Читаем без скачивания Узник острова Кос. Греческий дневник - Егор Шевелёв

Вот и приходит моя очередь. Перемещают меня на край скамьи. Вызывают по имени. Поднимаюсь, речь готова, держу в руках вместе с блокнотом. Традиционный судейский вопрос: как меня зовут, как в паспорте или как Интерпол обозвал, уточняем. А вот следующего вопроса я никак не ожидал: «Если вы невиновны, то почему боитесь ехать в Америку, судиться там?». Чертовски интересная постановка вопроса – а что я там забыл, когда у меня обвинений на 300 лет тюрьмы, украинское гражданство и я там ни разу не был. Затем спрашивают про никнейм Эскалибур? С задних рядов все советуют идти в несознанку и всё отрицать. Так и делаю. На этом поток вопросов неожиданно закончился. Речь осталась у меня. Вызвали к трибуне… Лесю. Хм, интересный поворот событий. Вопрос о вероисповедании, клятва на библии.

– У вас один ребёнок в семье?

– Ах, один, у-у-у.

– А какое у вас образование? У мужа, родителей, сына? Какой достаток в семье? – и резкий вопрос.

– Ваш сын принимал участие в преступной группировке из 17 человек (ну и какого ответа он ждал)? Он ходил на курсы информатики? Умеет профессионально пользоваться компьютером? (опа, а вот и подвохи. Ламеры мы, ничего естественно не умеем).

– У вас дома есть Интернет?

– Ах, есть, а зачем он вам нужен? (Мужу по работе).

– А ваш сын говорил с кем-нибудь из друзей об Интернете? (ни больше, и ни меньше, как-будто само понятие Интернет носит исключительно криминальный характер и за одно использование надо сажать). Логика железная – есть Интернет, мог все сделать (как в анекдоте: так инструмент же имеется). Но вот незадача – членского билета участника преступной группировки при обыске не обнаружилось, улик совсем нет. На этом допрос мамы заканчивается, и начинают выступать адвокаты. Не так долго, не так много, но оба. Мой последний оплот защиты. Кончилось всё быстро и неожиданно, не успел даже речь зачитать. Адвокат всё советовал рассказать им про электронную почту, Интернет на базовом уровне. Но такого рода вопросы они не задавали. От Интернета и прочих современных благ цивилизации они равно удалены, например, с пигмеями Галапагосских островов, а само понятие Интернет внушает им страх. Естественно бояться того, чего не знаешь, не понимаешь, и в силу своего возраста уже не способен понять. В воздухе витает обреченность моего дела. Интересно, а в Америке судьи тоже такие же тупицы будут или нет? Тем временем моё слушание неожиданно закончилось. Дела двух оставшихся пролетели ещё быстрее моего. Чувствовалось, что судьям поскорее хочется всех осудить и отдохнуть. Тем временем адвокат передаёт мне пару телефонных карт. Нас опять сцепляют наручниками и уводят из зала суда. Уже в коридоре, на ходу мне переводчик говорит, что результат суда будет известен через две недели. Они ждут, может Америка ещё какие документы пришлёт, что есть очень хорошо, появился шанс на успех. Родня остальных заключённых, включая мою маму, пытаются переброситься хоть несколькими фразами с нами, но менты очень быстро нас уводят, так что успеваем переброситься лишь несколькими взаимно ободряющими фразами.

Лифт, подвал, назад в клетку. Поток заключённых кажется бесконечным и непрекращающимся. Внутри нашим уже раздобыли по стакану фанты и сандвичу. Присоединяюсь к трапезе. Отпив напитка и откусив кусок, слышу, что меня опять вызывают. Толком и покушать не успел: везут опять в Курдало. Беру пакет с речью, сандвич и стакан, выхожу. Стакан у меня забирают, надевают наручники и опять отдают. Отпиваю до половины, чтоб можно было нести и не расплескать. Садимся в автобус, при входе в него снимают наручники. Продолжаю кушать там и понимаю, как же мне хочется есть и пить! Интересно, наши там набрали на всех еды или нет, осталось или нет, и что вообще там есть покушать? Выпиваю фанту, бутерброд доедаю в сухомятку. Соседи по клетке уже в курсе кто я, за что сижу, и чем закончился суд. Никто из них английским не владеет, тем не менее, стараются меня подбодрить.

