Читаем без скачивания Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

Кригариец внимательно следил не только за выступлением Илиандра, но и за толпой. Это было необходимо, поскольку в ней могли обнаружиться знакомые ему, слуги гранд-канцлера. Те счастливчики, что пережили резню, сбежав из дворца до того, как нарвались на бахорские ножи. Баррелию не хотелось бы встречаться с ними, ведь курсоры, небось, уже допросили кое-кого из них. И кто-то из них явно сообщил курсорам, что в эту ночь во дворце присутствовал еще и кригариец. Пьяный кригариец, если быть точным. А поскольку труп монаха, как и труп Гилберта-младшего, тоже не нашли, это могло навести заклинателей молний на серьезные подозрения.

Опасаясь, как бы на него не указали пальцем и не заорали «Держи заговорщика!», ван Бьер начал проталкиваться к краю площади.

Пряча нарочито испачканное сажей лицо под капюшоном, он почти выбрался из толпы, когда его взор наткнулся-таки на кое-кого знакомого.

Но не на того, кого он ожидал здесь встретить.

Нет, это был не слуга из дворца градоправителя. И не служанка. В тени здания – одного из тех, что возвышались вокруг площади, – стояли два канафирца, мужчина и женщина. Мужчина выглядел старше, но его Баррелий не знал. Зато женщину, которой было лет двадцать или чуть больше, монаху уже доводилось видеть. Но не в Дорхейвене, а за его пределами. И не только видеть, но и дотянуться до нее острием меча. Тогда, когда она хотела нанизать его на свое копье.

Как там, бишь, называл ее гранд-канцлер?

Канафирская Бестия – так вроде бы.

Что ж, она и впрямь была храброй, не сказать самоуверенной особой. Полагая, что стражники не опознают ее среди сотен других канафирцев, Бестия даже не скрывала свое лицо под накидкой. Но хоть Баррелий и любил сетовать на свою дырявую память, на самом деле она его пока не подводила. И он знал, что не ошибся. К тому же было заметно, как болезненно морщится Бестия, когда шевелит правой рукой. Той, под которой кригариец оставил ей порез. Вернее, она старалась вообще не шевелить рукой, но ей не всегда это удавалось. Потому что она была канафиркой. Ну а сей горячий народ не может обойтись в разговоре без жестикуляции.

Замызганных оринландцев в толпе было во много раз больше, чем канафирцев. Поэтому заметить в ней монаха было для Бестии сложнее, чем монаху Бестию. Решив поначалу обойти ее стороной, он, однако, поразмыслил и в итоге передумал. После чего, встав поодаль так, чтобы быть для этой парочки незаметным, стал дожидаться, когда она уйдет с площади. Что должно было случиться раньше, чем главный курсор закончит выступление, ведь не зря же Бестия и ее спутник не углубились в толпу, а топтались с краю.

Так и случилось.

Не дожидаясь заключительной молитвы, канафирцы, не выходя из тени, проследовали к ближайшей уходящей с площади улочке. Помимо них туда же двинулись еще несколько человек, и на примкнувшего к ним Баррелия никто по-прежнему не обращал внимания.

А он тем временем прибавил шаг и начал постепенно настигать канафирцев. Не забывая при этом держать в поле зрения других попутчиков. Встречных же прохожих им, по счастью, не попадалось. Все, кто хотел послушать Илиандра – то есть полгорода, если не больше, – давно были на площади. А кто не хотел, но у кого были дела в центре, сидели по трактирам и дожидались, когда улягутся страсти и рассосется столпотворение…

Глава 10

Удачный случай для повторного знакомства с Бестией представилось довольно скоро.

В какой-то момент последний нежелательный свидетель, что мог бы помешать кригарийцу, свернул в проулок и скрылся с глаз, и на улочке остались лишь ван Бьер да канафирцы. Если бы сейчас Бестия обернулась, она наверняка сумела бы его опознать. Поэтому он не стал дожидаться, когда такое случится. И едва парочка поравнялась с очередной подворотней, ринулся в атаку.

Бегать стремительно и бесшумно монах умел не хуже, чем Вездесущие. И когда канафирцы, заметив позади себя движение, обернулись, было поздно.

Заехав мужчине кулаком в затылок, Баррелий оглушил его и сразу толкнул вбок. Так, чтобы он упал не на улице, а в темной подворотне. Бестия же снова показала, на что она способна. Ее друг еще не упал, а в ее руке уже блестел кинжал, выхваченный из-под одежды. Который спустя мгновение мог бы оказаться в глотке кригарийца, если бы он не знал, с кем имеет дело, и не был готов к неожиданностям.

Монах не намеревался оглушать Бестию. Вместо этого он накинул ей на шею петлю из тонкой проволоки с мелкими зубчиками и затянул удавку. Но не туго, а так, чтобы она лишь чуть-чуть сжала канафирке шею. Хитрый замок на удавке зафиксировал ее в таком положении, и ослабить ее можно было лишь открыв замок специальным ключом.

