Читаем без скачивания Числа. Хаос - Рейчел Уорд

Я не сразу могу говорить, надо отдышаться хотя бы минуту, но мне приходит в голову, что, может быть, именно через эту минуту и явится полиция. Поэтому я заталкиваю бабулю в дом и закрываю дверь.

— Ладно-ладно, нечего тут толкаться. Опять в драку полез, да? — спрашивает бабуля. — Говорила я тебе…

Отдышаться мне не удалось, но больше тянуть нельзя.

— Мне надо кое-что спрятать, — пыхчу я.

— Что?

Вытаскиваю книжку из кармана.

— А-а, твою книжку.

— Ты про нее знаешь?!

— Я, конечно, старая и туповатая, но не слепая! Давай ее сюда.

Я не решаюсь.

— Адам, мне можно доверять. Я на твоей стороне. Да, ты так не считаешь, но я на твоей стороне.

Раздается стук в дверь и крик:

— Откройте! Полиция!

Бабуля жестом велит мне помалкивать.

— Адам, мне можно верить.

Вручаю ей книжку. Она поворачивается ко мне спиной и засовывает ее к себе в лифчик.

— Там никто уже лет тридцать не бывал. Надежнее, чем в сейфе.

Потом она как ни в чем ни бывало подходит к двери.

— Миссис Доусон?

— Да.

— Мы ищем Адама Доусона. Он здесь?

— Да, он здесь.

— Мы должны задержать его.

— Хорошо. Он пойдет с вами. Я тоже. Не хочу упускать его из виду.

Мы проводим в участке пять часов. Масса вопросов — обо мне, Джуниоре, книжке. Я молчу. Ни слова. И ни на кого не смотрю. В полиции хотят, чтобы я в чем-то признался, извинился, но признаваться мне не в чем, и подлизываться я не желаю. И все это время бабуля держится просто отпадно.

— Ему всего шестнадцать, — нудит она. — Шестнадцать. Ну, не поладил с мальчиками в школе, подумаешь. Наверняка с вами такое тоже бывало, хотя бы разок-другой.

Сначала они хотят обвинить меня в нападении, но в результате бабуля подписывает соглашение привести меня в полицию через неделю. Мол, за это время я одумаюсь, может, решу что-нибудь рассказать. Бабуля ставит закорючку на всех бумагах, и мы едем домой.

Дома мы оказываемся только после десяти, и на коврике у входной двери лежат два конверта — один адресован мне, другой бабуле. Бабулин — из школы. Меня исключили на шесть недель. После этого мне предстоит собеседование с директором — он решит, пускать меня обратно или нет. А пошли они! Отвязались — и это главное.

Свое письмо я вскрываю у себя в комнате. Почерк я не узнал, и на секунду мне приходит в голову, будто письмо от Сары. Разворачиваю не дыша.

Только бы оно было от нее. Только бы у нее все было хорошо.

Письмо не подписано, но мне и так все ясно.

Я знаю что у тебя в книжке ты больной у тебя там я записан и дата поставлена только ты за меня не бойся за себя бойся козел это ты 6122026 тогда и увидимся.

На меня снова накатывает — запах пота, жгучая боль, глаза заволакивает красным, во рту вкус крови. Чья это кровь — моя? Или нет?!

Сара

Раздеваюсь и гляжу на свое отражение в зеркале. Спереди я, по-прежнему я — ну почти. Живот весь выпирает вперед, так что контуры остались прежними. Только грудь разбухла и словно бы растеклась в стороны. И ноги тоже стали толще.

Поворачиваюсь боком. Пузо у меня огромное. Пока я жила дома, оно выпирало еле-еле, можно было замаскировать одеждой, но с тех пор, как я тут, растет прямо на глазах. Кожа натянута туго-туго, даже не верится, что живот станет еще больше.

Винни принес мне книгу. В ней полно картинок — как ребенок из нескольких клеточек превращается сначала в такого головастика, а потом уже понемногу становится похож на человека, только крохотулечного. Я прочитала ее от корки до корки. А раздел про роды — два раза. До сих пор я как-то не задумывалась, как ребенок вылезет наружу. В больницу мне нельзя: там потребуют удостоверение личности, потом сообщат родственникам, и я попалась. К тому же я не хочу, чтобы мою дочку чипировали. Сейчас всем так делают — вводят микрочип вскоре после рождения. Раньше чипировали только собак, вот и нашу тоже, а теперь людей. Фу, гадость какая.

Придется рожать тут, самой. Я гляжу на живот. Малышка шевелится, видно, как под поверхностью проходит то ли локоть, то ли коленка. Скоро она будет здесь. А вот как это получится, вообще непонятно. Это же как кораблик из бутылки вынуть. Невозможно.

У меня мурашки по всему телу. Холодно голышом, но одеваться мне еще рано.

Вот она я, вот в каком я виде. Как так вышло? Конечно, я знаю как. Я ему никогда не сопротивлялась, а должна была. Надо было пинать его, бить его, кусать его. А я ни разу даже «нет» не сказала. Он мужчина крупный — я могла бы оправдаться, что боялась, и я действительно боялась его ночью в темноте — он был как будто переключенный, будто и не человек вовсе, вообще не похож на папу, но я не поднимала крик не из-за страха. А из-за любви. Он был мой папа, и я его любила. А он любил меня.

Только вот на такую любовь я не напрашивалась.

И вот она я. Беременная. Одинокая. Это все из-за него. Он больной, он извращенец, и я его ненавижу. Все должны знать, какой он. Надо его судить, обличить, сгноить в тюрьме. И все же… и все же… я знаю, что никогда так с ним не поступлю: ведь он по-прежнему мой папа.

Может быть, я такая же больная, как и он.

Снова смотрю на свое отражение. Тело стало другим, но лицо в зеркале — то же самое, которое видел он, когда бывал со мной. Волосы — те самые, которые он гладил. Вдруг я понимаю, что больше не хочу быть этой девушкой. Не хочу выглядеть, как она.

Меня бьет дрожь, и я подбираю одежду с пола. Одевшись, я иду в ванную, нахожу ножницы и кромсаю волосы. Они падают в раковину, на пол, сыплются вокруг меня. Пускаю воду и смываю полосы в слив в раковине, потом затыкаю его и набрасываю на плечи полотенце. Наполнив раковину, я наклоняюсь и мочу голову. Потом втираю шампунь в остатки волос, беру одноразовую бритву и выбриваю себе голову. Оставляю только полоску посередине — ирокез. Завтра попрошу Пинии раздобыть какую-нибудь краску — зеленую, розовую, черную, мне все равно. Главное — чтобы цвет был не мой.

После этого я уже не увижу в зеркале прежнюю Сару. Сама себя удивлю, сама себя заставлю оглянуться.

Завтра я стану другим человеком.

Адам

Как только некоторым удается спать по ночам? Как они это делают — закрывают глаза, расслабляются, дремлют? Когда я закрываю глаза, то вижу только числа, смерть, хаос. Вижу, как кругом рушатся дома, чувствую, как в легкие пробивается вода, вижу пламя кругом. Слышу крики, слышу, как зовут на помощь. Вижу, как вспыхивает клинок, чувствую, как он вонзается между ребер, понимаю — вот он, конец.