Дорога назад занимает больше времени, тянемся в дневных пробках, то и дело останавливаемся на светофорах. Душно, тесно, воняет сигаретным дымом, дышу поверхностно, очень хочется поскорее доехать. В крохотном окне ничего не видно, ноги деть некуда, на стуле (железная скамейка) сидеть неудобно, да и в соседа справа упираюсь, взгляд направить некуда, с закрытыми глазами ещё хуже. К тому времени, как добрались назад, моим желанием было поскорее раздеться и прилечь. Спина мокрая от пота, жаждет покоя и сухой одежды и душа. Приезжаем, выходим. Блин, опять шмон проходить придётся, да и очередь в кабинки для досмотра огромная – целый автобус. Прохожу внутрь камеры ожидания, присаживаюсь на скамейку и жду. В кабинки приходят ещё несколько Ментов, так что теперь все они работают, и очередь начала двигаться быстрее. Вскоре настаёт и мой черёд. Мой солидный вид и солидные обвинения (не связанные с наркотиками) внушают доверие проверяющему и меня оглядывают бегло. Возникла заминка: оказывается при себе можно иметь только 4 телефонные карты, включая две новые их у меня – пять. Охранник хочет одну отобрать, пытаюсь ему втолковать, что две только новые, остальные б/у с маленьким балансом и вообще мне надо много звонить, звонки стоят дорого и т. п. В конце концов, он идёт советуется с другим ментом и меня пропускают. В следующий раз оставлю карты в хате. Прохожу длинными бесконечными коридорами, много поворотов, развилок, дверей. Точно не уверен, туда ли я иду, тем не менее, полагаюсь на интуицию и дохожу куда надо. Называю свою фамилию дежурному, он сверяется со списками и впускает меня. Вхожу в свою хату, все дружно встречают вопросом: «Ну, как?» и предлагают перекусить с дороги. Быстренько переодеваюсь и иду к телефону. Звонок туда, сюда. Второго октября будет решение суда или дополнительный суд. Блин, ещё две недели ждать в этом скверном месте! Быстренько рисую календарь, чтоб зачеркивать дни. Все дружно говорят, чтоб я не волновался из-за суда и готовился к поездке домой. Перекусываю красной замазкой с хлебом и маслинами. Хлеб дубовый, ломается с трудом, ложусь на кровать – усталость бешеная. Голова думает беспрерывно, уснуть не удаётся. Иду, звоню адвокату, выслушиваю возможные варианты событий. Уверенности ни в чём нет, догадок миллионы. Осталось 4 карточки, впоследствии надо будет докупить ещё. Намечаю карту с минимальным балансом, чтоб практически не держать у себя в кармане «полумёртвые души».

Угощают холодным кофе, выходим посидеть во двор: «На одну туфлю садишься, на другую ноги ложишь» – поучает правилам местных посиделок грузин Сосо. Рядом с ним армянин Артём, оба перевозчики – автобусом возили через границу нелегалов. Долго возили, жили, не тужили, пока однажды пограничник не учуял запах пота от нелегалов, сидящих в тайнике. С тех пор сидят они в Греции, а в Курдало ожидают суда. Суд на пересуд, чтоб оспорить или просто уменьшить полученный срок. Сидят уже три года, и у них есть все шансы выйти после этого суда, так что настроение у обоих прекрасное. Говорят, что я похож на хакера: пальцы как раз предназначены для клавиатуры. Желают мне поскорее освободиться и уехать тратить миллионы в Грузию. Вечереет, закрывают стадион. Идя к выходу (по пути) Сосо хочет забрать свой стакан с кофе, возле него уже пристроился какой-то альбанос и наблюдает за уходящими. Если бы все ушли, то он бы забрал ничейный стакан себе, замечает нас, наш взгляд на стакан: «Халявы не светит», думает он и удаляется с видом полной непричастности к стакану. Нам от этой сцены становится смешно. Артём, глядя на это, рассказывает нам, как у него здесь украли две пары трусов. Утром повесил на окно сушиться, к вечеру их спёрли. Ну и местечко. Вот почему все держаться кучками, особенно русские. Практически все хаты русскоязычные, «крыс» нет, воровства нет. Все знают, что здесь живут русские и бояться воровать. «Один за всех и все за одного» – такой здесь девиз и образ жизни. Никто не смеет поднять руки на русского – здачи давать будет не только он, а и все. Плюс у русских здесь всегда есть холодное оружие, так что чувствуешь себя фривольно и привилегированно. Вечером макароны с сыром и опять таки паршивый хлеб, кушаю и залажу на кровать с книгой, осталось две книги, заканчиваются очень быстро. Что делать здесь дальше – не знаю. В 9:00 закрывают хату, читаю ещё час-полтора и спать.

Четверг 18 сентября 2008.

Проснулся поздно: было время идти за обедом. Настроение немного получше. На обед мелкая жареная рыба, салат и половинка лимона. Надо кушать и набирать вес и силы к следующему суду. Прибывают новые люди: ещё 2 наших и столько же «гичиков». Перекусил, залез на шконку, и решил утеплиться: носки и джинсы. Жары нет, она прошла абсолютно незаметно. Почитал, поспал, написал страницу воспоминаний вчерашнего дня. Опять гулял на улице достаточно долго, пока не начал замерзать. Завтра с такой погодой буду в кроссовках ходить, скорее всего. В голове крутятся десятки вариантов развития событий 2-го октября, но вряд ли я способен точно и уверенно смоделировать и спрогнозировать, что там будет. Поэтому готовлю себя, как могу: гуляю, дышу свежим воздухом, начали замерзать ноги в шлёпанцах. Да и сами шлёпанцы подкачали – у правого начала отклеиваться подошва. Недолго им осталось, а с виду такие красивые были. Три недели служили верой и правдой, старые растянутые и рваные я выбросил. Позвонил Лесе и Насте, потратил на разговор примерно пол-карточки. Дома холодно, дожди и я всё равно туда очень хочу. Заказал на завтра маме простынь укрываться, наволочку и пакет. Старый пакет, который я взял из Киева для упаковки белья, который оказался у меня с 25 февраля, когда мне завернули в него подарок на день рождения – долгая история была у этого пакета. И вот он окончательно прохудился и порвался со всех сторон. После прогулки решил нарисовать календарь, чтоб зачёркивать уходящие дни. Ровно две недели осталось. Опять считаю время до часа икс, столь привычно. Закрадывается мысль, а где ж я буду встречать Новый год.