Но это была не единственная особенность удавки. Теперь от любого резкого движения жертвы – например, при попытке освободиться, – петля затягивалась еще туже. В то время как, сохраняя неподвижность, жертва имела шанс не задохнуться, ибо в спокойном положении петля не сжималась.

Ван Бьер даже не стал отбирать у Вездесущей нож. Отскочив подальше, он замер в ожидании, как она отреагирует на его коварную выходку. И вскоре с удовлетворением отметил, что Бестия приняла единственно верное решение: бросила нож, отступила к стене и, прислонившись к ней лопатками, медленно опустилась на землю. Канафирке было трудно дышать, ведь приток крови к ее голове уменьшился, и у нее попросту не осталось выбора.

– Ты знаешь, что это за штука? – спросил Баррелий на языке канаф, таща мимо Бестии ее оглушенного приятеля. Которого надо было убрать от входа в подворотню, дабы он не попался никому на глаза.

– Как не знать? Это ведь мы изобрели «змеиную уздечку», – отозвалась Вездесущая. Говорить она могла, но негромко, поскольку любое напряжение горла причиняло ей боль. – Кого из наших ты убил, чтобы раздобыть это оружие? Его же не купишь ни в воровских притонах Вахидора, ни в других грязные дырах Канафира.

– Ты сильно отстала от жизни. Хочешь верь, хочешь нет, но именно в притонах Вахидора я эту дрянь и купил, – признался Пивной Бочонок. – А в придачу к ней много других полезных игрушек, которые напридумывала твоя Плеяда… Эй, так ты узнала меня или нет?

– Той ночью – не узнала, пока ты не обнажил меч. Ну а по кровавому почерку кригарийца легко опознать и в темноте. А сейчас могу назвать и твое имя. Ты – Пивной Бочонок. Тот самый герой осады Колимара. И он же – кошмар Фенуи, в которой, говорят, ты вырезал спьяну чуть ли не половину населения.

– У всех у нас бывали в жизни свой Колимар и своя Фенуя. – Ван Бьер не стал отрекаться от собственных похождений. Даже от тех, вспоминать о которых ему не хотелось. – Но я, по крайней мере, никогда не резал на дорогах торговцев и фермеров.

– Чего тебе от меня надо? – спросила пленница.

– Поговорить, разумеется, – пожал плечами монах. – Сама посуди: потребуйся мне награда за голову Канафирской Бестии, стал бы я тратить время на болтовню с тобой?

– Ну поговорим, а дальше-то что?

– Зависит от того, будет мне от тебя польза или нет. Если будет – сниму с тебя «змеиную уздечку», и разойдемся каждый своей дорогой. А не услышу ничего интересного – отдам тебя страже и получу свои законные двадцать киферов. А что? С паршивой овцы – хоть шерсти клок, верно?

– Что, вот так все просто?

– Хм… А разве есть смысл все усложнять?

– И что ты хочешь от меня узнать?

– Зачем ты отираешься в Дорхейвене и какое имеешь отношение к убийству гранд-канцлера?

– Плеяда его не убивала! – поспешила оправдаться Вездесущая. – Зачем бы нам это понадобилось? Гранд-канцлер Гилберт и его политика нас более чем устраивали.

– Я уже догадался, что это не ваших рук дело, – признался Баррелий. – Слишком много было грязи и шума. А ваши враги обычно умирают в своих постелях от скоротечных болезней или захлебнувшись по пьяни собственной рвотой. Да и Капитул подозрительно быстро нашел заговорщиков. Причем – вот ведь совпадение! – ими оказались именно те люди, арестовав которых, Илиандр получил в свои руки всю власть над Дорхейвеном… Впрочем, я завел речь не о Плеяде, а о тебе. Ты зачем-то связалась с бандой самого известного разбойника в округе. И не отсиживалась в тени, а заработала себе славу, почти такую же громкую, как у твоего вожака. Так какую цель ты преследовала, привлекая к себе внимание местных властей?

– Кто сказал, что мне было нужно их внимание, а не чье-то еще?

– И чье же?

– В Дорхейвене что-то явно намечалось. По ту сторону границы, в Иль-Гашире собирались силы, которые Плеяда не контролировала. И добраться до них простейшим путем у нас не вышло. Но мы предполагали, что их вождю могут срочно понадобиться друзья в Дорхейвене. Такие, что в урочный день поднимут народ на восстание и подготовят почву для вторжения бахоров из Каменной Гари. Хайнц Кормилец мог бы стать идеальным возмутителем спокойствия. А если бы рядом с ним находился столь же известный в народе друг-канафирец – то есть я, – для вождя из Иль-Гашира это стало бы и вовсе удачей. И он с куда большей вероятностью вышел бы на контакт с Кормильцем и со мной.