Читаем без скачивания Стратегия. Колония - Вадим Денисов

Насколько этот каменистый склон крут? Вроде не очень. Я вгляделся. Прочесов, старых и свежих, на склонах не видно, сломанных веток в зацепах на кустах тоже. Опустил бинокль пониже — падежа камней на галечный пляж не заметил. Нормально, заберутся быстро.

— Светлана, давай к «максиму».

Доктор сразу растерялась, захлопала ресницами.

— Федор Дмитриевич, может, не в этой ситуации… — попробовала отвалить докторша.

— В этой, Света, в этой.

Обучение стрельбе из всех видов оружия проходили все члены экспедиции. Пусть теперь прочувствует ответственность. Не на полигоне, а тут, в реале. Тем более что рядом стою. Может, в следующий раз таблетки не такие горькие вручит.

Проклятье, как же мне хотелось самому взбежать по склону!

Плюнуть на командование и рвануть к объекту: все навыки, весь мой опыт просили именно этого. Естественно, я искренне считал, что лучше всех смогу разобрать эту ситуацию и первым увидеть все нужное, вовремя заметить опасности или оценить необычный след… У Феди все рецепторы на такое дело заточены!

Нельзя, бремя начальника давит на плечи, я должен видеть всю картинку, ибо в любой момент Маурер может заорать, что РЛС выпасла какое-нибудь чужое судно или чего похуже. Типа гигантского амазонского крокодила-мутанта в отмороженном состоянии.

— Юра, может, шар поднимем, а? — неуверенно спросил я.

— Да бесполезно его поднимать, командир, — ответил Вотяков, посмотрев на облака. — Ветер порывистый. Мотать устройство будет, как бумажку на автостраде.

Знал же сам, чего спрашивал… По сути, все последние часы мы уходили от непогоды. Солнце давно закрыли серые тучи, ветер постоянно усиливался. В открытом море начинался нормальный шторм. Идущие вдоль берега волны у залива сталкивались с могучим течением великой реки, два потока частично гасили друг друга — полоса пенных бурунов была посильней, чем я видел на Волге. Впрочем, тогда на море было тихо. И это были последние волны, что мы увидели: в заливе надвигающийся шторм пока не чувствовался, а берег прикрывал нас от ветра. Но чуть повыше — и уже порывы. Небольшие деревья на холмах качают кронами.

Лишь гигантский лес высоченных секвой стоит непоколебимо. Этих великанов сможет потревожить лишь Тунгусский метеорит или землетрясение, впрочем, в последнем я не уверен. Секвойи обладают способностью компенсировать сейсмоактивность, самостоятельно выравнивая наклон до строгой вертикали.

Пш-шш…

— «Cotton» вызывает «Тунгуса».

О-па! Сдернул с нагрудной клипсы рацию.

— На связи, — заторопился я.

— Парни пошли вверх… — Пш-шш… — Мы тоже, следом.

— Принял, «Cotton», прикрываем вас. — И зачем-то добавил: — Осторожней там, Кать.

Зачем… Еле сдержался. На самом-то деле мне хотелось сказать: «Береги Ленни», — инстинкт самца сработал, да должность не дала. Да… Если бы вырвалось, Zicke меня бы потом наизнанку вывернула.

«Клевер» стоял бортом к объекту на холме. Маурер постоянно подрабатывал винтами, компенсируя течение, которое здесь закручивается и тянет судно не к морю, а к берегу. Шкиперу приходилось непросто, но стоять нужно именно так, чтобы пост ДШК с Хвостовым внутри башни уверенно держал объект на директрисе.

Прошло десять минут — тишина.

Пш-шш…

— «Cotton» — «Тунгусу», доклад.

— Ребята в башне, мы внизу. Все спокойно.

А еще через шесть минут на связь вышел Лунев:

— Обследовали, командир. Все чисто, вплоть до дозиметров. Шесть деловых метров в высоту, вершина порушена, было еще метра два. Блоки на земле — то ли осыпались, то ли их выворачивали. Внутри ступени сгнили, перекрытия обвалились. Восстановить можно как пост наблюдения. Рядом озерцо. Людей не было, ни малейших следов. По типу — почти копия той, что возле Южки, но куда как целей. Сторожевая башня… Все засняли, сигналки поставим.

— Понял тебя, Костя, возвращайтесь, будем форт искать…

Пш-шш…

— А че его искать, командир, мы его отсюда видим.

— Где?!

Пш-шш…

— Километра четыре — четыре с половиной к югу, по этому берегу. Одинокая сосновая роща в долине. Вы с воды можете не заметить, деревья прячут. И никаких судов поблизости. Как и флагов.

— Принял! Давайте в лодки, и скачем. Ты ближе к берегу, Катрин сначала подойдет к «Клеверу», заберет меня с собакой, вы подождете.

