Читаем без скачивания Миры Клиффорда Саймака. Книга 18 - Клиффорд Саймак

Гэри обернулся и уставился на картину, висевшую напротив стола. Без сомнения, масло, и написана очень искусно. Какой-то фантастический пейзаж — массивные горы, а на их фоне странные перекрученные деревья, трава по пояс, отблески далекого водопада… Такое полотно сделало бы честь любому музею.

— Вы хотите сказать, что это первые написанные вами картины? — спросил Гэри.

— Мы не имели представления о живописи как таковой, — подтвердил Инженер.

Они не имели представления о живописи. Никому из Инженеров раньше не приходило в голову запечатлеть пейзаж на холсте. Никто из них ни разу даже кисти в руках не держал! Однако вот висит картина, совершенная по цвету и композиции, гармоничная и радующая глаз…

— У вас, ребята, как я погляжу, любое дело спорится, — заметил Томми.

— Это оказалось так просто, — сказал Инженер. — Мне теперь стыдно, что мы не додумались до этого сами.

— Вы сообщили нам на Плутон, что Вселенной грозит опасность, — прогудел Кингсли, — но не объяснили какая. Мы хотели бы знать.

— Я затем и пришел, чтобы объяснить, — ответил Инженер.

И ни малейшего изменения в интонации мыслей… Ни намека на эмоции. Лицо бесстрастно, как и прежде.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — сказал Кингсли.

— Мы в этом не сомневались, — отозвался Инженер. — Мы рады вас видеть. И очень признательны за вашу готовность помочь. Мы верим, что вам это под силу.

— Но в чем же заключается опасность? — нетерпеливо спросила Кэролайн.

— Я начну с информации, которая кажется нам элементарной, — сказал Инженер, — хотя для вас она, наверное, будет внове. Вы не могли узнать об этом, находясь так далеко от края Вселенной. Мы — другое дело, мы прожили здесь много лет и давно уже открыли эту истину. А именно: наша Вселенная всего лишь одна из многих. Одна из многих триллионов вселенных. По нашим данным, их примерно столько же, сколько галактик в нашей Вселенной.

Земляне ошарашенно уставились на него. Гэри мельком взглянул на Кингсли — ученый, похоже, онемел. Он беззвучно разевал рот, стараясь выдавить из себя хотя бы слово.

— Но во Вселенной около пятидесяти миллиардов галактик, — проговорил он наконец. — По крайней мере, так считают наши астрономы.

— Вынужден с вами не согласиться, — заявил Инженер. — На самом деле их во много раз больше.

— Во много раз! — потеряв свою обычную громогласность, прошептал ученый.

— Вселенные четырехмерны, — продолжал Инженер, — и они существуют внутри пятимерного межпространства — то есть, как мы предполагаем, внутри еще большей сверхвселенной, в которой занимают примерно то же место, что галактики во вселенной.

— Вселенная внутри вселенной, — кивнул Гэри. — Тогда, получается, сверхвселенная может быть частью еще большей сверхсверхвселенной?

— Вполне возможно, — заявил Инженер. — У нас была такая теория. Но доказать ее мы не в силах. Наши познания слишком ограниченны.

В комнате воцарилась тишина — тишина, наполненная благоговейным трепетом. Так запросто говорить о вселенных и сверхвселенных! Единым махом сокрушить всю привычную систему представлений! Низвести вселенную до уровня пылинки!

— Вселенные, как и галактики, находятся очень далеко друг от друга, — снова заговорил Инженер. — Так далеко, что шансов встретиться у двух вселенных гораздо меньше, чем у звезд в галактиках или у галактик во вселенной. Но теоретически такая встреча все же возможна.

Он помолчал, сделав эффектную паузу в мыслях.

— И этот шанс, один из вечности, выпал как раз сейчас, — сказал он. — Мы вот-вот столкнемся с другой вселенной.

Земляне замерли, оцепенев от неожиданности.

— Как две звезды, — пробормотал в конце концов Кингсли. — Так в свое время сформировалась наша Солнечная система.

— Все верно, — согласился Инженер. — Как звезда, столкнувшаяся когда-то с вашим Солнцем.

Кингсли резко вскинул голову:

— Вы и об этом знаете?

— Да, знаем. Это случилось давно. Много миллионов лет назад.

— Но откуда вы узнали о грядущем столкновении? — спросил Томми. — Как вы могли узнать?

— Нам сообщили обитатели той вселенной, — ответил Инженер. — Существа, чьи познания значительно превосходят наши. Мы общаемся с ними уже много лет.

— Значит, про столкновение вам известно давно? — сказал Кингсли.

— Давно, — подтвердил Инженер. — И оба наши народа изо всех сил старались его предотвратить. Но все наши усилия ни к чему не привели. Тогда мы решили собрать, каждый в своей вселенной, все лучшие умы, какие сможем отыскать. В надежде, что им удастся найти выход, который нам найти не удалось.

— Но мы отнюдь не лучшие умы во Вселенной! — сказал Гэри. — Уровень нашего умственного развития, увы, сравнительно низок. Мы всего лишь начинающие. Нам и за несколько веков не узнать всего, что знаете вы.

— Может, и так, — согласился Инженер, — но у вас есть другие достоинства. По крайней мере мы надеемся, что есть. Быть может, вы гораздо отважнее нас. Или у вас лучше развито воображение. У каждого разумного вида есть свои преимущества. У нас, например, не существует искусства — идея живописи, как вы знаете, была нам чужда. Наши разумы различны. Но для всех нас очень важно не допустить столкновения вселенных.

— А что будет, если они все-таки столкнутся? — спросил Кингсли.

— Законы пятимерного межпространства не похожи на законы четырехмерного пространства, — сказал Инженер. — Одни и те же условия приводят к разным результатам. В сущности, вселенные даже не столкнутся — они погибнут еще до столкновения.

— Погибнут до столкновения? — переспросил Кингсли.

— Да, — подтвердил Инженер. — Их сотрет в порошок, едва они подойдут друг к другу достаточно близко, чтобы вызвать трение — или силу трения — в пятимерном межпространстве. В условиях межпространства трение породит новую энергию… энергию, не существовавшую прежде. Каждая из вселенных поглотит долю этой энергии, впитает ее. Энергия польется в наши вселенные нарастающими потоками. Неуправляемая, неудержимая энергия. Она увеличит масс-энергию в каждой вселенной, то есть практически увеличит их массу…

Кингсли вскочил со стула и опрокинул чашку кофе. По скатерти расползлось пятно.

— Увеличит массу!.. — воскликнул он. — Но… Он снова сел и весь обмяк, словно побитый.

— Конечно, это нас уничтожит, — пробормотал он. — Существование массы — единственная причина искривления пространства. В пустой вселенной пространство не имело бы кривизны. В абсолютной пустоте не было бы и того, что мы называем пространством. Лишенное массы пространство лишилось бы и кривизны, оно стало бы прямой линией, несуществующей абстракцией. А чем больше масса, тем круче пространственная кривизна. То есть чем больше масса, тем меньше места остается для пространства.