Читаем без скачивания Неистовая Лаки - Джеки Коллинз

— Как скажешь, детка.

— Бриджит?

— Нона? Господи… Нона! Как ты? Когда вернулась? И каким образом меня нашла?

— Позвонила твоей бабушке, и после короткого допроса с пристрастием она дала мне твой адрес. Приняла все меры предосторожности. Еще бы, ведь я могла оказаться кем угодно!

Нона Вебстер, ее бывшая лучшая подруга… Они не виделись уже два года — с тех пор, как родители Ноны — Эффи и Юл, представители состоятельной американской богемы — отправили дочь в кругосветное путешествие. Девочки вместе учились в частной школе и на пару выкинули немало эскапад.

— Как здорово, что ты позвонила! — с восторгом воскликнула Бриджит. — Откуда ты?

— Откуда же еще, как не из дома, черт бы его побрал! Я ведь так и не успела обзавестись собственной конурой. Зато теперь у меня есть работа. Я — рисерчер в «Мондо».

— Ух ты, классный журнал! — восхищенно воскликнула Бриджит.

— Ага! Меня туда засунула Эффи. А ты? Чем занимаешься в Нью-Йорке? Ведь сама же говорила мне, что не можешь жить нигде, кроме Лос-Анджелеса.

— Да, так оно и было… раньше. А потом я передумала.

— То есть ты… кого-то встретила?

— Если бы… — с легкой грустью вздохнула Бриджит.

— Слушай, нужно встретиться. У меня — столько всего тебе рассказать!

— Может, пообедаем? — предложила Бриджит. Ей самой не терпелось поведать Ноне о своих мытарствах.

— Отлично! — ответила Нона. — Жду не дождусь обеда.

Они встретились в «Серендипити», жевали хот-доги в полметра длиной и наперебой делились новостями. Нона была скорее интересной, нежели хорошенькой. У нее были великолепные натуральные, а не крашеные, рыжие волосы, чуть раскосые глаза и покрытое веснушками личико. Одета она была под панка и вела себя с вызывающей прямотой. Как только девушки уселись, Нона тут же поведала подруге, что имеет трех любовников, причем все они живут в разных странах.

— Никак не могла решить, который из них мне больше подходит, вот и сбежала от всех троих, — сообщила она с озорной гримасой — — Представляешь, они все хотели меня захомутать. Женихи! Поэтому я сейчас чувствую себя чуть ли не поблядушкой!

— Ты и есть поблядушка, — с уверенностью констатировала Бриджит. — Тоже мне, новость!

— Вот уж спасибо! — воскликнула Нона.

— Ты даже в школе кокетничала больше других, — напомнила подруге Бриджит. — Я на твоем фоне выглядела просто любительницей.

— Это правда, — согласилась Нона. — Но хватит обо мне. Как дела у тебя?

— Пытаюсь стать фотомоделью, — призналась Бриджит.

— Моделью? Да иди ты!

— А что тут такого?

— Да не знаю… Просто такая дерьмовая профессия… Никаких мозгов не нужно, знай себе вертись перед фотоаппаратами.

— У меня получится, Нона. Мне только нужно начать.

— Ну и ладно, начала — так валяй дальше. Это классно. По крайней мере, выглядишь ты просто великолепно! Все те же потрясающие сиськи и, должна отметить, похудела в тех местах, где это было необходимо. — Ты тоже.

— Гм, — хмыкнула Нона, скорчив рожицу. — Тебя бы на мое место. Чего я только не перепробовала в тех странах, где была: свиные уши, змеиную желчь, бычьи яйца… Как только они могут все это жрать!

— Расскажи мне об этих трех… женихах, — изнывая от любопытства, попросила Бриджит. Нона почесала свой веснушчатый носик.

— Они все были классными. Один из них — негр. Представляю, что было бы с моими родителями! Спятили бы, наверное. А может, и нет — с ними ни в чем нельзя быть уверенной наперед. Знаешь ведь, какие они либералы. Да, кстати, сегодня вечером они устраивают одну из своих любимых вечеринок. Ты приглашена!

