Читаем без скачивания Королевское зерцало - Вера Хенриксен

Тогда некоторые норвежцы побежали. Но большинство еще находилось под влиянием отцовского мужества. Скальды призывали их сражаться за тех, кто отомстит за гибель Харальда, то есть за Магнуса и за меня. Как раз в это время подоспел Эйстейн Тетерев со своими воинами. Битва закипела вновь, еще более ожесточенная, чем прежде.

Вскоре Эйстейн Тетерев был убит. И норвежцы обратились в бегство. Битва закончилась.

— А что было с теми, кто оставался на кораблях?

— Мы не хотели покидать раненых. Поэтому на другой день мы с оркнейскими ярлами и частью людей отправились в Йорвик. Мы взяли с собой заложников и хотели просить, чтобы нам разрешили забрать наших людей, и раненых и невредимых, и отпустили нас с миром.

Странная это была встреча. Харальд, конунг Англии, меньше всего был похож на торжествующего победителя. Казалось, он уже устал от битв и сражений.

Отправляйтесь восвояси, устало сказал он. Забирайте своих людей — тех, кто жив, — и столько кораблей, сколько вам нужно.

Он только потребовал, чтобы мы поклялись никогда больше не воевать против него.

— А что стало с Тости?

— Тости погиб. Возможно, это так сильно и подействовало на Харальда сына Гудини. Еще до сражения он, рискуя жизнью, пытался поладить с братом.

Несколько тингманнов, все в кольчугах, подъехали тогда к норвежцам настолько близко, чтобы можно было перекликаться друг с другом. Один из них спросил, есть ли среди норвежцев Тости ярл. Тости отозвался.

Тогда этот человек крикнул, что Харальд сын Гудини, брат Тости, шлет ему привет и предлагает треть своей державы, если Тости не будет сражаться против него. Тости ответил, что Харальду еще прошлой зимой следовало сказать эти слова вместо того, чтобы враждовать и насмехаться, тогда бы все сложилось иначе. Потом Тости спросил, что его брат собирается предложить Харальду, конунгу Норвегии.

Насколько мне известно, ответил человек, Харальд сын Гудини готов уступить ему шесть футов земли в Англии. Или чуть больше, учитывая, что ростом он выше других людей.

Тости сказал, что он не покинет Харальда сына Сигурда, который прибыл в Англию по его зову.

Англичане ускакали обратно.

Отец спросил, кто говорил с Тости от имени Харальда конунга, и Тости ответил, что это был сам Харальд. Тости нарочно ни разу не назвал его по имени, ибо знал, что это может стоить брату жизни. Пусть лучше он меня убьет, чем я его, сказал Тости.

— Твой отец не доверял Тости, — медленно сказала Эллисив.

— Смерть Тости доказала его верность. Однако мы не знаем, как он поступил бы со мной и с Магнусом, если бы вышел победителем после гибели отца.

— Ты говоришь сейчас совсем как твой отец.

— Черт меня подери, если это так! — рассердился Олав.

— Тебе не хочется ни в чем походить на него?

Олав не ответил. Он схватил чашу с пивом и на этот раз долго не отрывался от нее.

— Я многое от тебя узнала, — сказала Эллисив. — Но я еще не знаю, почему ты не хочешь возвращаться в Норвегию?

Олав опять приложился к чаше.

— Если ты не перестанешь, то опьянеешь прежде, чем ответишь мне, — предупредила Эллисив.

— Не опьянею.

Он отодвинул чашу и снова стал рассказывать.

— Из Йорвика ярлы вернулись к кораблям. А я и многие из наших воинов пошли к Станфордскому мосту, чтобы забрать раненых и найти тело отца. Мы…— Он замолчал и долго сидел, опустив голову. Потом проглотил комок в горле. Эллисив догадалась, что произошло дальше.

— Это было так тяжело? — осторожно спросила она. Олав поднял голову, и глаза их встретились; теперь Эллисив казалось, что и она видит страшное зрелище.

— Помнишь, как скальды называют воинственных конунгов? Они говорят, что конунги — бранных птиц поильцы и кормильцы волков.

— Да.

— Мы увидели тучи воронья прежде, чем перевалили через холм и нам открылась река. А когда подошли поближе…— Олав снова сглотнул, видно, он с трудом заставлял себя говорить. — Раненые и убитые лежали вповалку, над ними кружили жадные пожиратели падали. А волков нам пришлось отгонять мечами и копьями.

Воины, усеявшие поле боя, исчислялись не сотнями, а многими тысячами.

Мы встретили англичан. Возможно, они отыскивали своих. Но, скорее всего, просто грабили мертвых. Они жгли костер и кидали в огонь трупы, вонь стояла невыносимая.

Я подошел к ним. Сказал, что Харальд сын Гудини позволил нам забрать своих раненых. Они ответили бранью. Однако нас было больше, и они не решились нас трогать.

Я пытался взять себя в руки. Меня замутило. Ниже по берегу росли кусты, и я кинулся туда. Меня чуть не вырвало на спящего в кустах епископа Тьодольва.

Проснувшись, епископ рассказал, что он нарочно остался на поле боя. Всю ночь он ходил среди умирающих, причащал их и отпускал грехи. Устав, он решил немного поспать.

Олав снова опустил голову.

— Ты слышала вису, которую Тьодольв скальд сын Арнора сказал во время битвы? Перед тем как погиб? — спросил он.

— Нет.

Не поднимая головы, Олав сказал вису:

Дорого расплатилось здесь, на западе, войско.Недальновиден был Харальд, когда сюда привел нас.Здесь и отважный конунг повстречался со смертью, здесь и другим было худо.Здесь погиб славный Харальд.

— Я услышал ее от людей, вернувшихся с битвы. Сперва я рассердился.

Но там, на месте сражения, слова Тьодольва скальда перевернули мне душу. До тех пор я почитал отца выше Господа Бога. Теперь же прославленный Харальд потускнел в моих глазах.

Я вспомнил, как он бывал жесток. И меня охватила ярость, такая ярость, что, кажется, убил бы его, останься он в живых; до меня вдруг дошло, что жестоким он был и по отношению ко мне.

Он погубил тысячи людей у Станфордского моста только ради того, чтобы расширить свои владения.

Мне казалось, что черный ворон, вышитый на его белом стяге, тоже кружил в тот миг над полем брани. Огромный, черный, он хрипло кричал, летая под белыми облаками.

Олав умолк, сжав кулаки.

— Харальд называл свой стяг Опустошителем Стран, — очень тихо вставила Эллисив.

— В конце концов он опустошил собственную страну. Увлек за собой на погибель лучших воинов Норвегии — целое поколение. — Эллисив стало не по себе, хотя прежде битвы и кровь никогда не смущали ее.

Олав кивнул.

— Ты нашел тело отца?

— Нашел. Я велел воинам похоронить его прямо там, под большим деревом.

Эллисив без слов было ясно, почему Олав решил не привозить тело Харальда на родину. Однако мысль, что Харальд лежит в неосвященной земле, огорчала ее.

— Что сказал на это епископ Тьодольв? — спросила она.

— Принял как должное, прочитал заупокойные молитвы. Могли ли мы забрать с собой только одного убитого, оставив других гнить на чужбине? — сказал Олав запальчиво. — Мы старались найти тех, кому еще можно было помочь. Тех, у кого была надежда выжить. Для них мы делали все, что было в наших силах. На щитах или прямо на спине мы перенесли их на корабли. Те, кто оставался на кораблях, теперь пошли с нами. Мы перетаскивали раненых всю ночь и весь следующий день. Смертельно раненных мы добивали. Все лучше, чем оставлять их мучиться.