественной литературе:

«На одной из набережных Дуная толпа подростков-школьников вплотную подошла к стоящим танкам и забросала их бутылками с зажигательной смесью, которые были замаскированы под чернила и лежали в школьных сумках. Капиталистическая пресса через несколько дней раструбила на весь мир, как мадьярские дети воюют с русскими»104.

Чарльз Гарти оценивает численность отрядов мятежников в 15 тысяч человек. Абсолютное большинство из них принадлежало к низам общества. Девять из десяти мятежников закончили только восьмилетнюю школу и девять из десяти были чернорабочими. Самым неприятным фактом для адвокатов мятежа является то, что треть участников события привлекалась ранее к уголовной ответственности105. Не случайно французский дипломат Жан-Поль Бонкур, очевидец событий, в ужасе восклицал: «Это не буржуазная революция! Посмотрите на эту разношерстную толпу — это отбросы!»106.От 5 до 8 % мятежников составляли цыгане. Причина этому заключалась в бедности и слабой интеграции цыганской общины в общество107.

Дэвид Ирвинг на страницах своей книги «Восстание!» дал портрет одного из юных мятежников:

«Возьмите типичного семнадцатилетнего хулигана, работавшего в доках Чепеля и посещавшего матросские таверны. Он пленён историями о сладкой жизни в Италии или Франции. Мальчик уже не верит в истории о подвигах советских адмиралов, он проглатывает все книги об адмирале Горацио Нельсоне и его великих морских сражениях, которые попадаются ему в руки. Его отец, уставший заводской электрик, ругает его за то, что он всегда мечтает о море»108.

Читатели из бывшего СССР хорошо помнят подобных персонажей: появившихся в конце 1980‑х годов молодых людей, не желавших работать, но мечтавших о сладкой жизни за границей, завсегдатаев перестроечных митингов.

Наконец, Имре Надь не был легитимным лидером страны в глазах Запада. Как отмечал американский исследователь Мартин Бен-Шварц, коммунистическое прошлое премьер-министра перевешивало в глазах администрации президента Эйзенхауэра все его уступки и компромиссы. 29 октября госсекретарь США Джон Фостер Даллас заметил, что в нынешнем венгерском правительстве «нет никого, с кем мы могли бы иметь дело»109.

По словам Чарльза Гати, подобная дезинформированность была связана с тем, что «…информация о ситуации в Венгрии поступала в Вашингтон от профашистских венгерских эмигрантов в Западной Германии и Австрии, а их осведомители в Венгрии, в свою очередь, упустили главную особенность общественной жизни в стране в середине 1950‑х, а именно, что перспектива сопротивления сталинистской диктатуре происходит не от угнетённых, несчастных граждан, а от Имре Надя и его антисталинистски настроенных сторонников в правительственных или околоправительственных кругах, многие из которых были разочаровавшимися коммунистами»110.

Западные «радиоголоса», самый авторитетный источник информации для «повстанцев», активно работали против правительства Надя и требовали его свержения с позиции радикального антикоммунизма. Радио «Свободная Европа» вещало:

«Вы, Имре Надь, должны остановиться, пасть на колени перед нацией, как кающийся грешник, попытаться искупить страшное злодеяние, не навлекать на нас советские полчища. Если вы всё ещё хотите придать осмысленности своей напрасной жизни, у вас остаётся только один шанс: крикните „Стоп!“ советским наёмникам, которых вы преступно спустили с цепи на наш народ! После этого — „Руки вверх!“ — подчинитесь непреклонной воле народа»111.

К началу ноября правительство Имре Надя утратило контроль над ситуацией в стране. 1 ноября министр печати и пропаганды Геза Лошонци и член исполкома ВПТ Золтан Санто направились в посольство Югославии, где подняли вопрос о предоставлении убежища правительству Надя, если «контрреволюционные банды» поставят под угрозу их жизнь112. На тот момент премьер-министр и даже самые реформистски настроенные коммунисты не испытывали никаких иллюзий касательно сил, рвущихся к политической власти, хотя на словах были вынуждены называть их «восставшим народом». Из правительства вышел известный философ Дьёрдь Лукач, сначала поддержавший реформы, а затем осознавший всю глубину капитуляции Надя перед правыми.

Французский посол в Венгрии Жан-Поль Бонкур докладывал 2 ноября в Париж:

«Эволюция вправо абсолютно очевидна, и я бы сказал, даже радикальна. Вчера я сообщал о некоторых благоприятных факторах для правительства Надя. В противоположность этому я должен сообщить, с одной стороны, о первых признаках вмешательства на западе от столицы страны венгерских эмигрантских организаций, и, с другой стороны, последствия всеобщей забастовки… риску экономической катастрофы…»113.

Не менее пессимистичный сценарий предвидели и активисты Партии мелких хозяев. По их мнению, у Венгрии было три пути:

1. Советы уходят, проводятся свободные выборы, и создаётся коалиционное правительство, которое по географической необходимости будет иметь розоватый оттенок.

2. Советский Союз не смирится с поражением, а Венгрия превратится во вторую Корею.

3. Запад вмешается, и начнётся Третья мировая война114.

Очевидно, что в двух из трёх вариантов, даже по мнению венгерских