— Как поживает Пол? — равнодушно спросила Бриджит.

Красавец Пол Вебстер, художник, брат Ноны… В свое время Бриджит была влюблена в него долго и… безуспешно, до тех пор, пока у нее не появился другой. Только тогда Пол сделал первый шаг и поведал ей о своей любви. Слишком поздно. К тому времени она им уже переболела.

— Женился, да еще и ребенком обзавелся. Что только делается с людьми!

— Он еще пишет? — спросила Бриджит, вспомнив, каким яростным талантом обладал Пол.

— Не-а, он теперь биржевой маклер на Уолл-стрит. Сама честность. Кто бы мог подумать! Уписаться можно…

— Я совершенно не могу представить Пола отцом семейства и добропорядочным служащим. Он, должно быть, действительно изменился.

— Ага, только у меня, знаешь ли, существует большое подозрение, что под этой респектабельной кожурой он по-прежнему остается хулиганом.

— Послушай, сделай мне одолжение, — горячо заговорила Бриджит, — внуши своим родителям: я не хочу, чтобы кто-либо в Нью-Йорке знал, кто я такая. Я сейчас — Бриджит Браун. После всех прошлых скандалов так будет куда спокойнее.

— Как скажешь. — Нона взглянула на часы и передернула плечиком. — Мне пора на работу, — добавила она, хватая со стола счет. — Увидимся вечером. В девять. Надень что-нибудь умопомрачительное!

Бриджит кивнула.

— Приду.

Купер Тернер был знатоком женщин, а Лесли Кейн, вне всякого сомнения, была потрясающей особью. Неудивительно, что вся Америка очень быстро влюбилась в этот эталон американской красоты — с развевающимися рыжими волосами, чувственными пухлыми губками и пышными формами. Стоило ей появиться всего в двух кинолентах, как она тут же стала звездой. Сейчас Лесли снималась в одной картине с Купером и, хотя ему было около пятидесяти, а ей только исполнилось двадцать три, между ними закрутился бурный роман — и на экране, и в жизни. Голливуд любил, чтобы его примадонны были молоденькими, а возраст их спутников не имел значения.

Лесли спала с Купером и по сценарию, и без оного. Стоило ему только взглянуть на нее своими пронзительными голубыми глазами, и она таяла, как льдинка на солнце.

Когда Лесли было еще только четырнадцать, над ее постелью висел плакат. Купер Тернер. Герой ее мечты. В журналах для поклонников кинозвезд девочка читала все, что касалось Тернера, и, Боже, как она ненавидела всех женщин, с которыми он спал! Неужели он не понимал, что обязан дождаться ее!

Когда по ночам в спальню Лесли приходил ее отчим, наваливался на нее раздувшимся брюхом и обжигал омерзительным пивным дыханием, девочка закрывала глаза и вызывала в памяти образ Купера. Пришпиленный к стене над расшатанной постелью, он смотрел, как жирный отчим рычит и хрюкает, лежа на своей падчерице.

Как часто ей хотелось врезать ногой по его тухлым яйцам и убежать. Но она не могла этого сделать — по крайней мере, до тех пор, пока в соседней комнате лежала и умирала от рака ее больная мать. В тот же день, когда мать наконец отошла в мир иной, Лесли сбежала. В ее кармане лежала украденная у «папаши» тысяча баксов, а душу переполняли честолюбивые мечты, которые должны были служить для девочки стимулом в предстоящем путешествии. Прощай, Флорида! Привет, Лос-Анджелес! Лесли было восемнадцать, и выглядела она на зависть каждой женщине, поэтому прошло совсем немного времени, и ее заметила мадам Лоретта — женщина, умевшая с первого взгляда распознавать тех, на ком можно заработать деньги. На протяжении многих лет мадам Лоретта являлась самой известной бандершей Голливуда и поставляла смазливых девчонок сластолюбивым кинозвездам. Главными требованиями, которые она предъявляла девицам, были свежесть и неиспорченность. Чем невиннее, тем лучше. Она немедленно вытащила Лесли из дорогого магазинчика на Родео-драйв, где та работала, и поселила в роскошной квартире.