Читаем без скачивания Плохие девочки - Татьяна Веденская

– К слову о водке. Давай в кафе заедем.

– Кофе хочешь? – с пониманием кивнула я. – Тут есть «Шоколадница».

– А там коньяку наливают?

– Что? Ты шутишь, конечно?

– Ну, естественно, – кивнула Бася и невинно захлопала глазами. Я поняла, что, соглашаясь поехать к ней, я совершила большую ошибку. Вечер обещал быть томным. В итоге мы заехали в какой-то сомнительный ресторан, где повсюду валялись книги, а спиртное в кофе добавляли в пропорции «три к одному». Как и следовало предположить, после рюмочки кофе с коньяком Бася начала приходить в себя, проявлять интерес к жизни, мужчинам и спиртному.

– Я люблю три вещи, – сказала она, когда ее щечки порозовели и в целом она перестала напоминать вампира. – Позднюю весну, презервативы с пупырышками и мужчин по имени Ролан.

– Ролан? Не тот ли это, кто снимал хоум-видео? – подколола я ее. Бася устало вздохнула.

– У нас на студии банкет сегодня. Жаль, что ты за рулем.

– Я не верю своим ушам! – рассмеялась я. – Какой тебе банкет! Мы же шли за продуктами.

– Продукты нужны, – уныло согласилась Бася. – Я люблю продукты.

– И мужчин по имени Ролан, – поторопилась добавить я.

Бася неодобрительно подняла бровь. Потом достала из купленной в «ресторане» пачки «Davidoff» сигарету, «Беломор» был позабыт-позаброшен. Она даже съела чиабатту с тунцом, хоть и не без труда. Вообще, ее предпочтения в питании были странными. Я никогда не была так уж близка с Басей, ее вообще к нам притащила со съемок Авенга, как человека, заслужившего уважение ввиду долгой усиленной борьбы за чистоту кармы. Так что, когда я смотрела на Басю, я удивлялась ей каждый раз. Чиабатта – ладно. Допускаю. Но тот продуктовый набор, который мы купили с ней в магазине, меня потряс. Это при том, что данную пищевую корзину Бася назвала минимальной и необходимой чисто для выживания. Итак, мы купили в «Азбуке вкуса»:

молоко кокосовое – две банки;

анчоусы развесные – сто грамм, воняют ужасно;

одно помело. Или помело? Огромное, в полиэтилене;

упаковку корня имбиря;

коньяк «Martell» (куда в кулинарии без него);

креветки королевские, очищенные;

нечто под названием «Worcestershire», вроде как соус;

двести грамм черешни стоимостью, от которой я чуть не начала рыдать;

упаковку мяты;

перепелиные яйца;

журнал «Стар Хит»;

миндальные печенья отечественные.

– Ну, вроде все, – подытожила Бася, с удовлетворением осматривая корзинку.

Я хмурилась.

– То есть это ты называешь едой. Может, хоть хлеба купишь?

– Хлеба? Пожалуй, – кивнула она и тут же ухватилась за самый длинный и твердый французский багет, который только был в магазине.

– Да, конечно. Естественно, – всплеснула руками я. По дороге на кассу Бася захватила коробку конфет «Рафаэлло», сказала, что хочет подарить мне свою нежность.

– Мне конфет нельзя, – угрюмо отмахнулась я, но уже в машине, по дороге к Басе на работу, вернее, на банкет, я, конечно же, передумала и налопалась этой проклятой вафельно-кокосовой сладкой стружки. Обожаю.

– Ты не сердишься? – подлизывалась Бася, отхлебывая коньяк из приобретенного «Martell» мелкими глотками.

– Я не люблю три вещи. Жир на попе, банкеты на киностудиях и мужчин в форме сотрудников ГИБДД. Если я сейчас открою, к примеру, окно в машине, он даже не станет меня освидетельствовать. Сразу отберет права.

– Галочка, милая. Ты меня просто оживляешь. Хочешь, я тебя с Борисом Грачевским познакомлю? – предложила мне Бася, видимо в качестве компенсации.

– С Грачевским? Это с тем, у которого «Ералаш»?

– Ага. Он вечно ищет новые лица. Можем Эльку в «Ералаше» снять. Ты только скажи ему, что обожаешь его кино, он тут же растает и вас снимет.

– Какое кино?

– А черт его знает! – Бася махнула рукой и сшибла с лобового стекла крепеж для мобильника.

– Бася!

– Прости. Ща поправлю. Кино – хрень какая-то. Наполовину как «Ералаш», но по замазкам вроде подростковая драма. Я не помню. Посмотришь в Интернете. Так что, познакомить?

– Не надо, – гордо ответила я. – Мы с Элькой – честные женщины. И не снимаемся.

– Ну, как знаешь. А не хочешь у нас в массовке похлопать? – продолжала изливать она на меня свою щедрость.

Мы добрались до «Останкина», кое-как бросили машину около студии – мест там ни черта не было, несмотря на то, что шли или, скорее, вяло тащились новогодние каникулы. Строгая милиция посмотрела на нас с Басей неодобрительно. Продуваемый всеми ветрами вестибюль «Останкина» стоял пустой.

