Читаем без скачивания Операция "Бидон" - Зента Эргле

6 января.

Земгалис поймал в силок зайца. Мы спасены. Вся землянка благоухает мясным бульоном. Просто невозможно наесться, такая вкусная похлебка.

7 января.

Молодцы, ребята, в ближайшем городке умыкнули врача, старичка с козлиной бородкой. Он сделал Янису укол, и теперь Янис пришел в сознание. Его необходимо, не мешкая, отправить на Большую землю.

Старый доктор для нас огромное приобретение. Сам согласился остаться у нас. Дома все равно все знают, что с ним приключилось, и если он вернется, поставят к стенке.

Гундега сияет. Ей было так тяжело это время.

8 января.

Мне вытащили пулю. Задета также кость. Доктор обещает, что через месяц снова буду воином. Сегодня первый раз попытался сесть. Гундега заставляет делать зарядку. Хочется подышать свежим воздухом. Снежный четырехугольник, который виден в открытую дверь землянки, блестит на солнце так, что глазам больно.

10 января.

Наш отряд объединился с соседним отрядом. Теперь у нас больше двухсот мужчин, сила, с которой немцам придется считаться. Пустили под откос три эшелона с гитлеровцами и боеприпасами. В нашей землянке двое раненых, которые участвовали в этой операции. Шум был страшный. Лишь только боеприпасы стали рваться, вагоны один за другим взлетели на воздух. Вокруг было светло, как днем.

14 января.

К. пропал без вести. Он был неразговорчивый, ходил какой-то подавленный, мрачный. Лишь бы только не пошел он к себе домой, да не стал предателем.

26 января.

Хотя я на костылях, все же я снова в своем отряде. Радио приносит радостные вести — наши наступают на всех фронтах. Каждый день у боевого листка толпятся мужчины, обсуждают положение, радуются, потому что каждому ясно: война идет к концу. На шапирографе пишу воззвание к местным жителям, чтобы и они знали правду, чтобы сопротивлялись оккупантам, как только могут.

10 марта.

Оттепель. Снег, как каша. Самолет не может сесть. Батареи совсем слабые. Передаем в эфир только самое необходимое и слушаем новости о положении на фронте, это самое главное.

18 июля.

Наши перешли границу Латвии!

30 июля.

Фронт приближается. Когда приложишь ухо к земле, слышны отзвуки артиллерийской стрельбы. Готовимся к эвакуации лагеря. Разведчики, подрывники и радисты пойдут на запад и будут продолжать действовать в тылу у немцев, а остальные — пожилые мужчины, женщины, дети и раненые отправятся навстречу Красной Армии. Все лишнее — личные записи, письма, газеты — положили в молочные бидоны и коробки из-под патронов и зарыли в земле, потом возьмем.

5 августа.

Встретились с первыми советскими разведчиками. Партизанский отряд «Звайгзне» задание выполнил».

На этом кончался дневник отца. Мама рассказала, как они сражались за Ригу. Вместе с первыми красноармейцами ночью на амфибии переправились через Кишозеро. Фашисты спросонок удирали в одних кальсонах. Советские разведчики схватили какого-то большого военного начальника. У него нашли тайный план уничтожения Риги. Оказалось, что эта черная нечисть заминировала все наиболее крупные строения и готовилась их взорвать. Не удалось негодяям. Стремительное наступление Советской Армии спасло наш город.

Иногда мне чертовски жаль, что я не видел всего этого своими глазами. Но, если хорошенько подумать, сейчас тоже скучать некогда. На будущее лето у нас грандиозное задание — вместе с межвидскими ребятами восстановить партизанский лагерь в том виде, в котором он был перед новогодней битвой в 1944 году. Дядя Янис Янсон вместе с мамой взялись нарисовать план лагеря. А мне особое задание — тщательно записать все воспоминания партизан. Прямо голова кругом идет, когда подумаю, как много работы, честное слово!

Смеркается. Некоторое время мы оба молчим.

— Рейнис! — послышался издалека мужской голос. — Куда же ты, проказник, опять подевался? Ральф, ищи!

— Он сказал, что пойдет сюда, на кладбище, — уже ближе ответил женский голос.

— Уж не случилось ли чего!

— Это мама и дядя Янис! — Рейнис поднялся. — Мне пора. Спокойной ночи!

Мальчик скрылся в сумерках между деревьями. Его ждали, о нем беспокоились. Это большое счастье, когда ты кому-то нужен.

Да и мне тоже пора домой. На письменном столе уже который месяц лежит кипа белой бумаги — обещанная, но ненаписанная повесть. Ну, теперь она у меня в руках, надо только, как можно быстрее, взяться за перо. Это моя работа, мое счастье.

Конец