Читаем без скачивания Телохранитель поневоле (СИ) - Серебрянская Виктория

– Ну все равно, – встряхнула головой деваха, будто отгоняя от себя дурные мысли, – вы вполне можете поселиться здесь. Найти вас здесь никто не сможет. Вот только… Выходить нежелательно. И я, пожалуй, попрошу сменщика меня заменить, – как бы проговаривая мысли вслух, закончила девица.

– Это разумно, – кивнул в ответ Диллон. – И если вы так уверены в системе безопасности, то мы остаемся. Для нас это наилучший вариант. – И, чуть помолчав, изменившимся голосом поинтересовался: – Заживляющий гель и обезболивающее есть?

– Есть, – девица вскочила и засуетилась.

Вскоре у меня в руках был небольшой сверток, сквозь полупрозрачную обертку которого проступали знакомые очертания тюбика с заживляющим гелем. Там было что-то еще, в этом свертке. Но разбираться было некогда. Деваха, поставив на стойку табличку с надписью «Вернусь через пять минут», схватила в кулак связку каких-то непонятных брелоков и торопливо повела нас вглубь полутемного холла. Света от грязных окон не хватало, чтобы вошедшие с улицы могли все сразу рассмотреть. Только пройдя метров пять за девицей и ссутулившимся Диллоном, который, услышав, что мы уже почти в безопасности, слабел на глазах, я увидела несколько лифтов допотопной конструкции и закрытые двери. Судя по отсутствию индикации, лифты не работали. Но деваха уверенно подошла к тому, что находился в углу, и… с усилием прижав ладонью, сдвинула в сторону пластину с кнопкой вызова!

Диллон хмыкнул. Видимо, он, как и я, внимательно следил за действиями администратора. А деваха, выбрав один из связки брелоков, ловким жестом превратила его в ключ и вставила в открывшееся после сдвигания пластины отверстие. Поворот, и едва слышный низкий гул сообщил нам, что лифт, казавшийся мертвым, ожил. А потом и гостеприимно распахнул для нас двери кабины.

Внутри лифт тоже был пошарпанным. Но не так сильно, как остальное здание внутри и снаружи. Пластиковые панели, имитирующие дерево, потускнели и местами были оцарапаны, металлические поручни, вероятно когда-то блестевшие, стали мутными и утратили зеркальность, кнопки на панели управления стерлись. Но других следов запустения не было.

Я не поняла на сколько этажей, но лифт опустился вниз. Освещение кабины мне показалось тускловатым, но как только двери кабины открылись, когда лифт доставил нас на место, я поняла, что это было еще ярко. В открывшемся глазам коридоре горела одна-единственная лампочка.

– Осторожнее, – предупредила девица, первой выходя из лифта, – смотрите под ноги. В целях конспирации здесь никто ничего не убирал после взрыва. Так что легко споткнуться и упасть.

Под ногами и вправду валялось много мелких и крупных обломков пластика, какие-то камни и прочий мусор. Иногда, когда при ходьбе кто-то из нас его задевал, под сводами темного коридора оживало гулкое возмущенное эхо.

Я насчитала два десятка шагов до того момента, как мы остановились возле очередной стены. Лампочка осталась за спиной. Скудного света от нее не хватало, чтобы хорошенько все рассмотреть. Но как деваха на ощупь что-то искала на покореженной стене я видела. И как превращала очередной брелок в ключ тоже. Спустя пару секунд стена, у которой возилась администратор, бесшумно повернулась вокруг своей оси, открывая моему изумленному взору коротенький, хорошо освещенный коридор с двумя дверями. Деваха с облегчением вздохнула:

– Ну вот. Оба номера сейчас свободны, выбирайте любой. Внутри каждого есть четыре койки, они все ваши, санузел с волновой сантехникой и водопровод. В шкафчике найдете сухпаек на четыре дня. Обычно этого достаточно. На самый крайний случай есть телефонная связь. Хакер Бруно реанимировал старую телефонную линию, ее никто не в состоянии отследить. Просто потому, что не знают о ее существовании, – хихикнула девица. В случае необходимости скажете диспетчеру, что вам нужно. Но на быструю реакцию не рассчитывайте, особенно если действительно начнутся облавы. Ну все, я пошла, а вы отдыхайте. Кроме меня и Бруно сюда не спустится никто.