– Пропуск?

– Во! – Бася извлекла из недр своей огромной красной сумки удостоверение. – А эта со мной.

– Нужен и на нее пропуск.

– Хочешь миндального печенья? – спросила Бася.

Тут-то до меня и дошло, ради чего в изысканный список Басиной продовольственной корзины вошло это пролетарское, можно сказать, лакомство. Милиционер печенье взял, пожурил нас с Басей для порядку, но пропустил.

– Ты только молчи. У нас сегодня съемок никаких нет, но никто ничего и не спросит, потому что у нас тут на телевидении так положено, что никто никого не знает. У нас тут однажды девочка работала – вешала людей, – так мы два года не знали, как ее зовут. Почему-то думали, что она – Джамиля. А она оказалась Светлана. Так что ты просто садись, улыбайся, будь понаглей.

– Но мы же ненадолго? – заволновалась я.

– Ну, конечно! – улыбнулась Бася так широко, так ласково, что я заволновалась еще больше. А уж когда я увидела у них в студии, а точнее, в гримерке рядом со студией человек пятнадцать разнообразного, в большинстве своем нетрезвого, люда, поняла, что не надо было сюда ехать, не надо было.

– О, девчонки! – бросился к нам какой-то высоченный, лет тридцати пяти бородатый мужик в джинсах совершенно неправильного фасона, из которых, я извиняюсь, весьма неприлично выступала верхняя часть его ягодиц. – Сколько можно уже ехать! Привезли?

– Роланчик, ты озверел, что ли? Мы вообще не собирались к вам. И ничего не привезли! – возмутилась Бася. Я только и успевала, что оглядываться по-сторонам. Потом вспомнила, что у меня в сознании застрял вопрос, и дернула ее за рукав.

– Бася, а что это значит – вешать людей. Девушка, ты сказала. Вешала людей?

– Ну да, – пожала плечами Бася так, словно бы в этой должностной обязанности не было ничего странного или удивительного. Ну, вешала людей девушка с неправильным именем. Чего тут такого? Надо же кому-то людей вешать!

– А за что она их вешала? И как – насмерть? Или это какой-то трюк? – не унималась я.

Бася застыла, уставилась на меня, а потом разразилась диким, я бы даже сказала, неприличным хохотом. Таким, что ей даже дали стакан с водой или… с чем-то еще. Она выпила, потом долго откашливалась, потом закурила и наконец соизволила объяснить:

– Она у нас – помощница по звуку. Вешает на героев и гостей микрофончики. Ну, мы так это и называем. Вешать людей. Так короче!

– А-а! – протянула я.

– Так что ни одного кролика не пострадало. Слушай, Гальчик, ты что же – не выпьешь?

– Ты сбрендила? Как я могу выпить? – я дико завращала глазами. – Мы же на машине. На моей, между прочим.

– Да. Это проблема, – согласилась Бася. – А проблему надо решать. Роланчик!

– Что? – моментально отреагировал на призыв тот же бородатый и практически голозадый мужик. – Ты звала меня, Басечка?

– Роланчик, а ты не отвезешь нас с Галочкой домой?

– Бася, я не хочу. Бась, я не буду, – упиралась я.

Сбывались мои самые худшие опасения. Передо мной стояла дилемма. Дома были Тимофей и Эля, которые меня явно ждали. Но между мною и ними лежали непреодолимые преграды в виде Баси, ее друзей, стола с разложенными вповалку деликатесами и бутылками хорошего красного вина. А я люблю вино. И буженину люблю. И Тимофей явно никуда не уйдет от меня, а тут столько интересного. Тут на стенах висят фотографии звезд из программ «Ледниковый период». Тут на дверях надписи «Осторожно, идет запись»! и «Всех, кто не выключит телефоны, будут штрафовать за брак по звуку!». И вообще, я никогда еще в жизни не была на телевидении.

– Галечка, ну что же вы спешите домой? Что вас там ждет? А тут я покажу вам съемочную площадку, – улыбнулся мне Басин Ролан. – И потом я обязательно отвезу вас домой. В лучшем виде. Не волнуйтесь и ни о чем не переживайте.

– Вы думаете?

– Что вам налить? – спросил он так, будто вопрос решен – что я остаюсь и пью вино. Впрочем, кого я обманываю. Я позвонила домой, спросила, как они там. Тимка сказал, что Каштан, оказывается, любит детей и позволяет в буквальном смысле на себе ездить.

– Слушай, а что, если я тут вот… выпью немного. Меня тут друзья уговаривают.

– Да пей на здоровье, – добродушно пожелал мне Тимофей.

– Правда?

– Ну, конечно. А я у тебя переночую. А то у моей-то жены муж пьет дома по-черному. Я все равно собирался ночевать в сервисе.

– Слушай, ты настоящий друг! – восхитилась я.

– Я-то да. Мы у тебя всю картошку дожарили и пельмени съели. Ты нам жратвы привези. Постой, а как ты доберешься? – забеспокоился он. – Ты же пьяная будешь.