Мной внезапно овладела глупая горячечность. Что-то такое… похожее на секунды перед финишем на марафоне, когда уже ясно, что в отрыве, но торопишься — а вдруг? Вдруг именно в эти минуты покажется чужой пароход и устремится к берегу, готовый с ходу высадить на пляж подвывающую от нетерпения группу с кольями, оградительными лентами, флажками и табличками с надписью: «Территория анклава…»

Вот теперь уж я в стороне не останусь. Сам поеду.

— Ули, старт, тихо идем, меня скинешь к девчатам… Парни нашли форт! — выдохнул я, влетая в рубку. — Чисто?

— Чисто, — бросил за спину шкипер, накоротко вжимая большую кнопку сирены — уже привычное предупреждение об отходе.

Береговая терраса, на которой мы лежали между высокими соснами и внимательно разглядывали каменное сооружение, — это часть равнины, большим языком вдающейся в лесные массивы по краям. Отчасти пейзаж похож на местность вокруг Заостровской, но там степь. Здесь же — какие-то пампасы, тут и там растут единичные деревья, реже их группы, невысокие, кривоватые. Наиболее подходящее сравнение — участок берега на Ганге, где мы с Джаем и гуркхами воевали за локалку.

Сосны не родные, а южные, более густые, длиннохвойные, очень красивые, с более тонкой корой. Они стояли передо мной почти точно в три ряда, словно высаженные специально, покачивали кронами. Дальше деревья образовывали «выемку» каралькой. В этой растительной выемке, закрывающей строение с трех сторон, стояла крошечная крепость. Будущий Форт-Росс, чтоб я лопнул.

Уже который по счету в русской истории, сколько их было…

Разговоры и споры о дальних странствиях, о стратегических разведывательных рейдах велись задолго до моего прибытия в анклав. И уже тогда хватало людей, которые были резко против такой стратегии. Образно их мировоззрение лучше всего описывает старая батина студенческая песенка:

Колумб Америку открыл,Страну для нас совсем чужую.Дурак! Зачем он не открылНа нашей улице пивную!

Однако на том этапе споры быстро утихали по причине прозаической: нет возможности наладить обеспечение такого отряда в полном отрыве от метрополии.

Ситуация изменилась, когда появилась «шоколадка», притащенная Федей Потаповым: споры вспыхнули с новой силой. И велись они достаточно узким кругом тех, кто обычно заседает в радиорубке донжона. Своеобразная элита Замка Россия. Глядя на этих людей, я частенько представлял себе, как через много лет жители будут уважительно говорить: «Это Лиза, внучка того самого Дугина, который закрутил первую гайку в истории страны, одного из отцов-основателей». Элита эта не так уж и мала, народу в ней достаточно. А единого мнения не бывает, всегда споры. Они особо обострились, когда решение об экспедиции было принято окончательно и бесповоротно.

Знаете, всегда есть такие люди… тысячи их, которые работают обратным домкратом. Стоит себе вновь поставленный очередной Форт-Росс на неведомой земле и письма получает. А в них сопли и стоны: «Вертайтесь назад, невыгодные! Вертайтесь, бездельники! Вы тут нужнее, в родной Пырловке, раз такие активные. Улучшайте жизнь на Родине, сами-то не могем, барин задолбал, оброк надо выплачивать… а вы в Америках!»

Как правило, дожимали.

И Форт-Росс съезжал.

С барином, правда, справиться не получалось: оброк все рос, помощи не вышло. Потом народ брал барина на вилы, но оброк все едино появлялся из каждого нового пепла, как и баре. Их тоже брали на вилы, кричали другие лозунги… — лезут. Как птица феникс. И так не один раз. Они и сейчас есть, неуправляемые и несвергаемые баре и оброк: в каждом городке свой сидит, на каждом производстве. А Форт-Россов в итоге нет, каждый раз мы теряли их безвозвратно. Подумать только, даже на Кубе был…

Рядом со мной мелко вздрагивал от боевого нетерпения Боцман. Эрдели очень храбры, могут в одиночку атаковать льва, и такое ожидание перед пустым сооружением вгоняло пса в стресс. Но он всегда выученно молчит, сейчас лишь нос чуть задрал и уже не опускает, нюхает. И не рычит тихонько в горло, что меня радует от души.

Трава тут низкая: не спрячешься, вижу всех ребят сразу. Все сталкеры спрятались за стволами — один торчит над головой, другой впереди. Слева раздался слабый шорох — Боцман тут же чуть дернул ухом, но глаз от форта не оторвал… Ясно, что мы боимся змей, как и прочих кусучих. Хоть и навтыкали личному составу самых разных прививок до болей в заднице, а страшновато — не знаем фауны! Поэтому у каждого есть пластиковые противозмеиные аптечки, заранее разработанные и укомплектованные научниками и медиками для предполагаемого региона.