Диллон молча шагнул вперед и открыл ту дверь, которая была к нему ближе. Оглянулся на девицу:

– Спасибо. – А потом скомандовал мне: – Давай, малец, не стой на пороге.

Заставить себя поднять ногу и сделать хотя бы шаг в сторону этого странного и подозрительного логова было сложно. Но я все-таки смогла сделать шаг. А потом и второй. Как только я перешагнула порог, дверь за моей спиной захлопнулась. Будто крышка гроба. А у меня что-то дрогнуло внутри и связалось в холодный, скользкий и липкий узел. Мамочки, как же мне страшно…

Стоять в коридоре, когда дверь, отрезающая тебя от свободы, уже захлопнулась, просто глупо. Но я все равно немного потопталась в коридоре, собираясь с духом, чтобы зайти в «номер». Было страшно. От неизвестности и неопределенности кружилась голова. А может, просто от голода. Теперь, когда напряжение этого сумасшедшего, совершенно безумного дня начало потихоньку спадать, я ощутила, что во рту у меня пересохло до такой степени, что язык ощущался чужеродным куском камня, а слизистые пересохли до состояния растрескавшейся пустыни. Живот прилип к позвоночнику и словно умирающий едва слышно давал мне понять, что организм неплохо было бы и подкормить. Если не хочу свалиться в обморок. Ноги гудели от усталости, спина и ребра ныли, даже когда во время дыхания слабо поднималась грудная клетка – наверняка ушиб и куча синяков. А еще я ощущала себя так, будто меня вываляли в пыли всей Кахелии. Мне срочно требовался душ, вода, еда и отдых. Думать над тем, куда я с размаху влипла, буду потом. Все равно, если я все правильно поняла, в ближайшие сутки или больше мне из этой норы не выбраться. При мысли о том, что подумает вернувшийся домой отец, сердце в груди предательски дрогнуло. Папочка… Кажется, ты во всем был прав…

– Милена… – вдруг послышался какой-то бесцветный и скрипучий голос Диллона из комнаты. Я даже не сразу его узнала. – Ты где застряла? Иди сюда, мне нужна помощь!

Встрепенувшись, я поспешила на зов, вовремя вспомнив, что Диллон в последнее время был какой-то не такой. Да и аптечку с заживляющим гелем никто ради забавы просить не станет. А значит… Я отмахнулась от дурных мыслей, как от мух, и поспешила на зов.

Комната без окон, похожая на коробку из полипласта практичного серого цвета, была хорошо освещена скрытыми в потолке светильниками. Обещанные девицей-администратором кровати оказались двухъярусными и стояли у боковых стен. Прямо напротив входа находился стол и четыре задвинутых под него разномастных табурета. Все это я вобрала в себя одним быстрым взглядом. Потому что стоило глазам наткнуться на стоящего у левой кровати Диллона, как я забыла обо всем.

Парень уже стянул с себя толстовку и свой тонкий свитер. Взъерошенные, пропыленные волосы, выбившиеся из-под прихвата резинки, проволочками торчали в разные стороны, падали на глаза, мешая Диллону смотреть на меня:

– Мне снова потребовались услуги персональной сиделки, – криво усмехнулся он. Вот только улыбка не коснулась глаз. – Надо промыть и обработать гелем, самому неудобно. Справишься?

Я чуть не ляпнула, где он успел обзавестись новыми царапинами и с кем. Но опустив глаза, с силой прикусила язык. Мои корявые шуточки здесь явно были неуместны: на левом боку парня, практически касаясь пояса брюк и сильно заходя на поясницу, длинной и почти ровной полосой красовался жуткий ожог.

При виде этой картины у меня аж ноги подкосились. Ощутив мгновенный прилив дурноты, я на подгибающихся ногах кое-как добралась до кровати и, без сил, свалилась на нее рядом с Диллоном, не отрывая взгляда от побагровевшей, местами аж до черноты, и сочащейся прозрачной влагой поврежденной кожи. Когда он попал под выстрел?! И сколько вот это терпел??? Переведя взгляд на валявшийся рядом с моей рукой тонкий свитер парня, скорее футболку с рукавами, я тяжело сглотнула: на скомканной мягкой ткани черного цвета четко проступало набухшее от пропитавшей его влаги пятно.

– Когда?.. – сил договорить вопрос полностью не хватило.