Читаем без скачивания Пусть правит любовь. Автобиография - Ленни Кравиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама не проявляла никакого интереса к социальному восхождению среди голливудской элиты. Вместо этого она добровольно помогала обездоленным детям в организации под названием ICAN – «Международном совете по проблемам жестокого обращения и беспризорности». Не забывала она и о театре и выступала в Inner City Cultural Center в Леймерт-парке. Когда дело доходило до того, чтобы отдавать долг обществу, а также, когда оно касалось практичности, она была дочерью, достойной своего отца. Дедушка Альберт учил ее, что у людей среднего достатка, имеющих стабильный доход, должны быть свои дома. У Кравицев никогда не было собственного дома – его нет и до сих пор.
Двигаемся еще дальше вверх
Переезд из квартиры в Санта-Монике в дом типа ранчо в Болдуин-Хиллз был большим событием. Наше новое жилье представляло собой архитектурную жемчужину середины века, одноэтажный дом из стекла и дерева, который напоминал о Фрэнке Синатре в Палм-Спрингс. Этот дом раньше принадлежал доктору и фигурировал в «Архитектурном дайджесте». Это был совсем не особняк – три спальни, гостиная/столовая/кабинет, – но для меня, ребенка, выросшего в крошечной квартирке, он казался огромным. На заднем дворе были бассейн, теплица и деревья, на которых росли авокадо, лимоны и апельсины. Вид был просто сумасшедший. Дом стоял на вершине одного из самых высоких холмов Лос-Анджелеса, с которого можно было увидеть Колизей, Голливудские холмы и гряду заснеженных гор вдалеке. Весь город лежал у моих ног.
Наш новый дом находился по адресу Кловердейл-Авеню, 4061. Некоторые называли этот район «золотым гетто». Формально это был Болдуин-Виста, который считался частью более обширной территории под названием Болдуин-Хиллз. Когда мы переехали туда в 1976 году, первые белые домовладельцы активно переезжали в другие места, продавая свои дома черным представителям верхних слоев среднего класса. Нашими соседями были такие звезды, как Рэй Чарльз и блюзмен Лоуэлл Фулсон. Наш дом стоил 300 тысяч долларов. В белой части города его продали бы за миллион.
Болдуин-Виста примостился на самой высокой точке. Чуть дальше располагался другой черный район для рабочего класса – Южный Централ, главной улицей которого был бульвар Креншо. Мы находились примерно в десяти километрах к западу от центра города и примерно в шестнадцати к востоку от Тихого океана – все было под рукой.
Папе нравился этот район. Им с мамой «Кловердейл» казался идеальным домом для вечеринок. На Восемьдесят второй улице они проводили уютные встречи и не обделяли вниманием ни одного своего гостя. А вот в Кловердейле все было похоже на сцены из кинофильма. Поздно ночью, когда город загорался тысячами огней, мои родители с гордостью принимали гостей в новом доме. Тетя Дайан, сидя в гостиной, смеялась над шутками Флипа Уилсона. У бассейна крестная мать Сайсели болтала с Робертом Гийомом.
Свой дар общения я унаследовал от родителей. Гостеприимность была их образом жизни, а потом стала и моим. Это произошло неосознанно – просто, само собой. Проявлять любопытство к жизни людей, заставлять их чувствовать себя желанными, любимыми – таков был мамин путь. А во время вечеринок папу с уверенностью можно было назвать самым очаровательным мужчиной из всех присутствующих.
Я был очень общительным подростком, но не без своих проблем. Я был беспокойным и легковозбудимым. Я сопротивлялся насаждению какой-либо дисциплины, кроме тех домашних обязанностей, которые устанавливала мама. Я не смел идти против ее воли. Она напоминала мне, что у меня теперь есть собственная ванная комната, а это значит, что я сам должен чистить унитаз. Еще в мои обязанности входило мыть кухонную раковину, выносить мусор и стирать свои вещи. Если подумать, мне приходилось убирать весь дом. Ковры нужно было пропылесосить. Мне приходилось мыть машины родителей, прежде чем куда-то пойти в выходные. Если друзья уже ждали меня снаружи, я приглашал их помочь, но никуда не уходил, пока не закончу свои дела.
Однажды мама с папой вернулись с вечеринки в три часа ночи. Я уже крепко спал, но маму это не остановило, она начала трясти меня. Я проснулся, совершенно не понимая, где нахожусь. Мама была в ярости, потому что я не сделал того, о чем она просила. Я сказал, что все сделал. Прибрался на кухне. Вымыл посуду, вытер ее насухо и убрал. Она вытащила меня из постели, провела по коридору на кухню и встала перед раковиной и шкафчиками. В раковине ничего не было! Очевидно, что я выполнил свою работу. И тут мама указала на шкаф, дверца которого была чуть приоткрыта. «Закрой шкаф», – сказала она. Я прижал дверцу, и тогда она сказала: «Теперь все сделано».
В тот момент я подумал, что мама сошла с ума. Она разбудила меня посреди ночи, потому что дверца шкафа была приоткрыта всего на сантиметр. Но именно такой дотошной была моя мать, когда дело доходило до выполнения ее заданий. Позже, глубоко погрузившись в музыкальные проекты, я постоянно возвращался к этому случаю и слышал ее слова: «Если за что-то берешься, то доводи дело до конца».
У меня не было проблем с маминой версией дисциплины. Возможно, все потому, что ее суровость смягчала любовь, в то время как папина была пронизана гневом, не говоря уже о контроле. Папа, казалось, был одержим желанием меня контролировать. В то же время у меня было полно свободы. Это потому, что родители постоянно были на работе. В течение дня я был главным у нас дома. Друзья приходили поплавать в бассейне. Джем-сейшны проходили в гостиной и во внутреннем дворике. Я не переставал играть, не переставал отрабатывать свои навыки на гитаре, бас-гитаре, барабанах и клавишных. Еще я никогда не прекращал заниматься музыкой со своими приятелями в Креншо, в районе, который прозвали «джунглями», где основное внимание уделялось фанку.
Положительная сторона Кловердейла, его прекрасное расположение высоко над городом, одновременно была и его недостатком. Я все еще учился в средней школе Джона Адамса, и дорога от Санта-Моники до Болдуин-Висты занимала несколько часов. Я ехал на автобусе по бульвару Пико через половину города до перекрестка с Ла-Брея-авеню, где пересаживался на идущий на юг 212-й автобус. Лос-анджелесские автобусы были совсем не похожи на нью-йоркские. Они ходили не так часто.
Я долго стоял на одном месте. Потом расхаживал туда-сюда. Воздух был густым от смога. Движение было очень оживленным. Я чувствовал запах еды из Lucy’s Drive In, буррито и бургеров. Я хотел есть, но
